— Мы будем готовы следовать за вами по первому вашему слову, Верный Прицел, но только с условием.
— Как! Даже с условием? — переспросил охотник и тотчас же подумал: «Что это значит? Неужели я встречу препятствия со всех сторон?!» — Говорите, донья, — сказал он, — я вас слушаю.
— Простите за грубую прямоту моих слов… Мы не сомневаемся в вашей честности, да сохранит нас Бог от этого! Но…
— Вы не доверяете мне, — прервал ее охотник печальным голосом. — Я должен был ожидать этого: вы обе слишком мало меня знаете, чтобы вполне довериться мне.
— Увы! — вздохнула донья Лаура. — Мы так несчастны, что, против воли, во всех видим изменников.
— Этот негодяй Олень, которому дон Мигель вверил нас, — добавила донья Луиза, — как он поступил с нами?!
— Ваша правда! Вы не можете не говорить этого. Что же должен я сделать, чтобы доказать вам, что вы можете вполне на меня положиться?
Обе девушки покраснели и нерешительно поглядели друг на друга.
— Постойте, — благосклонно добавил охотник, — я рассею все ваши сомнения. Сегодня вечером я приду к вам вместе с одним человеком, который, надеюсь, вполне убедит вас.
— О ком вы говорите? — быстро спросила донья Лаура.
— О доне Мигеле.
— Он придет?! — воскликнули в один голос обе девушки.
— Сегодня вечером вы его увидите. До свидания! Сказав это, охотник повернулся и вышел.
В первой зале дворца священник с Атояком беспокойно ожидали окончания визита. Когда охотник пришел к ним и старший священник спросил его о состоянии здоровья больных, он, казалось, с минуту собирался с мыслями, потом важно ответил:
— Отец мой — умный человек, ничто не сравнится с его познаниями. Пусть сердце его наполнится радостью: скоро его пленницы будут избавлены от злого духа, вселившегося в них.
— Правду ли говорит отец мой? — спросил священник, пытливо всматриваясь в лицо исцелителя.
— Слушай, — ответил тот совершенно спокойно, — вот что этой ночью великий дух открыл мне: в эту минуту в город входит один великий колдун из очень отдаленного племени. Я не знаю его, до сего дня ничего о нем не слыхал. Этот-то мудрейший человек должен, по указанию свыше, помочь мне спасти больных. Один он знает, какое лекарство должно быть им предписано.
— Но, — проговорил священник с плохо скрытым подозрением, — отец мой дал нам доказательства своих чрезмерных познаний; почему же не кончает он то, что так хорошо начал?
— Я — обыкновенный человек, сила которого состоит в покровительстве, оказываемом мне Вакондой. Он открыл мне способ возвратить здоровье страждущим; я должен повиноваться.
Старший священник поклонился с покорностью и попросил охотника сообщить ему, что он намерен делать.
— Незнакомый колдун скажет это моему отцу после того, как увидит пленниц, — ответил Верный Прицел, — но ожидания его не будут продолжительны: я чувствую приближение мудрейшего человека. Отец должен немедленно ввести его.
В эту самую минуту снаружи послышалось несколько ударов в дверь. Старший священник, невольно поддавшийся уверениям охотника, поспешил открыть двери. Появился дон Мигель. Благодаря стараниям Летучего Орла его нельзя было узнать. Бесполезно замечать читателю, что сцена эта была подготовлена охотником вместе с вождем команчей в то время, когда они вдвоем совещались в храме Солнца.
Войдя в комнату, дон Мигель вопросительно обвел вокруг себя взглядом.
— Где больные, которых я, по приказанию Ваконды, должен избавить от злого духа? — проговорил он строго.
Колдун и охотник обменялись значительными взглядами. Оба индейца пришли в тупик: приход колдуна, так верно предсказанный исцелителем, казался им чудом…
Не станем передавать разговора, состоявшегося между доном Мигелем и молодыми девушками; скажем только, что свидание их длилось около часа, который прошел для них с быстротой минуты. Верному Прицелу стоило немалого труда заставить их разойтись и вернуться к старшему священнику, в котором он опасался пробудить подозрения.
— Бодритесь! — сказал охотник в заключение. — Все идет хорошо. Теперь не мешайте мне действовать.
— Ну что? — спросил старший священник по их возвращении.
Верный Прицел величественно выпрямился и сказал важно и строго:
— Слушайте слова, внушенные великим Вакондой. Вот что говорит присутствующий здесь мудрейший человек: два солнца, что взойдут после сегодняшнего, вредны для больных, но после третьего заката, как только луна осветит всю окрестность, сын мой, вождь Атояк, возьмет шкуру вигони, которую отец мой, уважаемый священник Небесного города, убьет в это время и освятит во имя неизвестного бога. Он раскинет эту шкуру на вершине горы, находящейся вблизи города, для того, чтобы злой дух, выйдя из девушек, не мог вселиться в кого-нибудь из жителей. Потом он проведет пленниц на то место, где будет разложена шкура.
— Но одна из пленниц не в силах подняться с гамака, — заметил старший священник.
— Ум моего отца светится в каждом его слове; но пусть он успокоится, Ваконда дарует силу тем, кого он хочет спасти.
Священник вынужден был преклониться перед таким доводом, не допускающим возражений.
— Когда все, объясненное моему отцу, будет исполнено, — продолжал охотник непоколебимо, — он выберет четырех храбрых воинов, которые помогут ему охранять пленниц в продолжение всей ночи, и после того как сам могущественный священник и воины, сопровождающие его, выпьют напиток, который предохранит их от дурного влияния, мой брат, мудрейший колдун, выгонит злого духа, мучающего бледнолицых женщин.
Старший священник и вождь молча слушали его и, казалось, раздумывали; охотник заметил это и поспешил прибавить:
— Хотя Ваконда нам помогает и дает необходимое могущество, чтобы восторжествовать, но все же необходимо, чтобы уважаемый священник и четыре избранных им воина провели с нами следующую ночь в святилище. Атояк принесет в дар Ваконде, через посредство умнейшего священника, двадцать лошадей. Брат мой исполнит это?
— Гм! — сказал индеец, обиженный предпочтением. — Если я исполню это, то чем же буду вознагражден?
Верный Прицел пристально поглядел на него.
— Тем, что раньше конца второго месяца исполнится план, давно уже задуманный Атояком, — медленно произнес он.
Охотник сказал наудачу, однако, кажется, угадал тайну вождя, потому что тот ответил в смущении и с заметным волнением:
— Я исполню.
— Отец мой умный человек, — сказал старший священник с просиявшим от удовольствия лицом. — Ваконда ему покровительствует.
Охотник, почтительно поклонившись, простился с обоими индейцами.
