Рорабек раздвинул ветви и увидел, что стоит на том самом месте, откуда начинал поход. Речка сверкала перед ним бирюзовой чистотой, деревья на противоположном берегу уже не угнетали, а радовали зеленью листвы.
"Какой сегодня день?" Сержант от счастья чуть совсем не сошел с ума. Он заплясал на берегу, задыхаясь от хохота и крича:
– Суббота! Суббота! Ха-ха-ха ха! Су-6-бо-та-а!
* * *
Через неделю после приключения на "тропе голода" Рорабек обнаружил у входа в шалаш противопехотную мину М 16 А1, установленную ночью Мидло. Это была выпрыгивающая мина, так называемая мина-лягушка, хорошо зарекомендовавшая себя еще во Вьетнаме.
Рорабеку показалось, что он уже где-то видел именно эту мину, вот только где?
Он долго изучал цилиндрический корпус, пока не нашел нацарапанные штыком инициалы: "Д. Р.".
"Джон Рорабек"! Это была его собственная мина, которую сержант установил вчера с той стороны реки!
"Новая страница в войне с Мидло! Мина-путешественница!"
На всякий случай Рорабек взял винтовку на колени.
"Я должен обшарить всю местность вокруг. Шаг за шагом, сантиметр за сантиметром. Наверняка Мидло нашпиговал минами мой лес".
Наспех позавтракав, Рорабек отправился на разведку. Сегодня он был осторожен, как никогда. Он знал, что хорошо замаскированная мина, пусть она сама не умеет нападать, коварнее любого Мидло.
Сначала сержант обшарил на сто метров вокруг. Затем удалился на пятьсот. Местность была хорошо изучена, поэтому Рорабек не боялся удаляться от шалаша. Зарубки на деревьях все равно привели бы его назад.
В полдень Джон обнаружил пещеру, вход в которую порос ползучей травой. На глаз Рорабек сразу определил, что здесь когда-то обитал человек.
Медленно приближаясь к пещере, Рорабек наткнулся на заржавленный портсигар. Лезвием штыка открыл находку и вытащил оттуда полусгнившую записку:
"Я кандидат в коммандос № 066! Мои минуты сочтены. Меня укусила летучая мышь. Бешенство летучих мышей неизлечимо, это знает каждый. Левую сторону лица уже парализовало! Куда делась аптечка? Передайте моей жене и детям…"
Крик человека, не назвавшего своего имени, прервался Удивляясь, что не испытывает должного сострадания к человеку, который наверняка давно мертв, Рорабек положил записку в карман.
Затем наклонился и потянул за ремень, торчащий из груды травы. Показался полусгнивший рюкзак. Из рюкзака выпали вздувшиеся от давления газов консервные банки, кое-где еще помеченные несмываемой краской. Это были те же знаки, что и на всех консервах, хранящихся на складах "Колумбуса".
Рорабек стукнул ближнюю банку ногой. Она глухо взорвалась, обрызгав его вонючей жижей.
– К этому привыкнуть нельзя, – философски заметил сержант. – Гнусные проделки Мидло!
Рорабек заглянул в пещеру. Луч фонарика выхватил из мрака ставшую уже привычной картину: белый человеческий скелет, облаченный в полусгнивший маскировочный костюм, заржавленную автоматическую винтовку и вещи, разбросанные под влажными сводами.
"Пожалуй, в эту пещеру можно втолкнуть спальный гарнитур!" Рорабек присел возле скелета. Он принялся искать медальон, но взгляд его уперся в страшный пролом с левой стороны пустого черепа, зияющий чернотой. " Ноль шестьдесят шестой" был убит во сне, скорее всего в бреду, когда уже не мог оказать сопротивление.
"Повезло кому-то, – заметил сержант. – Взял его тепленьким". На том месте, где у покойного была верхняя губа, сохранился клок усов.
"Феномен, – удивился сержант. – Усы у него вечные. Где он держал планшет?"
Планшет лежал под черепом – служил чем-то вроде подушки. Рорабек надел перчатки и открыл планшет. Карта местности была цела – отпечатанная на полиэтиленовой пленке, она боялась только огня, но не воды.
Рорабек расстелил карту на коленях и к своему удовольствию увидел, что знаки, нанесенные рукой усача, сохранили четкость, как будто были сделаны только вчера. "Тропы… Раз, два, три… Река… Брод… Пираньи? Озеро Эги… Много рыбы… Какао… Тоже мне, путешественник! Урукурикая… Стоп!"
Нужная Рорабеку тропинка красным пунктиром уходила вдоль границы карты с запада на север, затем поворачивала на восток – в верхнюю оконечность карты, то есть в тыл Мидло! Туда, откуда он не ждал удара! Повсюду на почве росли редкие кустарники, прямо на глазах переходившие в роскошные папоротники, между которыми вилась тропа.
