Оборотень мчался по переулку.
— Стой! — крикнул Миронов и прицелился.
Оборотень обернулся и выстрелил. Пуля пропела над ухом. Выстрелил и Миронов. Он целился в ноги… Но Оборотень продолжал бежать и свернул в следующий двор. Держа пистолет наготове, Миронов обошел дом вдоль забора. Оборотня не было видно. В доме зажглись окна. «Значит, люди слышали выстрелы», — обрадовался Миронов. Он продолжал осторожно обходить двор. Под ногами хрустела щепа, разбросанная по снегу. Вот и поворот. Обожгло череп и, инстинктивно присев, Миронов не целясь выпустил две пули. Боль пронзила плечо, он упал в снег и стал стрелять не целясь. Оборотень не отвечал. Миронов, чувствуя, как кровь начинает струиться из раненого плеча, прижал рану, продолжая внимательно следить за углом дома. Там было тихо. Он заставил себя немного проползти вперед. Тусклый свет фонаря освещал пустой двор, и тут он увидел тень человека, прижавшегося к стене.
Миронов прицелился.
— Соколов, — крикнул он изо всех сил, но голос его прозвучал совсем тихо, — сдавайтесь!
Тень шевельнулась и… упала. В глазах Миронова вспыхивало алое пламя. С трудом упираясь в снег, он встал, но тут сухо щелкнул выстрел, и Миронов упал. Пуля пролетела рядом, однако подняться он больше не мог. Миронов следил за Оборотнем. Сейчас попробует удрать! Он навел пистолет и ждал. Рука плясала. Если сейчас Оборотень кинется бежать, можно промахнуться. Но Оборотень не вставал. Так они лежали некоторое время. Потом Миронов снова повторил попытку встать. Рука не болела, она тяжело обвисла вдоль тела и была неподвижна, зато в глазах все время вспыхивали и гасли какие-то огненные струйки, но Миронов заставлял себя не обращать на это внимания. Он просунул руку с пистолетом сквозь ребра штакетника, обхватил их запястьем и снова начал подниматься. Ему это удалось. У стены что-то чернело. Миронов, держась за штакетник, шатаясь от слабости, начал обходить забор. Широко расставляя ноги, брел он через двор. Темное тело на снегу зашевелилось и стало подниматься.
Миронов медленно шел к Соколову, а тот, пробуя подняться, поджимал одну ногу, и Миронов понял, куда тот ранен.
— Сидите, — сказал он, подойдя вплотную.
Но Оборотень продолжал вставать. Тогда Миронов толкнул его, и от этого толчка оба упали. Оборотень — на спину, Миронов — на него. Оборотень с силой толкнул его, и Миронов сел, удерживая на весу пистолет.
Оборотень шарил вокруг себя руками. Невдалеке от него Миронов увидел пистолет. Он подтянулся, направил свой пистолет в лоб Оборотня и сказал:
— Сидеть!
Оборотень уставился в дуло, а Миронов ногой отшвырнул его пистолет и чуть не упал. В эту секунду Оборотень стал подниматься. Миронов, чувствуя, что красное пламя застилает ему глаза, размахнулся и ударил его пистолетом по голове.
Миронов очнулся от яркого света, бившего в глаза, и от ощущения острой боли. Он вскрикнул.
— Поздно кричать, — сказал над ним чей-то голос. Он увидел человека в белом халате и в докторской шапочке на голове. — Уже вытащили.
— Что… вытащили? — спросил Миронов.
— Пулю, что же еще, — ответил доктор. — Как же вас угораздило попасть в наше время в такую переделку?
— Как? — Он дернулся, и доктор с силой удержал его на месте. — А где он?
— Лежите, — приказал доктор. — Из вас только что пулю вытащили, так что не прыгайте.
— А где второй? — крикнул Миронов.
— Какой второй? — спросил доктор. — Вас вчера ночью привезли всего в крови, как с бойни.
— Одного?… — помертвевшими губами пробормотал Миронов. — Упустил!.. Опять упустил!.. — Эта мысль билась и билась в его голове. — Сколько времени? — спросил он.
— Восемь, — сказал доктор.
— Утра?
— Утра. Лежите смирно!
— Доктор, немедленно звоните в КГБ! Если не дозвонитесь, то в милицию.
— Звонить не буду, милиция сама сейчас явится. В наше время попасть в больницу с огнестрельными ранами и не иметь дело с милицией?
— Меня нашли одного?
— Думаете, мы по сотне таких находим? Слава богу, война кончилась.
— Доктор, немедленно позвоните…
— Никуда не позвоню… Екатерина Ильинична, спросите, не явились ли из милиции.
— Тут, тут.
— Пусть с ним поговорят, а то у него вон давление поднимается. Перенесите его в бокс.
Через минуту он лежал в маленьком боксе с белыми стенами, перед ним сидел лейтенант милиции с блокнотом для составления протокола допроса.
— Лейтенант, наклонитесь, — шепнул Миронов.
Милиционер сделал строгое лицо, но наклонился.
— Я майор госбезопасности Миронов, — зашептал он, — у меня в одежде должно быть удостоверение…
— Погодите, что-то тут не так, — заметил лейтенант. — Вот ваши документы. И он показал паспорт с фотографией Дорохова, выданный Огненко Петру Карповичу, инженеру комбината «Якуталмаз».
— А, дьявол! — Миронов чуть не потерял сознание: Оборотень ушел, захватив его документы, а ему подсунул документы инженера, которые украл в Якутске.
— Слушайте внимательно, — настойчиво сказал Миронов. — Мы ловим очень опасного человека. Это он меня вчера ранил, но и сам ранен. Его надо найти. Мы с ним столкнулись в переулке Байкальска.
— Вас оттуда сюда и доставили. Сейчас наши товарищи на месте происшествия.
— Так вот. Надо осмотреть каждый дом. Я уверен, что он там. Ему некуда податься, он ранен в ногу. Надо искать. Сообщите, что он взял мои документы. Немедленно закажите Иркутск, центральную гостиницу, четыреста седьмой номер или просто управление КГБ. Пусть поисками займется майор Луганов. Запомнили? Повторите.
Милиционер повторил.
— Идите.
Лейтенант вышел.
Миронов лежал, откинув голову на подушку. Голова казалась каменной и болела. Как Оборотень мог уйти? Если вынул документы, то почему не убил его? Мысли лихорадочно сменяли одна другую. Что делать? Сейчас этот милиционер позвонит в Иркутск… Это хорошо. Но здесь, на месте, надо действовать немедленно. Самому! Он спустил ноги с кровати. Пол был холодный. Ныло раненое плечо, но он не обращал внимания. Вышел в коридор. Слабость обрушилась на него, ноги подгибались. Он держался за стену… Подошла медсестра, спросила:
— Больной, не рано ли встали?
— Где канцелярия?
— Какая канцелярия, немедленно в палату!
Она подхватила его под руку и хотела уже вести обратно, но он наклонился и шепнул ей в самое ухо:
— Ведите к телефону, немедленно!
Она посмотрела на него недоуменно, потом, взяв его покрепче, повела по коридору к двери с надписью: «Главврач».
— Вот, — сказала она, открывая дверь. — Ему лежать надо, а он рвется к телефону.
