Вкус янгоны ни с чем не сравним, но действие ее едва ли можно назвать необычным – она опьяняет и вызывает легкое головокружение. Мне нужно было бы отказаться уже от третьей чаши, ибо после десятой я во весь голос затянул «В сердце Техаса» и затеял веселую возню с ребятишками. Итчи благоразумно решил увести меня домой, пока празднество не стало слишком бурным.
Наутро у меня с похмелья болела голова и чувствовал я себя неважно. Когда я вышел из хижины, колени у меня слегка дрожали. К тому же, как оказалось, помимо прочих «целительных» качеств, янгона обладает еще свойствами слабительного.
***
Уна накормила меня легким завтраком – мелко нарезанными плодами хлебного дерева, сваренными в кокосовом молоке, и моллюсками «вазуа». Я закусил их настоем лимонного сорго и плодом дынного дерева. Уна долго ругала мужа за то, что он повел меня в «это гнездо порока» – так она именовала вчерашний праздник у вождя.
В тот день, пятого ноября,, произошло важное событие. Вскоре после завтрака раздался громкий крик. На горизонте показалась какая-то точка. Парус! Прибежали Итчи и Майк, они что-то говорили и взволнованно указывали в сторону моря. Услышав, как на берегу крикнули «Лако мото!», я понял, что появился корабль, и схватил свою палку.
Я не мог бежать быстро, и Итчи, охваченный нетерпением, подхватил меня на руки и понес через всю деревню как связку бананов. Джион, один из сыновей Итчики, тащил следом мой стул. Сидя на берегу, я разглядывал парус и рубку шхуны, перевозящей копру.
Майк и Джо подавали сигналы парусом. Я командовал: «Вверх!» – и грот взлетал на верхушку пальмы, «Вниз!» – и грот опускался. Шхуна продолжала идти прежним курсом, пока не очутилась у нас на траверзе. Майк и Джо отчаянно дергали за фал. Я вскочил на стул и громко кричал, размахивая палкой. Вся деревня старалась привлечь к нам внимание людей на шхуне. Мы орали, прыгали, махали руками. Но шхуна спокойно прошла мимо и вскоре скрылась из виду. Я был в отчаянии. Все казались растроенными, только Уна радовалась, что на судне не заметили сигнала. Она подошла ко мне и объяснила, что я еще слишком слаб, чтобы уехать с острова.
Теперь мне стало ясно, что одного паруса недостаточно, чтобы привлечь внимание на судне. Быть может, на таком расстоянии его просто не видно, а если даже его и увидят, едва ли кто-нибудь догадается, что это сигнал бедствия. Я сказал об этом вождю и попросил сложить на берегу несколько куч хвороста, чтобы поджечь их, как только на горизонте покажется труба или парус. Вождь согласился и велел мальчикам идти в лес. Вскоре на берегу уже возвышались четыре большие кучи хвороста.
Итчи настойчиво предлагал мне побриться и подстричь волосы. Он уговаривал меня целую неделю, но я не соглашался. Я боялся бритвы даже больше, чем щипцов зубного врача. Часто мне приходилось видеть, как люди бреются холодной водой, стиральным мылом и бритвой, направленной на простом точильном камне, но это было не по мне. Однако Итчи твердо решил добраться до моих бакенбард, и в конце концов я вынужден был согласиться.
Моя борода отросла на целых пять дюймов и от солнца стала совсем белой. Волосы закрывали лоб и уши и свисали до самых плеч. Они тоже сильно выгорели и побелели. Именно этот цвет в сочетании с докрасна загоревшим лицом напугал туземных ребятишек в тот день, когда я окликнул их со скалы.
У Итчи были старые тупые ножницы, которые он и пустил в дело. Билл, Джо и Майк пришли посмотреть, как он будет меня стричь. Волосы так и летели во все стороны, то и дело я невольно вскрикивал от боли. После часа тяжких мучений я лишился бороды и почти всех волос на голове.
Когда я увидел свое отражение, меня чуть не хватил удар. Так, должно быть, я выглядел бы в девяносто девять лет. Из зеркала на меня смотрел настоящий скелет: морщины у глубоко запавших глаз, торчащие скулы и ввалившиеся щеки, выступающие на лбу вены, худая шея, обвислые уши. От скул до того места, куда спадали волосы, лицо было покрыто загаром, а ниже виднелась землистая кожа, долгое время прикрывавшаяся бородой.
Уже несколько дней в деревне шли разговоры о предстоящей охоте на «унга вули». Уна сказала, что все это затевается ради меня. В охоте должны принять участие много людей – Билл, Джо, Майк, Тукай, Суви со своими семьями. Им предстояло выступить на другое утро и вернуться только через три дня.
Я понятия не имел о том, как охотятся на кокосовых крабов, но с удовольствием согласился отправиться вместе с ними.
На рассвете я спустился к берегу и залез в лодку Итчи. Рядом стояло еще шесть лодок, люди и груз были уже на месте.
Настроение у всех было праздничное. Все население деревни вышло проводить нас. В лодку поставили мой «трон», и она отвалила от берега. Стоя на носу, Итчи энергично отталкивался от дна длинным шестом, Уна помогала ему с кормы, и лодка быстро двигалась вперед.
Через некоторое время, когда мы изменили курс и ветер стал дуть в корму, на носу были натянуты два больших кокосовых листа. Уна бросила шест и взялась за рулевое весло.
Охота на «унга вули» сочетает в себе приятное с полезным, пополняя рацион. Лодка легко скользила над коралловым дном, глаза всех были устремлены вниз. Внезапно Итчи прыгнул в воду с острогой в руке. Перегнувшись через борт, я видел, как он нырнул на глубину не меньше шести морских саженей и погнался за большой черепахой, которая, завидев, лодку, ушла на дно. Итчи настиг черепаху, остановился на мгновение, мускулы его напряглись, он сильно ударил черепаху острогой и вскоре вместе с добычей вернулся к лодке.
В двух милях от деревни мы вошли в плоскую бухточку, окаймленную скалами. Берег был белый, песчаный, а поодаль росли кокосовые пальмы.
Охотники вытащили лодки на песок и бросили в воду каменные якоря, привязанные к лианам. Уна принялась кипятить мне чай к завтраку – я все еще должен был есть каждые три часа. Итчи вынес на берег нож, с которым обычно ходил добывать копру, мешки и топор.
Жена Майка принесла мне кусок кварца, к которому прилепились какие-то маленькие существа со сладким мясом. Я ел их с кумалой, бананами и запивал чаем.
Нам предстояло обойти вокруг всего острова, останавливаясь у каждой рощицы кокосовых пальм, чтобы собирать копру. Когда работа заканчивалась, женщины обшаривали рощу в поисках «унга вулц». Потом всю добычу грузили в лодки, и мы плыли к следующей рощице.
Кокосовые пальмы – главный источник существования островитян. Они пьют молоко и едят мякоть зеленых кокосовых орехов. Позже, когда орехи созревают, из них добывается «крем» для приготовления пищи и «вали-вали» – мазь для кожи. Кожура идет на топливо, на выкуривание москитов из хижин, на изготовление корзин и веревок.
