— И что? — скривившись, спросил Жаров.
— Да то, друг мой, журналист, что Катерина все это видела. Она чувствовала запах смерти той, которую убила. Потому что смерть не могла не произойти прямо на ее глазах, ибо смерть от цианида весьма быстра. И ты можешь себе представить, что после такого впечатления девушка сама решила умереть точно такой же смертью? Лично я — нет.
Сказав это, Пилипенко щелкнул выключателем ночника. Жаров погрузился в сон почти мгновенно, проснулся от звука торопливых шагов. За окном уже была утренняя снежная муть. В комнате возник доктор.
— Вставайте, вставайте немедленно!
— Один из нас в любом случае не может этого сделать, — отозвался Пилипенко, который давно не спал.
Жаров вскочил с постели.
— Случай действительно ужасный! — воскликнул доктор.
— Кто? — только и спросил следователь.
Вопрос прозвучал спокойно и как-то буднично, словно он ожидал очередного трагического известия.
— Аркадий, — сказал доктор.
10
Труп лежал в ванне, на него лилась вода из душевого рожка. Внутри электрического водонагревателя сверкали голубые искры. Жаров выключил прибор.
Доктор и Иван перенесли тело на кровать. Жаров осмотрел помещение. Его внимание привлекла картина, которая висела на стене комнаты Аркадия. Это была «Смерть комиссара» — известное еще по школьному учебнику полотно Груздьева, призванное любить красных и ненавидеть белых.
— Явное поражение электрическим током, — констатировал доктор. — Несчастный случай.
— Само собой, — пробурчал Жаров, уже двигаясь к выходу.
— Подождите, — остановил его доктор.
Жаров молча исполнил его просьбу.
— Вы ничего странного не слышали ночью?
— Я сплю обычно крепко.
— Так это обычно… Я, представьте, тоже. Но вот ведь в чем дело, ситуация у нас несколько необычная. И сегодня я почти не спал.
— И что? — Жарову вдруг стало не по себе, поскольку он вспомнил если не прошлую ночь, то предыдущую.
— В доме работает какой-то механизм.
— Да неужели? — Жаров понял, что ночные звуки ему не пригрезились и образ муравья, попавшего меж часовых колесиков — некая существующая реальность, но он не хотел добавлять лишние детали в панику доктора.
— Не иронизируйте! — воскликнул тот. — Я внимательно слушал, выходил в коридор. Что-то непрерывно работает здесь.
— Генератор, — спокойно сказал Жаров.
— Что-то помимо генератора! Неужели и ты ничего не слышишь? — обратился доктор к Ивану.
— Не знаю, — помедлив, ответил тот. — Возможно, это просто пурга. Звук явно идет с улицы.
— Вот что, — сказал Жаров. — Думаю, настал момент, когда надо тщательно прочесать весь этот дом. И не столько на предмет таинственной машины, а сколько в поисках человека.
— Уверяю вас, — сказал доктор, — никакого человека нет. Все три смерти объяснены. Вот же он, неисправный водонагреватель. И с женщинами все ясно. Только вот этот звук…
— Хорошо, — сказал Жаров. — Тот, кто этого желает, будет искать генератор и слушать звук.
Втроем они достаточно быстро обошли коттедж. В цокольном этаже (можно назвать его полуподвалом) располагались кухня, тренажерный зал, кладовая, бойлерная и еще одно техническое помещение, где действительно стоял генератор. В данный момент он не работал, поскольку автоматика передала электропитание аккумуляторным батареям. Жаров понимал эту систему: вечером, когда в комнатах зажгут свет, или раньше, когда кухонный холодильник высосет весь запас, генератор заведется автоматически. Или когда некто захочет принять горячий душ…
Он представил себе несчастного Аркадия, который протягивает руку к вентилю. Что-то не вязалось с этой трагической случайностью…
На первом этаже были комнаты доктора, Ивана, Аркадия, гостевая комната, где лежал Пилипенко. Проводя мимо нее, Жаров приоткрыл дверь и коротко доложил другу, что произошло и чем они сейчас заняты. Тот одобрил идею тщательного осмотра дома.
Из гостиной, занимавшей оба этажа, они поднялись по кованой лестнице наверх. Второй этаж был значительно меньше по площади — как за счет гостиной, так и скоса крыши. Здесь были всего две спальни, одна напротив другой, ставшие теперь приютом двум мертвым женщинам.
Небольшой чуланчик в конце коридора, пустой. Люк на чердак. Жаров взобрался по лестнице, приподнял крышку и заглянул в помещение. Пусто, если не считать каких-то мелких предметов, которые обычно и пылятся на чердаке: сломанный стул, груда книг, привезенных какими-то постояльцами, зачем-то бамбуковая удочка и большой сачок… Вероятно кто-то из временных пользователей коттеджа всерьез полагал, что где-то в Крымских горах можно удить рыбу, причем крупную.
Здесь, под крышей, шум пурги был слышен сильнее. Слышен был и гул — тот самый необъяснимый звук. Жаров на несколько секунд замер. Покосился на доктора, чье выжидающее лицо белело среди перекладин лесенки.
— Нет, ничего нет, — сказал он этому перепуганному человеку, хотя только что сам понял: есть!
Коттедж был пуст, но странный звук работающего механизма в коттедже слышался. Теперь, двигаясь по коридору и дальше, вниз, Жаров прикидывал толщину стен. Машина не может прятаться просто в стене: здесь должна быть некая тайная комната, чтобы содержать что-то крупное, довольно сильно гудящее.
— Еще раз, на всякий случай, — пояснил Жаров доктору, который с удивлением глянул на него, когда он вновь распахнул дверь комнаты Катерины.
Нет. Обе верхние спальни имели самые обычные стены, толщиной в один блок ракушечника. Перекрытие между этажами также не вызывало подозрений.
Камин в гостиной был обычным камином в викторианском стиле. Жаров присел на корточки и заглянул в трубу. Довольно яркий фонарик, встроенный в его мобильный телефон, показал сетчатую паутину серебристого света — в совершенно пустой трубе.
Жаров двинулся дальше, Иван и доктор молча следовали за ним. Все помещения дома полностью совпадали друг с другом, никаких пустот, способных разместить мощный механизм, здесь не наблюдалось. Потолок в комнате доктора показался ему несколько ниже, чем в других, но Жаров не придал этому значения…
Возможно, что-то работало снаружи, в какой-нибудь пристройке к стене: недаром шум был яснее всего слышен именно на чердаке, но выходить в эту пургу было просто опасно: неизвестно, куда сдует и унесет.
Следователь молча выслушал рассказ Жарова, лежа в постели. Он в волнении грыз незажженную сигарету. Фильтр отломился, Пилипенко швырнул сигарету в пепельницу, где было полно таких же нераскуренных, но раздавленных сигарет. Жаров подумал, сколько уже месяцев его друг безуспешно пытается бросить курить? Где-то с начала года…
