— Тогда как вы все это объясните? — настаивала мама. — Признаться, я до вашего прихода думала, что это проделки лично ваши, и устроили вы появление призрака нарочно, чтобы поразить нас до конца замковыми диковинками. Полагала, эти шуточки входят в программу развлечений гостей вашего замка.
Петрусь Иваныч так и подскочил на месте, обиженный и немного возмущенный.
— Виктория Сергеевна, прошу вас, не обижайте меня! Ничего себе шуточки! Да у меня еще есть рассудок, чтобы не заниматься подобным идиотизмом! За такие шуточки и под суд угодить можно!
Володя почувствовал, что директор сожалеет о случившемся искренне, и был этому рад — значит, призрак не был частью маскарада. А Петрусь Иваныч, возбужденный, огорченный, подошел к дверям и принялся осматривать замок и дверной косяк, говоря при этом:
— Я в привидения и всякую подобную тому чушь не верю, и, если к вам кто-то приходил, то это, разумеется, был человек вполне живой. Только как он к вам проник? Вы дверь на ночь запирали?
— Да, я помню хорошо, что заперла дверь, а ключ положила на стол, ответила мама, поправляя повязку на голове.
— Но замок не поврежден, — показал на дверь Петрусь Иваныч, — и я просто поражен: неужели у вашего призрака был ключ или он пользовался отмычкой?
— Петрусь Иваныч! — простонала мама. — Это не наш призрак, а ваш, так сказать, домашний! И я не знаю, при помощи чего была открыта дверь. Я бы на вашем месте вызвала милицию. Сами понимаете, если к нам каждую ночь будут приходить такие призраки или... шутники, я не знаю, то придется покинуть ваш прелестный замок раньше намеченного срока. Мне очень жаль...
Володя, внимательно следивший за лицом директора, заметил сильный испуг и неудовольствие, явившиеся ответом на предупреждение мамы.
— Виктория Сергеевна, я вас умоляю! — попытался улыбнуться директор своей обычной улыбкой светского льва, но на лице его появилась лишь жалкая гримаса. — Не нужно никакой милиции, мы сами разберемся, домашними средствами! Я сам следствие проведу! Знали бы вы, как дорог мне ваш... именно ваш покой!
Мама взглянула на директора с удивлением, услышав, как он сделал ударение на слове «ваш», но в это время в комнату вошла Иринка.
— Простите, но у вас не закрыто было... Нам еще не пора на завтрак?
Петрусь Иваныч просто накинулся на девочку, взял ее на руки, усадил в кресло, а сам сел напротив. Глядя ей прямо в глаза, вкрадчиво и ласково заговорил:
— Ирочка, ответь-ка нам, пожалуйста, как ты спала сегодня?
И Володя увидел, что Тролль сразу же смутилась, приоткрыла рот, чтобы отделаться, наверно, пустяковым ответом, но вдруг сказала тихо, едва слышно:
— Вы что... о нем спрашиваете?
Петрусь Иваныч мгновенно понял, что Иринке известно что-то, а поэтому кивнул:
— Ну да, о нем. Расскажи нам все, что ты слышала и видела. Он заходил к тебе?
Иринка вначале посмотрела на Володю, потом на маму, увидела их ждущие, напряженные лица и проговорила:
— Нет, не заходил. Я его услышала...
— А как услышала? — торопился Петрусь Иваныч. — То, как ключ поворачивался в замке, как он шел?
— Нет, я вначале чей-то крик услышала, такой пронзительный и страшный, а через несколько минут шаги.
— Какие же это были шаги? — перебил директор Иринку.
— Тяжелые шаги и какие-то... железные. Я услышала, что уходят, и встала. Потом осторожно дверь открыла и выглянула в коридор...
— Ну и что же ты увидела??! — нетерпеливо воскликнул Петрусь Иваныч.
— Я только плащ его увидела, такой легкий, серый, и, кажется, перо. А потом он в тот узкий коридор прошел, в галерею, что ли, и все исчезло. Мне хотелось за ним пойти, но страшно было, и я легла. Скоро я была уверена, что мне все это только показалось. А что, не показалось? — И девочка с надеждой посмотрела вначале на Володю, потом на маму и на директора.
Петрусь Иваныч нервно провел рукой по своим прекрасным волнистым волосам и растерянно сказал:
— Я ничего, ничего не понимаю! Кто-то нас дурачит, видно! Наряжается в доспех и ходит по ночам, чтоб напугать! Ах, этот выживший из ума Ржевусский! Надо же ему было волновать всех своей рукописью! Ехал бы себе в Минск да читал доклад таким же чокнутым, как он сам! Можете себе представить, он в замке занимается алхимией!
— Неужели?! — с неподдельным изумлением спросила мама.
— Да, да! Я сам вначале не поверил, когда мне об этом рассказали, но потом старик чуть не спалил весь замок, и мне пришлось им заняться! Представьте, он раскопал где-то древние кабалистические книги, готовит какие-то составы, чуть ли не яды, и, говорят, хочет омолодить себя при помощи философского камня!
Казалось, мама сразу выздоровела и повеселела, услышав об алхимике.
— Ну и коллективчик вы подобрали! — рассмеялась она. — И немудрено появиться привидению! Как они у вас еще толпами не ходят!
Но директору было не до шуток, и он ответил мрачным тоном:
— Да, надо бы поменять коллектив. Но только где взять стоящих специалистов? Кругом одни проныры, шарлатаны, дилетанты... Ну вот вы, к примеру, пошли бы ко мне сотрудником? Главным хранителем не хотите?
Мама посмотрела на Петруся Иваныча весело и озорно:
— А что? Пошла бы! Только ведь у вас есть главный хранитель, ваша жена. Куда же ее?
— Ее некуда! — полушутя вздохнул директор. — Да я это все так говорю, к примеру. Знаю, что вы из своей северной столицы в провинцию ни ногой, хоть озолоти... Впрочем, — спохватился он, — о чем это мы! Нам нужно с вашим дурацким призраком разобраться. Значит так, судя по тяжелому топоту, который издавали его ноги, заявляю вам серьезно — привидением, бестелесным и нематериальным, то нечто быть не могло. Конечно, это кто-нибудь из наших пошалить решил. Но вот кто? — И директор закусил нижнюю губу, раздумывая.
— На призраке, — взял слово Володя, осторожно и как бы размышляя вслух, — был шлем с забралом в виде клюва, я это хорошо увидел. Вы, Петрусь Иваныч, не видели такого шлема в замке?
— Признаться, нет, — покачал головой директор. — Впрочем, ты же видел наш арсенал — там столько этого железа, что все и не упомнишь! Но ты, Володя, меня по правильному пути направил — начну-ка я с «крестоносца» нашего. Вполне возможно, что он, хлебнув ночью лишку, нарядился в латы да и отправился гулять по замку. Заодно я коллег опрошу — может, и к ним этот забулдыга заходил погреться! Если я прав — в один час рассчитаю Готфрида Бульонского! Пусть идет в другое место людей пугать!
И с этими словами Петрусь Иваныч, галантно поклонившись, направился к дверям, но задержался и сказал:
— Все, пострадавшие от привидения, могут сегодня выйти на работу с обеда, если хотят, конечно. Желаю всего самого лучшего! Помните, я с вашим призраком непременно разберусь!
