— Что-то вроде желтой звезды, — уяснил Платон.
— А что такое желтая звезда? — не понял полицейский.
— Это не относится к делу.
— Объясните, что такое желтая звезда, — Вил посуровел. — Я требую.
Профессор объяснил. Причем не очень кратко. Говорил минут пятнадцать. Вил Дерпфельд слушал внимательно. Потом удовлетворенно кивнул:
— Теперь я это знаю. — Будто галочку поставил против «желтой звезды». — Едем в «Эдем». Это наш самый лучший отель. Знаете, что такое Эдем?
— Разумеется.
— Я тоже теперь это знаю. Выяснил в Интернете, — поведал сержант с гордостью. — Дорогая штучка.
— Дорогая?
— Ну да, плата высока: всю жизнь не ругайся, баб не трогай, по морде никому не смей врезать, всяким неудачникам и лентяям помогай. И в награду номер с песнями и прочей дребеденью. Я предпочитаю номер с девочками.
«Тупица», — подумал Платон.
Полицейский глайдер ждал их на спецплощадке. У входа дежурил полицейский. На Платона коп посмотрел неприязненно, как на любой другой планете смотрят на арестованных. Нет, на арестованных, пожалуй, смотрят более дружелюбно. Обычно так на других планетах смотрят на осужденных. Причем на большие сроки и за что-нибудь мерзкое. Например, за кражу денег со счета пенсионного фонда служителей закона. Нетрудно догадаться, что причина тому — желтый лимон, висящий гирей на шее археолога.
— Я буду жить в «Эдеме»? — спросил Платон, усаживаясь на сиденье глайдера рядом с Дерпфельдом.
— Как же, разогнался! Полицейское управление оплачивает твое пребывание на планете, — сержант почему-то перешел «на ты». — «Эдем» нам не по карману. Так что мне ведено приютить тебя в моей норе. А в «Эдем» мы летим потому, что именно там был убит Корман.
Выходит, погибшему по карману было проживание в «Эдеме». А ведь еще два года назад Фред не мог выложить на шахтерской планетке Адонис за комнатушку несколько кредитов. Но этими сведениями Платон не стал делиться с полицейским.
— Давно знаешь Кормана? — Тот уже начал допрос.
— Около трех лет. Он спас мне жизнь. — Теперь, когда Корман мертв, можно в этом и признаться без ущерба для самолюбия.
— У него были враги?
— Куча. Но обычно этим людям нечем было заплатить за выпивку в дешевой забегаловке, так что приобрести пропуск в здешний рай…
— Пропуска на нашу планету не продаются, — прервал профессора Вил Дерпфельд. — Сюда можно попасть только по приглашению, вступив в клуб друзей Рая. Теперь ты это знаешь.
— Тем более, глупо спрашивать о врагах, — пожал плечами Атлантида. И пожалел, что не остался на Кроне-3. Симбиоз с паутиной уже не казался таким ужасным. Паутина хотя бы не выказывает каждую секунду свое превосходство.
— Они могли попасть сюда по приглашению, — настаивал полицейский. — Я… — он сделал заметное ударение на этом «я», — допускаю, что такое приглашение можно подделать.
Выходило, что начальство Дерпфельда таких допущений не делало.
— Хочешь сказать, что Корман был членом клуба? — удар по самолюбию был весьма ощутим. А профессор Рассольников никогда не скрывал ни от себя, ни от других, что он человек честолюбивый.
— Разумеется, и он, и его жена.
— Фред женился? — Платон был удивлен. В который раз.
— Ну да. Забронировал номер в «Эдеме» на весь период медового месяца. Бедняга потрахал женушку две недели, и его кокнули.
Может, Альфред женился на какой-нибудь очень богатой пожилой дамочке, которой лет двести. Биокоррекция ныне творит чудеса. Столетние красотки выглядят как сорокалетние. А ради того, чтобы числиться в первой сотне галактических миллиардеров, можно забыть про год рождения своей жены. Впрочем, строить теории — это по части полиции, хотя вряд ли этот тип мог придумать какую-то версию, если судить по высоте его лба. Платон с сомнением окинул взглядом голову полицейского. Лоб, впрочем, был не таким уж и низким. Если не сравнивать его размеры с размерами челюсти.
Глайдер опустился прямо на огромный пруд. Внизу скользили рыбки, колебались седые водоросли. Сама поверхность была, как стекло, — антигравитационная пленка накрывала пруд невидимой крышкой.
— И где номер Кормана? — спросил археолог, оглядывая белоснежную колоннаду, окружавшую пруд.
— Все ЭТО его номер. — Вил сделал широкий жест. — Там бассейн. Вон там прогулочный парк. В конце галереи столовая…
— Мы будем обедать?
— Нет. — Казалось, Дерпфельд не понимал шуток. Интересно, как он общался с Корманом? Вероятно, они не были знакомы. К взаимному удовольствию. — Конгресс «АнтиФоменко» хотел снять этот номер для своей конференции, но устроителям он оказался не по карману. Им пришлось довольствоваться более скромными помещениями. А вот «фоменковцы» проживали здесь целых две недели. Как раз незадолго до прибытия вашего друга.
— Они тоже члены планетарного клуба?
— Устроитель конференции. Остальные получают песни.
— Песни? Ах, да! Временные пропуска.
— Кстати, мне понравилась их последняя теория: никакой цивилизации на Старой Земле никогда не было. Ее выдумали отшельники с Тау Кита. По-моему, в этом что-то есть.
— А цивилизацию Тау Кита выдумали на Старой Земле. Круг замкнулся, получился парадокс первичности, и теперь никто не знает, какая цивилизация ложная, а какая истинная. Может быть, вернемся к делу Фреда?
— Я знаю, что за день до смерти Корман отправил тебе посылку. Что в ней было?
— Обломок неизвестно чего. И никаких разъяснений. — Профессор Рассольников решил не сообщать о странной записке, а то придется рассказывать этому типу, кто такая Елена Прекрасная, Парис, Менелай и другие. Еще заставит читать «Илиаду» наизусть.
— Это «неизвестно что» при вас?
— В моем багаже.
— Нужен анализ. Не волнуйся, сперму и кровь не требую — только твой багаж.
— Сделать анализ можно. Если обещаешь сообщить мне результаты.
Дерпфельд стал думать. Причем думал довольно долго.
— Хорошо, если в данных не будет ничего секретного, так и быть, я наплюю на инструкции и намекну…
— В каком смысле — секретного?
— В секретном. А теперь глянь по сторонам и скажи, нет ли здесь чего-нибудь странного. Какой-нибудь заковыристой вещицы.
Они медленно шли по аллее, уставленной статуями из золотистого мрамора. Да, статуи золотистые, как лучи солнца на Старой Земле, а базы статуй из полированного черно-красного гранита. Поначалу Платон решил, что это голограммы. Но, коснувшись одной из мраморных красоток, убедился, что камень настоящий.
Аллея вела к одноэтажной вилле. Стеклянные двери раскрылись, и галерея вывела в просторный холл с мелким бассейном посередине. Пол был оригинален — прозрачное покрытие, а под ним — будто вмерзшие в лед человеческие тела — юноши и девушки, причем, совершенно обнаженные. Разумеется, голограммы. Но производило впечатление. Все двери холла находились в режиме невидимости. Платон открыл ближайшую. Оказалось — столовая. Круглая беседка с круглым столом посередине, и вкруг стола двенадцать стульев с золочеными подлокотниками. Вьюнки, усыпанные голубыми и белыми цветками, обвивали ажурные колонки.
