– Да, это они, – очень знакомым голосом сказал один из пришедших. – И властно добавил: – Уйдите все!
Оставшись наедине с машиной убийства, смело подошёл и пожал Бэнсону руку.
– Привет, Змей.
– Привет, Дюк.
Потом так же пожал руку Стэнтоку. Сел на лежанку напротив и сделал жест сесть арестованным. Бэнсон и Стэнток сели.
– Со мной королевский прокурор, – сообщил Дюк. – Расследование проведёт быстро и качественно. Виселицу уже ставят. Ты, Змей, человек редкий, и, говоря по совести, мне тебя жаль. Но ты убил благородного сэра. Поэтому дни свои закончишь в петле.
– Справедливо, – согласно наклонил голову Бэнсон.
– Я хочу сделать тебе предложение, и, думаю, ты согласишься.
– Готов слушать, – снова наклонил голову Змей.
– Я отпущу Стэнтока, как будто второго арестанта и не было. У него ведь семья, верно? Вы сейчас обговорите условный знак, который он напишет в письме, которое передаст моему человеку, как только будет в полной безопасности. Мой человек привезёт это письмо сюда. Ты прочитаешь его и убедишься, что с ним всё в порядке. Тогда ты полностью признаешься прокурору в убийстве Монтгомери. Это первое. И ничего не скажешь прокурору о моих тайнах. Это второе. Советуйтесь.
Встал и вышел.
– Отличное предложение, – довольным голосом сказал Бэнсон. – А я и не предполагал, что вот так просто удастся сообщить Серым братьям о казначействе и о Сове.
– Приказывай, что делать, – тихо ответил Стэнток.
– Потребуй назад наши пятьдесят фунтов. Потребуй наших коней. Бери этого сопровождающего и скачите в Бристоль.
– В Бристоль?
– Да. К Томасу. Всё расскажешь ему. Напишешь письмо, отдашь его человеку Дюка. И переправь свою семью в замок Томаса. Там будет самое безопасное для вас место.
– А как ты?
– Я уже послал Алис своё предсмертное прощание. И с радостью встречусь с мастером Альбой.
– Но Томас должен ведь что-то сделать, чтобы тебя спасти?
– Мы не успели нанять армию, – качнул головой Бэнсон. – А значит – мы ничего не успели. Дюк пригонит сюда столько солдат, что о любых действиях по освобождению можно забыть. И времени даст – только чтобы проскакать в Бристоль и обратно. Последняя просьба: пусть Том заплатит, сколько потребуется, и тело моё перевезёт в Бристоль. Чтобы Алис и мой сын знали, где моя могила.
– Сделаем всё, что в будет в человеческих силах. Что написать в письме?
– Одну строчечку напиши: «Алис и Томик благополучны».
Громко ступая, вошёл Дюк. Прошёл, сел на лежанку. Взглянул.
– Я согласен, – сказал ему Бэнсон.
– Другого не ждал, – кивнул ему чёрный коллекционер.
– Сколько дней дашь, чтобы Стэнток добрался до надёжного места?
– А сколько ему нужно?
– Столько, чтобы проскакать до Бристоля и обратно.
– Столько – дам. Но ни дня больше.
– Верни Стэнтоку наших коней и наши деньги.
– Пятьдесят фунтов? Я столько потратил на художника, гравёра, типографию, расклейщиков, – что эти деньги – просто мелочь. Конечно верну.
Тогда Стэнток, крепко обняв Бэнсона, вышел. И вышел Дюк.
Через неполный час, на двух конях, имея двух запасных, взяли путь на Бристоль – Стэнток и посыльный Дюка. И Бэнсон был бы прав, что времени на какие-то действия по его освобождению не будет ни минуты, если бы в этот самый час не ввалился ко мне в каминный зал измученный, с воспалёнными от бессонницы глазами Джек, новоявленный Сиденгам, и не прохрипел, валясь у двери, набрасывая бледность на лица сидящих за столом женщин:
– Бэнсон в беде!…
Первой удачей было то, что Давид находился в «Шервуде»: он привёз учителя для детей, Гювайзена Штокса. Второй – то, что Алис в данный момент находилась в Бристоле, поскольку мастер каменщиков решительно настоял на скрупулёзном согласовании всех деталей строительства.
Джек немедленно был перемещён за стол. Вошёл привязавший лошадей его сопровождающий, Робин, бывший боец Вайера, и сел с ним рядом. Две кружки налиты ромом до половины, Джек пил, стуча зубами о металлический край. Решительно были удалены из зала женщины и дети. За столом сидели те, для кого принимать тяжёлые вести было обыденным ремеслом: я, Давид, Тай, Робертсон, Иннокентий, напротив них – Джек, Робин, Ярослав, Готлиб и Дэйл.
– Давид, – спросил я со своего тронного стула. – Ты те пистолеты, что спасли нас у Чагоса, не продал?
– Нет, – ответил он, странно помедлив. – Лежат в цейхгаузе.
– Девяносто два пистолета, – быстро говорил я. – А сколько сможем быстро собрать надёжных людей?
– Ах, если бы Стоун и команда были бы здесь! – воскликнул разволновавшийся до красноты Иннокентий.
– Томас, – вдруг тихо произнёс Давид. – Если только спасение Бэнсона возможно, то оно не в пистолетах. Оно в бумаге.
– Объясни, – потребовал я.
– Другого выхода просто нет, поверь старому еврею, – вздохнул Давид, плотно прижимая к столу расправленные ладони. – Нужно взять самое ценное, что у нас есть. Мне на ум приходит только твой чёрный жемчуг. И мчаться в Лондон, к королю Георгу. При дворе очень любят две вещи: морские истории и подарки. Ещё не знаю как, но я пробьюсь на аудиенцию к Георгу, и расскажу кучу пиратских небылиц, и поднесу ему жемчуг. Затем попрошу у него полного прощения для того, кто ему этот жемчуг послал: английского моряка Бэна Бэнсона. И только тогда, этим королевским указом о помиловании, если успеем примчаться в Плимут до казни, мы спасём Бэнсона.
– Прошу меня извинить, джентльмены, – вдруг подал голос Робин. – Но это вполне возможно. В казармы прибыл королевский прокурор, значит, хотя б пару дней, но будет расследование. Потом приготовления к казни. Церковные праздники, эшафот, согласование с магистратом, распределенье охраны – всё требует времени и даёт нам это самое время. Соберём ядро из самых надёжных людей. Будем мешать построению эшафота. Спаивать стражников. Похищать палача. Да при необходимости повесим самого королевского прокурора. Но до прибытия королевской бумаги казни мы не допустим.
– Кого возьмёшь с собой в Лондон? – быстро спросил я Давида.
– Хотя бы Робертсона, и довольно.
– Иннокентий! Оседлай им четырёх лошадей, самых выносливых, – приказал я. И, сморщив лоб, спросил у Давида: – Верхом выдержишь? Если ехать в карете – это дней шесть, а то и неделю…
– Выдержу, сколько надо, – заверил Давид. – Зад сотру до костей, но до Лондона домчимся в самое короткое время.
– Тай, – сказал я, вставая из-за стола. – Собирайся.
– А я? – удивлённо спросил Готлиб.
– Ты останешься здесь. Ни на шаг от Симонии чтобы не отходил. Приказ.
