— Есть! Понял! — даже привстал со своего сиденья Семин.
— Сколько уже он командует ротой?
— Три года.
— А всего в полку сколько служит?
— Шесть лет.
— Из какого училища прибыл?
— В том-то и дело, товарищ подполковник, что он училища не кончал. Я же вам докладывал, что он из гражданских специалистов…
— Все равно. За шесть лет можно научить человека порядку! — недовольно заметил Фомин.
Они помолчали. Семин попытался догадаться, о чем думает сейчас подполковник: то ли о Кольцове, то ли о нем самом, то ли о чем-либо еще, — но ответа на этот вопрос не нашел и, выбрав, как ему казалось, удобный момент, на всякий случай сказал в свою защиту:
— Я, между прочим, товарищ подполковник, еще старому командиру полка докладывал о том, что Кольцов у нас не на месте. Его для пользы службы куда-нибудь поближе к технике следовало бы перевести. Машины он знает очень хорошо. Но разве полковнику Лановому можно было это объяснить? Он в нем души не чаял.
— Ладно, разберемся, — ответил Фомин. — Пусть завтра в четырнадцать часов явится ко мне.
Оба замолчали. Фомин вспомнил, что время шло, а он никак не мог назначить срок проведения большого офицерского совещания, на котором, как он думал, даст командирам подразделений установки и по-новому организует в полку весь учебный процесс. Фомину было абсолютно ясно: учебную базу в полку надо обновлять. Можно и нужно было по-новому решить техническое обеспечение учебных полей, оснастить классы более современными макетами, действующими моделями.
Возле контрольно-пропускного пункта автобус остановился. Внутрь его неожиданно заглянул старшина и обратился к Фомину.
— Разрешите доложить, товарищ подполковник? — спросил он и поднялся в салон.
— Что случилось? — спросил Фомин.
— Разрешите доложить, товарищ подполковник! Получил замечание от генерал-лейтенанта! — отрапортовал старшина.
— Вы получили? За что?
— Не я, товарищ подполковник. Генералу ворота наши не понравились.
— Ворота? — удивился Фомин.
— Так точно, товарищ подполковник! — отчеканил старшина. — Спросил, почему они у нас такие мрачные, и велел подвеселить.
— Что велел? — не разобрал Фомин.
— Повеселее сделать, — повторил старшина.
Фомин невольно усмехнулся.
— Я уже раздобыл краску! — продолжал старшина.
— Какую же?
— Голубую.
— Ну вот и прекрасно. И покрасьте в голубой, — распорядился Фомин и отпустил старшину.
В штабе подполковник поднялся в свой кабинет, снял фуражку, сел за стол. Времени было около одиннадцати. В городке вот-вот должен был прозвучать сигнал «Отбой». Фомин прочитал и подписал лежавшие у него на столе документы.
Неожиданно дверь кабинета открылась, и на пороге появился подполковник Доронин. Фомин не думал, что замполит так же, как и он, задержался в этот день на службе. Но, увидев его, даже обрадовался. А Доронин попросил разрешения:
— Можно?
— Тебе-то? О чем спрашиваешь! Проходи.
— Время позднее. Служба, вроде кончилась. Мало ли чем вы занимаетесь. Может, чем личным, — словно оправдываясь за свой визит, ответил Доронин.
— А если даже и личным? — усмехнулся Фомин. — Давно уже все перемешалось: служебное, личное…
Фомин нажал кнопку звонка и, когда в дверях появился посыльный, попросил:
— Два стаканчика чаю, покрепче. Сахар и печенье у меня есть. — И, обернувшись к Доронину, продолжил: — Как думаешь: не стоит ли нам поменять танкодром?
Доронин приготовился слушать долго. Но коль командир полка задал вопрос безо всяких обиняков, он и ответил на него так же просто.
— Не обижайтесь, Виктор Степанович, но вопрос детский. И ответ на него может быть только один: стоит. И давно пора.
Фомин и не думал обижаться. Он даже рассмеялся.
— А если давно пора, то почему же вы до сих пор этого не сделали?
— А вот это уже тема для разговора, — добродушно улыбнулся Доронин. — Не сделали потому, что силишек не хватило. Куда его переносить? Кругом поля. Земля пахотная. Колхозы от нее на вершок не откажутся. Свое добро берегут. Чуть с дороги свернешь — уже акт за потраву присылают.
— А если поискать место в лесу? Там земля госхозовская. Впрочем, точного места я пока и сам не знаю, — признался Фомин. — Но знаю твердо: нужно где-то закладывать новое большое кольцо. Чтобы были на нем и искусственные и естественные препятствия, да такие, какие мы не часто встречаем на самых серьезных учениях. Без такого кольца настоящего мастерства в вождении нам не добиться никогда. Значит, ты «за»?
— Голосую двумя руками. Готов как член бюро райкома поднять разговор на бюро.
— Второй вопрос, — оживился Фомин. — Как думаешь, своими силами построим новый учебный корпус?
— У нас и старого нет, — покачал головой Доронин. — В классах учимся. А вы — корпус. Без всякой финансовой помощи?
— Давай считать — без всякой.
— А если не разрешат? За самодеятельность здорово греют. Не вам объяснять…
— Меня пока интересует только твое мнение, — остановил замполита Фомин.
— Осилим. Ручаюсь. Я первый за всякое строительство, — твердо ответил Доронин. — И если уж строить, то не только учебный корпус. Пора иметь и свои теплицы. Пора солдат всю зиму свежими овощами кормить. Мы с Лановым уже поднимали этот вопрос.
— Ну и что?
— Тогда сказали, что это преждевременно. В том смысле, что авитаминоз нашему солдату не угрожает, а у полка есть более насущные задачи. И может быть, именно по тому времени это было правильно. Ведь все, что здесь есть, в том числе и этот ваш кабинет, мы строили сами, своими руками.
Фомин встал из-за стола, заложил руки за голову и несколько раз прошелся по кабинету из конца в конец.
— Я, конечно, понимаю, что полк — это не академия. Возможности наши в сравнение не идут. И наш Зеленоборск — это не Москва. И трубы наши пониже, и дым из них пожиже, — собравшись с мыслями, снова заговорил Фомин. — Но веришь или нет, Михаил Иванович, никак я не могу и не хочу смириться с тем, что учим мы солдат на устаревших тренажерах и макетах. Но техники всякой учебной я сюда натащу столько, сколько потребуется. Все оборудование предельно автоматизируем. Внедрим на стрельбище обратную информацию. Нам пропускную способность учебных мест надо повысить! И вот, исходя из этой последней задачи, у меня к тебе, Михаил Иванович, самый ответственный вопрос: найдем ли мы в полку специалистов, которые помогут нам выполнить все эти благие планы? Ты пойми меня: мне не столько понадобятся рабочие руки — каменщиков, слесарей, плотников мы отыщем, — сколько грамотные головы.
