Сначала федералы не препятствовали полетам «гуманистов», как именовала западная пресса пилотов, поддерживающих воздушный мост. Затем они представили доказательства, полученные разведкой (это сделать было совсем нетрудно, особенно в Европе), о поставках оружия мятежникам и потребовали, чтобы самолеты с красными крестами совершали посадку в Луисе для предварительной инспекции с участием представителей ООН. Но Эбахон и Фонд помощи Поречью с возмущением отвергли это требование. Они не желали иметь дело с убийцами несчастных жителей Ули.
Федералы в ответ объявили о блокаде аэродрома «Зет», а их противники — о начале ночных полетов. И воздушный мост продолжал действовать.
Вот и сейчас Петр сидел перед пультом диспетчерского пункта в наушниках рядом с майором Купером, чье волевое лицо было сожжено дочерна годами, проведенными в тропиках. Сегодня было дежурство этого бывшего рядового шотландских стрелков, начинавшего свою карьеру проводником в Северной Африке еще во время второй мировой войны.
Все это о майоре Купере Петр узнал от Жака, бывшего частым гостем в наспех сколоченном в буше бараке, одна комната которого была оборудована под диспетчерскую, а в трех других жили наемники, обслуживающие аэродром.
Майор (он стал майором только в Поречье) был заядлый радиолюбитель и в свободное от дежурства время часами шарил в эфире.
Кроме Пауэла и Купера, в бараке жили австралиец Дэв Бейли, англичанин Ричард Джон и американец Хью Аффлик-Грейвс. И о них Жак рассказывал Петру немало занятного.
Так худощавого, совершенно штатского на вид, с невыразительным лицом австралийца звали еще Чертовское Везенье. Ему было к пятидесяти, и он в действительности был когда-то офицером — капитаном австралийских ВВС. В Конго командовал батальоном у Чомбе.
Однажды его «лендровер» наскочил на мину на пустынной дороге в буше. Его выбросило из машины, поломало три ребра, в правое бедро угодило девять осколков. Через два месяца он нарвался на мину опять, точно на том же самом месте, но она… не взорвалась. Вот тогда-то и прилипла сказанная им в сердцах фраза:
— Чертовское везенье, ребята!
У Чертовского Везенья тоже было свое хобби. Все свободное время он мастерил самодельные мины: в дело шла жестяная банка из-под пива или кока-колы, взрывчатка, примитивный взрыватель, батарейка от фонаря… И когда Бейли узнавал, что на его самоделке кто-нибудь подорвался, он ликовал.
Ричард Джон, тоже бывший офицер, отставной кавалерийский майор, слыл коллекционером. До Поречья он служил в войсках султана Омана, а теперь пополнял африканскими экспонатами свою похожую на музей квартиру в Сассексе. Здесь, в буше, он частенько и с удовольствием вспоминал о своих коллекциях серебра, оружия и ковров балучи, вывезенных из Аравии.
Самый молодой, розовощекий, упитанный блондин Хью Аффлик-Грейвс, глуповатый чревоугодник, всем своим видом доказывал правдивость сведений о том, что его набожная матушка владеет где-то в Калифорнии диетическим магазином «Здоровая пища». Сюда он завербовался, чтобы заработать на расширение дела. С прилетавшими летчиками он быстро нашел общий язык и теперь снабжал наемников самым паршивым и самым дешевым виски, которое только есть на свете. Разумеется, по ценам военного времени и только за доллары, фунты или франки.
— Слушай, сейчас начнется!
Купер подкрутил рукоятку настройки, и вдруг в уши Петра ворвался голос, громкий, будто его владелец был рядом:
— Хэлло, «Зет!» Хэлло, «Зет»! Это я, «Интрудер».
— Хэлло, Джерри! — заговорил Купер. — Это я, Купер.
— Хэлло, майор! Как там у вас погодка?
— Сыро, холодно и мерзко, как осенью в Лондоне.
— Ну вот, а мы хотели погреться. А где Желтый Медведь?
— Болтается где-то здесь. Чуть было не насыпал соли на хвост Южноафриканцу.
— Хэлло, ребята. Конечно же, я здесь, черт возьми. Вы же знаете, что вам от меня никуда не деться… как от налогов или от смерти!
Купер подмигнул Петру: он, Желтый Медведь!
— Слушайте, ребята. И не надоело вам заниматься этим извозом? — продолжал Желтый Медведь.
— А тебе? — в тон ему ответил Джерри — «Интрудер».
— Мне за это хорошо платят.
— Вот и нам тоже. Тысячу в месяц, как и тебе.
— Вот если бы платили еще и за виски, — вздохнул Желтый Медведь и рассмеялся. — Раньше и это входило в контракт… — Он помолчал и вдруг заговорил деловым тоном: — «Интрудер»! Говорит Желтый Медведь! Ты далеко?
— Сейчас буду садиться, — спокойно отвечал Джерри.
— Так ты хочешь садиться, Джерри? — задумчиво протянул Желтый Медведь. — А что у тебя за груз?
— Продовольствие.
— А если врешь?
— Тогда садись за мной и можешь обнюхать меня и мою машину. Мы оба провоняли вяленой рыбой так, что, наверное, морщится сам господь бог со всеми своими ангелами! — не выдержал «Интрудер».
В наушниках послышался вздох Желтого Медведя.
— Валяй, Джерри, садись. Мне плевать на ваши продуктовые лавки. У меня приказ перехватывать только самолеты с оружием. — Он коротко хохотнул: — Да вот беда, как их различить в этой темноте?
— О'кэй! Давай свет, Купер!
— Свет! — приказал майор.
За стеклянной стеной вытянулись две цепочки красных огоньков.
— Вижу! — пробормотал «Интрудер».
— Мягкой посадки, Джерри, — напутствовал его Желтый Медведь. — Каждый раз любуюсь: чисто работаете даже в таких условиях!
— Спасибо, Медведь. Минут через пять брось пару гостинцев, а то твои черномазые, наверное, засиделись и рвутся повоевать.
— О'кэй!
Кто-то положил руку Петру на плечо. Он обернулся и увидел Жака.
— Надо ехать, — устало сказал Жак.
— Что-нибудь случилось? — спросил Петр, снимая наушники и вставая.
— Расскажу в машине.
— Свет! — крикнул в микрофон Бейли, и опять за окном пролегли кровавые борозды.
Они были уже в «джипе», когда «Интрудер» с блеском сел на ночное шоссе и пронесся по нему мимо диспетчерского пункта. Петр проводил его взглядом:
— А сейчас Желтый Медведь сбросит бомбы.
Ему ответом были три взрыва — один за другим, где-то на противоположном конце посадочной полосы.
Жак зло рванул «джип» с места и включил на полный свет синие фары.
— Так что все-таки произошло? — с недоумением обернулся к нему Петр.
— Звонили… из военной полиции. Этот идиот Бенджи взял банк в Обоко. Ну и попался. Брал банк вместе с Грилло. Сейчас их допрашивают в военной полиции. Мне позвонил один знакомый сержант. Он разыскивает меня больше двух часов. И при горячей любви местных жителей к нашему брату… — Он сделал паузу, — …боюсь, что мы не застанем их в живых!
Им понадобилось полчаса, чтобы оказаться на окраине Обоко у здания, похожего на школьное. Жак на бегу расстегнул кобуру и отшвырнул часового, пытавшегося было преградить им вход в дверь, над которой красовалась свежая вывеска: «Военная полиция».
