Забегая вперед, скажем, что клуб «Наследники Мориарти», провернув несколько выгодных финансовых сделок, выстроил новое роскошное здание с богатой библиотекой и рестораном, удовлетворяющим самым изысканным вкусам. В ресторан допускались дамы, поэтому супруги Хитвуд часто обедали там с заместителем председателя клуба, почтенным Джеромом Крейном и его женой, бывшей миссис Томсон.
Несколько раз, привлеченный хорошей кухней, появлялся в ресторане и великий детектив со своим бессменным другом и помощником. Иногда Бэзил ловил на себе внимательный взгляд мистера Холмса, и ему казалось, что гениальный сыщик сумел разгадать не поддающуюся никакой дедукции загадку — тайну саквояжа с золотыми слитками, одним прекрасным осенним вечером доставленного на Бейкер-стрит каким-то оборванцем.
На самом деле сэр Шерлок действительно был недалек от истины, но, в отличие от Бэзила, он продолжал думать, что все произошедшее в тот день являлось неостроумным розыгрышем «Наследников Мориарти» или еще какой-то недоброжелательной организации. Из любопытства посетив расхваленный Ватсоном ресторан, он сразу же заметил темноволосую молодую даму в компании знакомого детектива. Память на лица у мистера Холмса была изумительная.
В тот осенний день, сидя с газетой за чашкой чая, принесенной заботливой миссис Хадсон, он обдумывал скучное дело с политической подоплекой, за которое взялся исключительно из чувства братской любви. Миссис Хадсон постучала к нему и доложила о визитерше — молодой девушке с хорошими манерами… Холмс прекрасно помнил, как незнакомка с порога огорошила его бредом об инопланетянах. Он не поверил ни единому слову, наверное, был даже слишком резок, но порекомендовал ей обратиться к молодому перспективному частному сыщику по фамилии Хитвуд. Она ушла, обиженная и раздосадованная. Вечером, устав от забот и сделав инъекцию морфия, Холмс устроился на кушетке и погрузился в размышления. Он немного жалел, что Ватсон уехал из Лондона проведать одного из старых пациентов. Наверное, случай с инопланетянами заинтересовал бы любознательного доктора. Может быть, Ватсон бы и подбил его взяться за это дурацкое дело.
Внезапно комнату заполнило радужное сияние. Холмс протер глаза, досадуя, что переборщил с наркотиком. Перед кушеткой возникли две массивные фигуры. Холмс видел только силуэты, но, судя по всему, одеты незнакомцы были в темные плащи. Они тоже завели речь об инопланетянине, но не о несчастной жертве загадочных космических врагов, а о преступнике вселенских масштабов, нашедшем убежище на Земле. Холмс приподнялся на локте и сделал несколько ядовитых замечаний по поводу столь неожиданного визита и шутников, подсылающих к нему любителей марсианских страстей. Незнакомцы выслушали его, но тем не менее как ни в чем не бывало монотонно продолжали бубнить о большой награде и о том, что мистер Холмс самый лучший сыщик всех времен (ссылались они при этом на «Таймс» и на «Записки» доктора Ватсона). И тут великого детектива осенила гениальная идея. Он решил поддержать игру.
— Советую обратиться к «Наследникам Мориарти», — ехидно сказал он, — это самая могущественная организация в мире, они берутся за любое дело, лишь бы платили!
Незнакомцы отошли в сторонку, Холмс наблюдал, как странно-расплывчато двигаются их фигуры.
— Ваше авторитетное мнение для нас крайне ценно! — напыщенно сказал один.
Незваные гости повернулись и направились к выходу. Уже на пороге они вновь обратились к детективу:
— Какую награду вы посоветуете? Мы не слишком сильны в земных делах!
Холмс расхохотался, откинувшись на кушетке. Его охватила мальчишеская веселость. Комизм ситуации, серьезный вид незнакомцев — все так и тянуло его завершить беседу какой-нибудь озорной шуткой.
— Рекомендую украсть несколько золотых слитков из Банка Англии! — сдерживая смех, крикнул детектив им вслед.
Серебристый кокон, сплетение силовых полей и облаков плазмы, уносил от Земли двух баскервилан. В центре кокона, в рубке корабля, Шр и Вавайя наконец-то избавились от омерзительных визуализаторов и наслаждались свободой. Со стороны они походили на две вертикально стоящие радуги, опоясанные беспрерывно двигающимися обручами из золотых искр.
— Мы справились, — мыслесказал Шр, — цель достигнута.
Вавайя завибрировал разноцветными полосками.
— Мне немного стыдно за то ограбление. Какие странные у них обычаи! Красть награду за поимку вора!
— Надеюсь, это не скажется на их финансовой системе? — мыслеспросил Шр. — Ты подкорректируешь свои «Записки»?
— Несомненно, никакого вмешательства не было, — мыслеухмыльнулся Вавайя, — наша репутация не пострадает. Доиляне не зря обратились к нам за помощью. Но, если честно, не люблю этих напыщенных снобов. Как вспомню их безвкусные, вычурные парики!
В просторной палате Бедлама, отгороженный от товарищей по несчастью матерчатой занавеской, Скользкий Джонни лежал без сна и медленно прокручивал перед собой события прошедшего дня, время от времени нажимая на кнопку чудесной игрушки, при каждом нажатии выбрасывающей лучик солнечного света. Джонни боялся темноты. Она постепенно захватывала все большее пространство вокруг него, приближаясь медленно и неотвратимо. Когда он нажимал кнопку, мрак отступал, но Джонни знал, что за ним прячется что-то страшное, от чего холодела кровь и путались мысли. Хотя условия его жизни, несомненно, изменились к лучшему. В свои тридцать с небольшим лет он познал многое: холод, голод, людское равнодушие, обман, подлость, грубость, предательство. Но теперь он чувствовал и заботливое отношение персонала больницы, и доброе участие зеленоглазого детектива, протянувшего ему руку помощи. В прошлый раз хороший человек пришел не один, а в сопровождении приятно пахнущей цветами девушки и немолодого мужчины с черными пронзительными глазами. Джонни радостно улыбался, глядя на них, они подарили ему фонарик, показывали разные картинки, угощали вкусными… как их… такие яркие… которые надо чистить… Иногда они начинали говорить между собой на повышенных тонах, но, видя волнение Джонни, смущенно замолкали. Он запомнил только отдельные фразы, смысл которых был ему неясен: «второй шанс», «прогрессирующее помутнение рассудка», «все равно это аморально». Черноглазый мистер… забыл как… заговорщически поглядывал на Джонни, а тот хихикал и смущенно закрывал голову руками — он стеснялся своей рано появившейся лысины, за которую его когда-то прозвали Скользким Джонни.
