А в это время на загородной даче граф Доррер, бежавший из Ашхабада, инструктировал группу местных головорезов:
– Комиссара взять живым. Чтоб ни звука!
В ту же ночь они напали на Флорова, когда он вместе с Джэксоном возвращался с митинга. Сидней и комиссар шли темным переулком. Флоров был доволен митингом и находился в отличном настроении.
– Тебе нравится эта ночь? – спросил он боксера.
– Не особенно. Я больше люблю лунные ночи, – ответил Джэксон.
– У безлунных своя прелесть. Где, как не в Средней Азии, можно увидеть такие крупные лучистые звезды! Вся Вселенная перед тобой!
Но Сидней не успел взглянуть на небо. Из-за глиняного забора на них, как коршуны на добычу, набросилась группа наемников. Все произошло мгновенно. Флоров сбросил с себя прыгнувшего ему на спину басмача и успел выхватить пистолет. Однако выстрелить не удалось. Несколько басмачей навалились на него, выбили из рук оружие.
Сидней почувствовал, как ему на голову накинули ватный халат. Чьи-то дюжие руки сорвали оружие и пытаются скрутить боксера.
«Засада! – мелькнула мысль. – Комиссар в опасности!» Резким движением тренированного тела Джэксон стряхнул с себя навалившихся'наемников и бросился на выручку командира.
– Товарищ комиссар!
Обозленные неудачей, басмачи выхватили ножи. Лезвия тускло сверкнули в синей темноте ночи. Но это не обескуражило боксера. Его мысли были с Флоровым, которого басмачи уже успели свалить.
Джэксон, не мешкая, бросился на врагов. Прямо перед ним выросла огромная фигура двухметрового великана. Басмач взмахнул рукой, надеясь одним ударом ножа покончить с прытким красноармейцем. Но Сидней был начеку. Отбив левой рукой занесенный над ним нож, Джэксон, как это не раз он делал на ринге, ударил снизу вверх с поворотом тела по жирному подбородку. Басмач, лязгнув зубами, рухнул под ноги своих сообщников. Те на мгновение оторопели. Этим замешательством успел воспользоваться Флоров. Он вскочил на ноги.
– Бей гадов!
Басмачи, словно их кто-то подтолкнул в спину, дружно бросились на боксера и комиссара. Схватка была короткой, жестокой. Кулаки Джэксона не знали пощады. Его удары, точные и неотвратимые, валили наповал. Через несколько минут дюжина басмачей валялась в пыли переулка. Остальные, не выдержав натиска, кинулись бежать, оглашая ночь криками ужаса:
– Шайтан! Злой дух! Шайтан!
4О ночной схватке ни Флоров, ни Джэксон никому не рассказывали. Было много других, более важных, забот. Однако после этой ночи они стали всюду бывать вместе.
Проведя несколько митингов среди рабочих и поручив ревкому решительно утверждать революционный порядок, Флоров со своим отрядом направился в город Кизыл-Арват, крупнейший центр Закаспийской области. Оттуда поступали тревожные сведения.
В Кизыл-Арвате находились железнодорожные мастерские, в которых работало около двух тысяч человек. Флоров не мог допустить, чтобы такой коллектив был под влиянием эсэров и меньшевиков.
…С отъездом чрезвычайного комиссара Туркестанской республики контрреволюция в Ашхабаде снова подняла голову. Мятежники захватили почту и телеграф, перерезали линию связи с Кизыл-Арватом и, разбив в уличном бою остатки незначительных сил Ашхабадского ревкома, ворвались в здание Совета. Тут же было создано Закаспийское правительство во главе с Фунтиковым и Доррером.
Новое правительство спешно направило в Кизыл-Арват вооруженную до зубов дружину мятежников. Перед ней была поставлена задача – уничтожить отряд чрезвычайного комиссара.
Из-за нарушения связи Флоров ничего не знал о контрреволюционном выступлении в Ашхабаде. Дружина мятежников, ворвавшись в Кизыл-Арват, застигла его отряд врасплох.
5Красноармейцы, забаррикадировавшись в здании Совета, отчаянно защищались, отбивая одну атаку задругой. Однако силы были не равны. Все попытки пробиться на вокзал к бронепоезду оканчивались безуспешно. К вечеру от всего отряда осталась совсем небольшая группа бойцов. Многие из них были ранены. Кончались патроны.
Еще в начале боя Флоров вызвал Мурата.
– Бери коня и выбирайся из города. Любыми средствами сообщи Ашхабадскому ревкому. Мы надеемся на тебя, Мурат!
К вечеру невысокое кирпичное здание Совета было плотным кольцом окружено мятежниками. С гиканьем и свистом они бросались на приступ, всякий раз откатываясь назад.
Сидней вместе с Бровкиным обосновались на чердаке. Они вдвоем затащили туда пулемет и, выбив слуховое окно, вели огонь. Стрелял Степан, а Джэксон помогал ему, заменяя уехавшего Мурата.
Мятежникам удалось поджечь крышу. Дым заполнял чердак. Нечем было дышать. Но бойцы держались до последней ленты. Когда пулемет умолк, Степан сказал Джэксону:
– Ступай вниз! А я тут один справлюсь…
Он вытащил из вещевого мешка три гранаты, которые бережно хранил больше года. Теперь они были кстати.
Джэксон спустился вниз и, вытащив маузер, пристроился у окна. На душе было горько. Сколько они еще смогут продержаться? Час? Сутки?..
У соседнего окна, прислонившись боком к стене, сидел Флоров. Он был ранен. Комиссар левой рукой зажимал рану на животе, а правой держал тяжелый кольт. Увидев Джэксона, он улыбнулся, хотел что-то сказать, но в этот момент мятежники с диким ревом снова бросились в атаку. Джэксон, положив маузер на подоконник, стал торопливо стрелять. Вдруг в толпе атакующих один за другим грохнули взрывы. Это Бровкин бросил с чердака гранаты. Мятежники с воем кинулись обратно. Площадь мгновенно опустела. Джэксон вытер ладонью вспотевший лоб и повернулся к Флорову. Комиссар все так же сидел у окна, только голова его была беспомощно опущена на грудь. Со лба на щеку стекала густая кровь. Джэксон бросился к нему.
– Товарищ комиссар!
Флоров не пошевельнулся. Он был мертв.
– Комиссар убит!..
В комнату, где находился Флоров, собрались остатки его отряда. У многих на глазах были слезы.
Стиснув зубы, Бровкин обвел взглядом товарищей.
– Погибать – так по-русски!
Высоко подняв единственную гранату, он бросился к выходу.
– Ура!
За ним кинулись остальные.
Это была последняя, отчаянная контратака.
В рукопашной схватке, которая продолжалась несколько минут, одни погибли, других, обезоруженных, скрутили, взяли в плен. Среди попавших в плен был и Джэксон.
6На следующий день пленных, связанных попарно, погнали к окраине города. Джэксон шел с молодым узбеком, раненным в ногу. Узбек от потери крови обессилел и буквально висел на Сиднее.
Пленных, награждая ударами плеток и прикладов, загнали в просторный двор.
Солнце палило нещадно. Во дворе – ни деревца. Время тянулось томительно медленно. Пленные изнывали от жары и жажды. Их продержали под палящим солнцем до самого вечера. Это была жестокая пытка. Люди вконец обессилели. Раненые бредили.