За этим химерным, каким-то доисторическим пейзажем сплошной стеной вставала враждебная сельва.
– Здесь только динозавров не хватает, – пробормотал Рорабек и тут же встрепенулся, заметив ящеров. Немые, торчащие из болота бревна вдруг ожили, и на локоть от уровня воды поднялись жуткие головы кайманов, устремив на сержанта голодные глаза. Кусты за его спиной зашевелились, и он увидел еще с десяток гигантских рептилий, которыми уже кишело то место, где он только что прошел.
Рорабек полез в рюкзак, доставая эвакуационный надувной шар, как вдруг понял, что кайманы сожрут его раньше, чем емкость наполнится газом. "Придется пробиваться силой оружия", – твердо решил сержант, прикинув на глаз, куда будет бежать. Атаку сзади он нейтрализует слезоточивым газом. Тех тварей, которые встанут у него на пути, он расстреляет огнем почти в упор.
Видя, что стремительно темнеет, Рорабек приготовил фонарик, сбросил с лица противомоскитную сетку, понимая, что сейчас зрение превыше всего, и шагнул вперед.
Раздалось щелканье кровожадных зубов: кайманы, как запрограммированные, кинулись на него.
…Граната со слезоточивым газом глухо взорвалась, выпуская белое облако, которое под действием болотного "сквозняка" сразу растянулось в непреодолимый шлейф, обеспечивая безопасность тыла. Послышался оглушительный ров: крокодилы катались в грязи, хлестали по воде хвостами, испытывая на себе то, что обычно достается участникам демонстраций протеста в Нью-Йорке и Риме, Париже и Токио, во всех городах мира, где полицейские вместо слов применяют газ…
Рорабек шел по жалкому подобие тропки, пуская впереди себя луч фонарика: время от времени в этом луче зеркально вспыхивали холодные глаза, и тогда раздавался сухой короткий выстрел – пуля, снайперски выпущенная кандидатом в коммандос, неотвратимо попадала в цель.
Взошла луна. В ее холодном, равнодушном сиянии мокрые спины крокодилов рисовались движущимися в черноте, светящимися полосами, возникающим": на пути.
Рорабек продолжал шагать, стреляя в скопление копошащихся тел. Многие крокодилы, пораженные выстрелом винтовки, подлетали на месте, переворачивались на спину, показывая белое брюхо.
"Быстрее! Быстрее!"
Жесткий, как плеть, хвост болезненно хлестнул по ноге. Щелкнули челюсти. Охваченный ужасом, Рорабек подпрыгнул на месте и в кругу электрического света увидел извивающееся животное. Недолго раздумывая, сержант выстрелил прямо в широко разинутую пасть, увидел, как пуля разнесла вдребезги щелкающий от голодного возбуждения язык и улетела внутрь громадного тела. Кайман забился в предсмертной конвульсии, оглашая безмолвную пустошь громоподобным ревом.
Тут же Джон наткнулся еще на одну • бугристую, как шина, широкую спину, и в луче возник новый кайман, лежащий боком к стволу винтовки. Сержант выстрелил почти в упор, и его больно ударило осколками кожистого панциря.
Рорабек перепрыгнул через труп, как через бревно, и увидел новых животных, которые, не зная страха, управляемые тупым инстинктом, лезли к нему со всех/ сторон. Казалось, весь мир состоит из кайманов, сама земля производит их без числа, а значит, Рорабек должен умереть – ведь он здесь лишний.
Патроны кончились. Сержант в суматохе уронил пустой магазин и стал искать новый, шаря по застегнутым на все пуговицы карманам. Пока он вспомнил, что боеприпасы там, где им и положено быть, – в подсумках на поясе, очередной крокодил разинул свою ненасытную пасть.
Сержант закричал и рубанул его по глазам мачете. Визжащий от боли, ослепленный на оба глаза зверь вцепился зубами в лапу выползавшего из тьмы двухметрового каймана, между ними завязалась безумная драка, какую обычно рисуют в учебниках по зоологии.
Запах крови!
Словно прозрение сверкнуло в мозгу Рорабека. Точнее, сверкнула молния, но это совпало с главным: сержант понял, как бить крокодилов!
Рорабек посветил на тридцать метров от себя – там полз гадкий черный ящер. Сержант попал ему прямо в голову и смотрел теперь, как целая дюжина громадных земноводных принялась пожирать своего раненого товарища.
Глаза Рорабека мстительно сверкнули: с этой минуты он полюбил убивать крокодилов, убивать за то, что те инстинктивно бросались на запах крови, грызли друг друга, повинуясь бесчувственному закону джунглей…
Туча закрыла луну: болото погрузилось в непроглядную тьму. Рорабек понял, что теряет ориентацию. Сверкнула молния, и сержант увидел опушку леса – забыл о страхе, урчащих ненасытных желудках, об острых кривых зубах – побежал, не разбирая дороги, стреляя впереди себя.
