ВОТ НАТВОРИЛ…
Окоп! Олег ещё и ещё включал фонарик, чтобы убедиться, что это он. Как здорово всё получилось! А он еще хотел бросить поиски! Теперь в Ленинград, к Василию Ивановичу. «Товарищ Герой Советского Союза, я нашел ваш окоп!» — доложит он. А тот будет, конечно, страшно удивлён. «Окоп?! — спросит. — Мой окоп? Неужели! Кто его нашел, ты? Не может быть! Ты же ещё маленький». — «Я не маленький. Я нашел его один. Мне никто не помогал. Я вообще не люблю, когда мне кто-нибудь помогает!» — «Неужели один? — переспросит Герой Советского Союза. — Просто невероятно! Но почему же ты искал один?» — поинтересуется он. «Потому что я самый сообразительный, самый ловкий и больше всех люблю военную историю», — объяснит Олег. «Тогда ты настоящий герой! — похвалит Василий Иванович. — Но скажи, где ты нашёл окоп?» — «Ваш план очень запутан, пришлось все перерыть, — устало ответит Олег, — но в общем вы были правы: окоп оказался за деревьями, а не за ручьем. Найти его было сложно, потому что он находится в саду спекулянтки». — «Как, — ответит Герой Советского Союза, — на том месте, где погибли мои солдаты, живет спекулянтка? На том месте надо жить красиво!»
— Это же старик говорил Граммофонихе, — подумал он вслух. — Герой Советского Союза скажет: «Молодец, Кислицын! В военное время представил бы тебя к ордену и взял в разведку. Такие опытнейшие разведчики мне нужны!» Вот он как скажет.
Боевое задание было выполнено. Но Олег медлил. Не хотелось уходить, слишком сильны были переживания. Он вспомнил о «союзниках» — Витальке и Славке. Тоже — герои! Жалели свою собачонку. Когда идешь на штурм, надо забыть всякую жалость. Ничего он им не расскажет. Военную тайну таким не доверяют. Когда Василий Иванович приедет, тогда и узнают. Вот удивятся… Василий Иванович первым делом прогонит оттуда Граммофониху, а потом начнет поиски.
«Постой, — мелькнуло в голове, — а я? Разве я не могу поискать? Разве я плохой разведчик? Фонарик работает, отгребу хлам и буду рыть. А ну-ка, начали!»
Если б Олег знал, что вскоре будет горько раскаиваться в том, что приступил к раскопкам один, не подождав Василия Ивановича!
Отгрести хлам было совсем не просто. Торговка устроила из окопа мусорную яму. Олег нащупывал консервные банки, дырявые кастрюли и, осветив на всякий случай фонариком, выбрасывал наверх. Он проработал без передышки очень долго, а все не удавалось добраться до дна. Конца не было этим кастрюлям, обрезкам железа. Олег не чувствовал ни страха, ни холода, боялся лишь одного, что поиск окончится крахом, в окопе ничего дельного не найдётся. Ещё он боялся за батарейку. Вот-вот она должна сесть. Придётся кончать работу раньше времени. Он стал экономить свет, предпочитая ощупывать каждую вещь руками.
Какой-то неясный шорох прервал его труды, заставив замереть. Словно кто-то где-то ходил. Шорох не повторился, и Олег, прошептав: «Показалось. Конечно, показалось», начал снова.
Наконец он добрался до дна. Было ясно, что сюда сползло немало земли с бруствера. Совком без ручки, который нашёлся тут же, он принялся ковырять землю. Теперь приходилось то и дело включать свет, чтобы не пропустить чего-нибудь. Но Олегу и этого было мало. Каждый комок он разминал и просеивал сквозь пальцы. Внимание было напряжено, как никогда.
— Только б фонарик не подвел, — бормотал он. — Что-нибудь найти, что-нибудь… портсигар, котелок… а вдруг пистолет!
Он копал и копал. Ничего не находилось.
— Ну, — шептал он. — Одну бы фамилию нам узнать…
Ничего не было.
Наконец он понял, что копать больше не следует. И так забрался гораздо глубже, чем могло быть окопное дно.
— Что же это такое? — кусал он губы. — Вот беда… хоть бы ложку с фамилией!
Теперь он не жалел батарейку. Но все было напрасно. Только из правого угла, чуть повыше дна, торчала какая-то тряпка. Зачем ему тряпка! Граммофониха выбросила. На всякий случай попробовал вытянуть ее. Но истлевший конец легко оборвался.
— Брезент, что ли?.. Ну да, брезент.
Он вновь попробовал вытащить его из земли, но брезент опять оборвался.
— Подкопать надо. А ну… что с него толку! И так устал, — пожаловался Олег сам себе. — Пора уходить.
Но никуда он не ушёл, а начал осторожно обкапывать брезент со всех сторон.
— Что это? — тихонько ахнул он, чувствуя, как заколотилось сердце. — Что это? Свёрток!
Какой-то небольшой предмет был завёрнут в черный истлевший брезент.
— Что это?
В горле у него моментально пересохло. Прижав находку к груди, он стал выбираться из окопа.
Дождь уже перестал. Тяжело дыша, Олег провел рукавом по лицу и немного постоял, прислонившись к забору.
— Есть, — счастливо шептал он. — Ох и повезло!
И вдруг ему пришла мысль, что в брезенте, может, и нет ничего интересного. Он стал осторожно разворачивать его. Е-есть! Под тряпкой была плотная, хрустящая бумага. Она сама рвалась, когда Олег разворачивал ее. Ещё, ещё немного… Что это?! Гильза? Обычная гильза, вернее, патрон. На конце — пуля. Олег покачал пулю, и она легко подалась. Ага! Пулю вставили, чтобы в гильзу не попала вода… Значит, там что-то есть. Записка? Иначе для чего было прятать гильзу в брезент и закапывать? Может, донесение? Или что-нибудь о предателе?
Олег вытащил пулю и постучал гильзой по ладони. Записка не вываливалась, но Олег, посветив фонариком, видел, что она там, внутри. Он ещё постучал. Ничего не получилось. Надо её чем-то вытаскивать. Дома! Это он сделает дома. Скорее отсюда!
Как всё здорово вышло! И без всякой помощи! Пусть знает Василий Иванович, на что способны его земляки!
Олег двинулся было к отверстию в заборе, но передумал, сообразив, что калитка не заперта, раз в неё выскочили собаки. Он свернул к дому. Калитка была приоткрыта. Олег выбежал на улицу. И тут сразу же с кем-то столкнулся в темноте.
— Стой! — взревел над ухом знакомый голос.
Сильные руки рванули Олега с земли.
— Ты что, следить за мной! Ну, уж теперь пиши пропало! Нат Пинкертон проклятый!
Что-то тяжело ударило Олега по голове, и он упал на землю. Рука его разжалась, гильза отлетела далеко в сторону.
— Вот так! — прошипел Василий. — Теперь не станешь больше шпионить! — И, закрыв калитку на ключ, заспешил прочь от теткиного дома.
Хотя ему помешали перенести все яблоки, он счёл свою задачу оконченной. Теперь в общежитие! На душе было всё так же противно. Может быть, поэтому он и сорвал злость на мальчишке. Скорее заснуть и все забыть…
В коридоре общежития лицом к окну стоял человек в промокшей темной накидке с капюшоном. Заслышав шаги, он резко повернулся. Из-под капюшона сверкнул лаковый козырек, блеснула милицейская кокарда. Василий невольно попятился назад.
