Эмир обходил иезидов и осторожно выспрашивал о человеке, унесшем из царства Мельк-Тауза золотой синджак. Иезиды ничего не слышали о золотом синджаке, но они знали женщину, явившуюся из царства Мельк-Тауза. По словам иезидов, это была очень красивая и очень богатая женщина. Она была замужем, но муж ее не был иезидом, хотя по закону иезидка не могла выйти замуж за чужого человека.
На другой день эмир, сопровождаемый старым кава- лом, явился на квартиру Бушуева.
Сальфо была одна. Эмир окинул ее внимательным и строгим взглядом. Иезиды были правы, когда говорили, что эта женщина красива и богата. Одетая в пестрые ткани Сальфо вышла навстречу к эмиру, встревоженная и недоумевающая. Бушуев запретил ей впускать в комнату грязных иезидов. Но эти двое держались не так, как все иезиды. Они властно отодвинули Сальфо и прошли в глубину комнаты. Они внимательно осмотрели всю обстановку. От их суровых и проницательных глаз не ускользнула ни одна мелочь.
— С тобой будет говорить сам эмир-эль-хаджи, потомок великого Бенни-Уммея!.. — произнес старый кавал, когда осмотр комнаты был закончен. — Отвечай ему так, как стала бы ты отвечать самому Мельк-Тауэу!..
Эмир присел на корточки у стены около кресла. Кавал опустился рядом. Эмир внимательно и бесцеремонно рассматривал Сальфо.
«Эта женщина достойна стать женой эмира!.. — думал эмир, глядя на Сальфо. — Надо будет захватить ее с собой!»
Когда вернулся домой Бушуев, то он застал Сальфо в странном обществе. У стены, как два идола, важно сидели престарелые иезиды. Один был худ, другой толст. Глаза и лицо толстого иезида показались Бушуеву особенно противными. Сальфо стояла пред этими людьми встревоженная и как будто провинившаяся.
— Что такое?.. В чем дело?.. — с неудовольствием спросил Бушуев.
— Эти святые люди хотят говорить с тобой… — ответила взволнованная Сальфо.
Бушуев сел на стул и еще раз внимательно оглядел непрошенных гостей. Он заметил суровое выражение их лиц и насторожился.
— Почему вы не хотите сесть на стулья?.. — спросил Бушуев.
Иезиды как будто не слышали вопроса и ничего не ответили.
— Уйди!.. — властно сказал эмир, обращаясь к Сальфо.
Хмурые взгляды иезидов устремлены куда-то в пространство. Глаза их не останавливаются на Бушуеве. Он не достоин такой милости. На лицах иезидов суровое величие.
Бушуева взбесило непрошенное вторжение чужих людей и поведение их. Кто он здесь — хозяин или бесправный преступник?.. Что надо им от него? Он, однако, решил держаться спокойно.
— Мы знаем, как милостив к тебе Мельк-Тауз… — после долгого раздумья произнес эмир: — Но ты не с нами…
— То есть, как это не с вами?.. — спросил Бушуев.
Эмир ответил после продолжительного раздумья:
— Мы не видим тебя среди нас… Ты пришел к нам и ушел так же, как пришел… Мы не знаем, зачем ты приходил и зачем ушел?..
Задумался Бушуев. Слова этих темных людей скрывают какую-то тайную мысль… Хотят ли они установить связь с Бушуевым или порвать ее. Связь с ними невыгодна для Бушуева, но и порвать ее еще невыгоднее, так как там, где живут эти люди, лежит много золота.
— Я не уходил от вас… — с раздумьем произнес Бушуев.
— Если ты верен Мельк-Таузу, то ты будешь среди нас!.. — сказал эмир.
— Где и когда?.. — коротко спросил Бушуев.
— Мы сообщим тебе об этом… приходи с женой!..
Иезиды поднялись и ушли, суровые и неприступные, показывая этим свое превосходство и силу.
Бушуев вдохнул кислый запах от грязных тел и грязных одежд и, поморщившись, позвал Сальфо.
— О чем они говорили с тобой?.. — спросил Бушуев.
— Они расспрашивали о тебе и о золотом синджаке, который мы привезли, — отвечала растерянно Сальфо.
Бушуев выругался… Не думают ли эти грязные и жалкие иезиды отнять у него синджак?
Появление иезидов обеспокоило Бушуева. Было бы лучше не вступать в связь с ними, но золото, оставшееся там… Неужели отказаться от него?
— Слушай, Сальфо!.. — обратился Бушуев к ничего не понимающей женщине: — Узнай у своих знакомых, что будут делать эти святители?
Сальфо исполнила просьбу Бушуева. Она вернулась оживленная, взволнованная и сообщила:
— Будет моление, а потом погасят светильники!…[20]
Бушуев стиснул зубы и впился пальцами в волосы.
Так вот зачем зовут они его вместе с Сальфо на свое сборище. Нет, он перехитрит их!..
— Ты знаешь, Сальфо, что будет там?.. — спрашивает Бушуев.
Сальфо утвердительно кивает головой.
— А ты знаешь, что это — мерзость, пакость, безобразие, которые у нас не допускаются?
— Но если этого хочет Мельк-Тауз?.. — с недоумением спрашивает Сальфо.
— Не Мельк-Тауз этого хочет… — перебивает ее Бушуев: — этого хотят эти мерзкие и подлые старики. Но ты не пойдешь туда, ты не осквернишься на этом гнусном собрании!
Бушуев видел, что Сальфо не понимает его. Он волновался и говорил не то, что надо и не так, как могла бы понять Сальфо.
— Женщина на востоке — товар. Ее может купить состоятельный, но она недоступна бедняку. Свальный грех — извращение идеи о христианском братстве, предоставление имущим своей собственности во временное пользование неимущему.
Но Сальфо не поняла этого, и тогда Бушуев сказал решительно и властно:
— Ты на это собрание не пойдешь! Этого не хочет Мельк- Тауз!.. Я скажу, что ты больна, а ты лежи и не вставай!..
Сальфо поняла и согласилась. Ночью, когда город спал, а улицы были пустынны и тихи, в дверь квартиры Бушуева постучали. Перед дверями стоял загорелый курд. Бушуев зажег свет и пустил его.
— Что надо?.. — спросил Бушуев.
— Бери жену и пойдем!.. — ответил курд, лихорадочно поблескивая глазами.
— Жена больна, она не может итти, а я сейчас выйду… — проговорил Бушуев.
Курд жадно облизнул потрескавшиеся губы, подозрительно оглянул комнату и ничего не ответил.
Бушуев шел по сонным улицам и не знал, куда ведут его. Миновали центр, кончилась темная и глухая окраина.
— Вот сюда!.. — проговорил курд и ввел Бушуева в полу- развалившееся строение. В темноте открылась еще какая- то дверь. Пахнуло подземной сыростью и тяжелым спертым воздухом.
По темному сырому коридору Бушуев вошел в подземное помещение. Оно было невелико и густо заполнено людьми. Слабый свет не давал возможности разглядеть присутствующих. Бушуев заметил нервную взвинченность собравшихся, блеск глаз.
— Почему нет твоей жены?.. — услышал Бушуев суровый голос и оглянулся.
Сзади Бушуева стоял эмир.
— Она больна!.. — ответил Бушуев.
