— Поверьте, — настаивал Питт, — это далеко не домыслы.
— Но зачем потребовалось неизвестному злоумышленнику поджигать лайнер, подвергая опасности жизни тысяч пассажиров?
— По нашему общему мнению, — вмешался в разговор Джордино, — мотивом преступления могло быть стремление дискредитировать новый МГД-двигатель доктора Элмора Игена.
— Но кому могла прийти в голову идея уничтожить величайшее достижение технической мысли нашего столетия? — удивленно спросил Лаш.
— Ответ достаточно прост. Конкуренция.
— Если говорить честно, джентльмены, — Лаш улыбнулся и поклонился Келли, — и леди, конечно, я остаюсь при своем мнении. Ваша история — плод больного воображения.
— Я хотел бы рассказать вам все, что нам известно, — вставил Ганн, — но в данный момент у нас связаны руки, по крайней мере до тех пор, пока ФБР и ЦРУ не дадут своего заключения.
Но Лаша не так просто было провести.
— Из этого можно сделать вывод, что ваше расследование не было официальным.
— Вы правы, — нехотя согласился Ганн.
— Надеюсь, вы не собираетесь доводить до сведения общественности свои невероятные предположения?
— Адмирал Сэндекер придерживается мнения, что они не могут быть обнародованы до тех пор, пока агентства, проводящие официальное расследование, не предложат своих собственных выводов, — подтвердил Питт. — Могу добавить: адмирал считает, что наше преждевременное выступление может серьезно повредить пароходствам, специализирующимся на организации туристских маршрутов, если средства массовой информации начнут спекулировать на историях о террористах, уничтожающих морские лайнеры и убивающих пассажиров.
— Не могу не согласиться с вами, — заметил Лаш. — Но почему вы заговорили именно о «Золотом марлине»? Существуют сотни других пассажирских судов. Даже если гибель «Изумрудного дельфина» была результатом террористического акта, следующим объектом диверсии может стать судно любой другой компании. — Он скептически пожал плечами. — Боюсь, вам не удастся уговорить меня отложить первый рейс «Золотого марлина». Первому подводному лайнеру суждено открыть новую эпоху в истории морских круизов. Заявки на это путешествие начали поступать к нам еще два года назад. Я не могу разочаровать четыре сотни пассажиров, купивших билеты. Многие из них уже прибыли и остановились в нашем отеле. Сожалею, джентльмены, но я ничего не могу сделать. «Золотой марлин» отплывет завтра, точно по расписанию.
— Раз уж мы не можем убедить вас изменить свое решение, — вступил в разговор Питт, — то можем, по крайней мере, рассчитывать на то, что меры безопасности будут ужесточены и все системы лайнера будут находиться под неусыпным контролем?
— Подводной лодки, — поправил его Лаш.
— Разве ваше судно не относится к круизным лайнерам? — удивилась Келли.
— Относится, конечно, но «Золотой марлин» построен именно для подводных путешествий.
— Но вы согласны на усиление мер безопасности? — настаивал Ганн.
— На этот счет у меня нет возражений.
Но Питту и этого было мало.
— Желательно также, чтобы команда подводников обследовала корпус судна ниже ватерлинии.
— Это можно устроить. Я отдам распоряжения, — согласился Лаш.
— Благодарим вас за готовность сотрудничать, — сказал Ганн.
— Не за что. Тем более что я по-прежнему убежден: все эти предосторожности излишни. Хотя, разумеется, я тоже не хочу повторения трагедии «Изумрудного дельфина». Если бы не страховая компания Ллойда, «Голубые моря» уже должны были бы объявить себя банкротом.
— Джордино и я хотели бы присоединиться к экспедиции, — выставил свое последнее условие Питт.
— Добавьте в этот список и меня, — вставила Келли. — Я интересуюсь всем, что имеет какое-то отношение к моему отцу.
Лаш поднялся с кресла:
— Нет проблем. Хотя я и остаюсь при своем мнении, но всегда готов к сотрудничеству. Конечно, все каюты уже зарезервированы, но кто-то из пассажиров может в последнюю минуту отказаться от путешествия. В противном случае вас разместят в каютах, предназначенных для членов экипажа. Субмарина будет у причала завтра в семь часов утра. Надеюсь, вас это устраивает.
Ганн обменялся рукопожатием с президентом компании:
— Спасибо, мистер Лаш. Извините за причиненное беспокойство, но адмирал Сэндекер считает, что вы должны быть предупреждены о любой потенциальной опасности.
— Полностью разделяю его точку зрения. Пожалуйста, передайте адмиралу мою искреннюю благодарность, но пока я не вижу оснований для беспокойства. Во время испытательного рейса у нас не возникло никаких проблем. Машины доктора Игена и все системы судна функционировали превосходно.
— Мы будем держать вас в курсе, если возникнут новые обстоятельства, — завершил беседу Питт.
Когда они, покинув кабинет Лаша, спускались на лифте Джордино первым нарушил молчание.
— По крайней мере, мы сделали все от нас зависящее, — мрачно заметил он.
— А я не удивлен таким исходом, — сказал Ганн. — Гибель «Изумрудного дельфина» уже поставила компанию на грань банкротства, отложить отплытие «Золотого марлина» для них равнозначно признанию поражения. У Лаша и его коллег нет иного выбора, кроме как точно соблюдать обязательства. Остается надеяться, что в этот раз обойдется без происшествий.
Ганн вернулся в аэропорт, чтобы лететь обратно в Вашингтон, а Питт, Джордино и Келли с помощью секретаря Уоррена Лаша были устроены на ночлег в отеле компании. Из своего номера Питт позвонил Сэндекеру.
— Нам не удалось убедить Лаша отложить отплытие, — сообщил он.
— А я так на это рассчитывал, — разочарованно вздохнул адмирал.
— Ал, я и Келли отплываем завтра на субмарине.
— Вам удалось договориться с Лашем?
— Нам не потребовалось его убеждать. Он согласился сразу же.
Связь работала превосходно, и Питт слышал, как адмирал машинально перебирает бумаги у себя на столе. После небольшой паузы Сэндекер произнес.
— У меня есть новости для вас. ФБР полагает, что им удалось идентифицировать человека, устроившего пожар на борту «Изумрудного дельфина». Исходным материалом послужили описания, данные оставшимися в живых пассажирами.
— И кто же он?
— Крепкий орешек. Его настоящее имя Омо Канаи. Родился в Лос-Анджелесе. К восемнадцати годам накопилось достаточно материала для привлечения его к суду, но он сумел избежать наказания, завербовавшись в армию. Там он сделал неплохую карьеру, пиком которой стала служба в строго засекреченном так называемом спецподразделении «выборочной ликвидации».
