смотрел с такой надеждой, что староста мысленно усмехнулся.
Карьеры этот юноша точно не сделает, так и будет прозябать в служках до старости, все будут им помыкать, а он будет лишь улыбаться и благодарить за учение.
- Мне тут лясы точить с тобой некогда. Так что сходи к семье Ли, там все и разузнаешь.
- Благодарю вас. Спасибо! — галчонок от радости поклонился раз десять…
- Только ты говори с ними поувереннее. Посолиднее, что ли. Крестьяне, как собаки, понимают только силу и власть.
- Конечно. Благодарю вас.
Он быстро побросал вещи обратно в мешок, уронил коробку с кистями, тут же поднял ее, еще раз извинился и поспешно вышел из дома.
В доме Ли служка повел себя иначе. Он сразу прошел к столу, сел, по-хозяйски смахнул крошки, вытащил бумагу, белую-белую как луна, положил рядом кисти, тушечницу и начал растирать тушь.
- Воды, — коротко бросил он, и сам хозяин дома метнулся и принес ему чистой воды в чашке.
Служка отлил в тушечницу немного, взял кисть, обмакнул в тушь, занес ее над листом бумаги и строго сказал:
- Теперь рассказывай!
Хозяин, приземистый низкорослый мужчинка, оглянулся на жену в поисках поддержки и выдохнул:
- Так что говорить прикажете, уважаемый господин?
- Запираться вздумал? — служка слегка нахмурился, и крестьянин совсем струхнул. Бухнулся на колени, стукнул лбом в пол.
- Прошу снисхождения к глупости этого недостойного. Верно, я провинился, да только никак не смекну как.
- Куда дочь дел?
Крестьянин нерешительно приподнял голову.
- Так вот она. И еще две дочки сейчас со скотиной. Вам которую надобно? Еще два сына, мелкие, зато бойкие.
- Староста сказал, что весной у тебя дочь пропала.
- Д-да, старшенькая. Мингжу. Такая помощница была… — несчастный отец даже забыл, о чем говорил, когда увидел, как служка четкими быстрыми движениями что-то написал.
Его семья, как и все остальные в деревне, была неграмотной, и умение писать им казалось чем-то сродни магии. Наверное, потому все грамотные — такие умелые маги.
- Продолжай. Расскажи про Мингжу. Как она пропала? Сбежала? Бил ее? Или замуж не пускал, чтобы она с детьми сидела? Голодом морил? Кто ей помогал? Может, мать?
Женщина, стоявшая возле двери, повалилась на колени вслед за мужем, а за ней и детишки. На всякий случай.
- Нет, многоуважаемый господин. Мингжу жила, как и все. Работала в поле, за скотиной ходила, ткала по вечерам. Бить бил, но нечасто и несильно, только если лениться начинала. Девки — они такие. За ними глаз да глаз нужен. Замуж ей рано было, мы хотели еще пару лет подождать, а уж потом… Голодом… Так ведь все порой голодаем, как же без этого.
- Она сама ушла или забрал кто?
- И так, и так получается.
Служка поднял голову от бумаги и строго посмотрел на крестьянина.
- Она всегда дурной была, — возопила мать. — Говорила, что выйдет замуж за чиновника, не меньше. Я говорила, куда ей до чиновника! И кожа темная, и руки грубые, и сама глупая, кому она нужна? Перебесилась бы и успокоилась. А тут повадилась она гулять по вечерам, подружки ее говорили, что незнакомый парень с ней ходил. Думаю, он и увел, и не силой, а уговорами.
- Как выглядела ваша дочь?
Крестьяне не сразу поняли вопроса, и служка спросил иначе:
- Лицо у нее какое было? Рост? Глаза?
- Да вот вылитая она, только чуток повыше да постарше, — и муж толкнул вперед самую старшую дочь. — Они у нас все на одно лицо.
Обычная крестьянская девчонка, немного грубоватая, но симпатичная. Таких в каждой деревне пруд пруди.
- А талант? Какой был у Мингжу талант?
- Совсем небольшой. Тот чиновник сказал, что еще бы немного ниже, и померла бы Мингжу еще в младенчестве. У нас так трое детей и померло.
Жоу записал это в свой свиток и задумался.
Это была не первая деревня, в которую он заходил. Почти во всех селениях вокруг Киньяна по весне пропали одна-две девушки. Все обычной внешности, то, что дуры, больше связано с отсутствием образования, тяжелым бытом и юными годами. В пятнадцать-шестнадцать лет любой девчонке можно голову задурить. Но кое-что повторялось неизменно — низкий талант. Больше десяти единиц ни у одной не было. Значит, сектанты уводили не первых попавшихся девушек. Пока сыскарь не знал, как часто эта секта устраивала набеги. Вряд ли каждый год. Скорее всего, раз в три или пять лет.
- Многоуважаемый господин, может ли этот недостойный еще как-то помочь вам?
Служка вздрогнул, забыв о коленопреклоненных крестьянах.
- Да. Мне нужно поговорить с вашей старшей дочерью. И приведите сюда двух девушек, с которыми пропавшая любила общаться.
- Конечно, многоуважаемый господин. Сей же час приведем.
Мужик тут же вытолкал жену и младших детей за дверь, еще раз поклонился и вышел. Жоу же строго посмотрел на оставленную девчонку:
- Рассказывай, с кем гуляла Мингжу?
По щекам девчонки потекли слезы, но она не смела и руки поднять, чтобы вытереть их.
- Ты хочешь, чтобы твоя сестра вернулась? Этот парень был плохим человеком, может быть, даже разбойником. И сейчас Мингжу плачет в его лесном лагере, целыми днями отстирывает одежду мертвецов, готовит из украденного зерна. Может быть, ее там бьют, заставляют тратить много Ки, и с каждым днем ей становится все хуже и хуже.
Жоу не сразу спохватился и заткнулся, лишь, когда плечи девчонки затряслись от сдерживаемых рыданий.
- Так с кем она гуляла?
- Он был хорошо одет. Умел читать и писать. Он показал, как пишется ее имя. Мингжу говорила, что он собирался в следующем году пойти на экзамен. Он обещал и ее научить читать. А отец бы никогда ее не отпустил, — всхлипывала девочка. — Он считает всех чиновников жадными обманщиками, которые врут и народу, и императору. Ой!
Она, наконец, сообразила, что и кому говорит. Служка устало вздохнул.
- Ты сама его видела? Как он выглядел? Рост, цвет волос, какие-то приметы?
Потом он достал магический портрет Шена, который прихватил с собой на подобный случай.
- Похож на него?
- По-похож.
Теперь девчонка смотрела на служку так, словно он только что сорвал с неба для нее звезду.
- Хорошо. Передай своему отцу, что я ни в чем его не обвиняю.
Ему предстояло заехать в другие деревни и отыграть этот спектакль еще десяток раз.
Поиск
