Подробности, которые я сообщил, разумеется, воз мутили Мэри-Джен, но я выплыл уже на фарватер, а потому, не смущаясь ничем, продолжал свое повествование. Глаза девушки разгорались все ярче и ярче по мере того, как разъяснялась перед ней мошенническая проделка обоих самозванцев. Я рассказал ей, как мы встретили молодого олуха и подвезли его на пароход, и довел свое повествование до того момента, когда она у крыльца бросилась сама в объятия короля, который поцеловал ее тогда раз шестнадцать или семнадцать кряду. Когда я напомнил ей этот факт, она вскочила с лицом, раскрасневшимся, как солнечный закат, и закричала:
— Ах он, негодяй! Нет, не будем терять ни минуты. Что я говорю, минуты, — даже секунды! Мы заставим вымазать их дегтем, обсыпать перьями и бросить в реку!
— Разумеется, все это можно устроить, но только не знаю, предполагаете ли вы сделать это раньше, чем отправитесь к Лотропсам, или же…
— Ах, какая я взбалмошная девчонка! — воскликнула Мэри-Джен, усаживаясь снова на стул. — Пожалуйста, не обращайте внимания на то, что я сейчас сказала. Забудьте об этом! Пожалуйста, забудьте! Ведь вы на меня не сердитесь? — продолжала она, положив атласную свою ручку на мою руку с такой сердечной нежностью, что я изъявил готовность скорее умереть, чем рассердиться.
— Я была до такой степени возбуждена, — объяснила Мэри-Джен, — что на мгновение совсем потеряла голову. Теперь продолжайте ваш рассказ. Я буду вести себя благоразумнее. Вы сами решите, что именно следует мне делать, и каково бы ни было ваше решение, я ему подчинюсь.
— Эти двое мошенников, видите ли, страшные негодяи, но мне приходится теперь поневоле путешествовать с ними в продолжение еще некоторого времени. Я предпочел бы не объяснять вам, что именно заставляет меня оставаться в их обществе. Если бы вы разоблачили их сейчас же, я, разумеется, освободился бы из их когтей и мне лично это доставило бы величайшее удовольствие, но зато одному человеку, которого вы не знаете, пришлось бы из рук вон плохо. Между тем, нам следует ведь его спасти? Вот именно ради этого мы и не станем немедленно же на них доносить.
Как раз в это мгновение мне пришла в голову счастливая мысль. Я увидел возможность для меня и для Джима отделаться раз и навсегда от обоих мошенников. Стоило только устроить так, чтобы их за садили здесь в тюрьму. Нам самим можно будет тогда продолжать путь. У меня лично не было ни малейшего желания пускаться днем в плавание на плоту, где пришлось бы, пожалуй, самому отвечать на расспросы довольно щекотливого свойства. Составленный мною проект надлежало поэтому привести в действие лишь поздно вечером, когда стемнеет.
— Знаете что, мисс Мэри-Джен, — сказал я, — по жалуй, что вам и не придется особенно долго пробыть у Лотропсов. Что, они живут далеко отсюда?
— Почти целых четыре мили. Дорога к ним ведет прямо от реки в глубь леса.
— Ну и прекрасно. Отправляйтесь теперь прямо туда и пробудьте там до девяти или половины десятого вечера, а затем скажите, чтобы вас доставили опять домой. Придумайте для этого какой-нибудь благовидный предлог. Если вы вернетесь раньше одиннадцати, поставьте на окно зажженную свечу. Если я не приду тогда к вам, обождите до одиннадцати часов. Мое отсутствие докажет, что я уехал отсюда и нахожусь вне опасности. Тогда вы можете смело выйти из дому, разоблачить мошенническую проделку этих плутов и добиться того, чтобы их засадили в тюрьму.
— Хорошо, я это сделаю, — согласилась она.
— Если, однако, случится, что мне нельзя будет уехать и я буду схвачен вместе с ними, вы уж, пожалуйста, за меня заступитесь. Потрудитесь тогда объяснить, что я рассказал вам заранее о мошеннической проделке, и выручите меня из беды.
— Разумеется, я вас не выдам. Я не позволю коснуться ни до единого волоска на вашей голове! — с горячностью воскликнула девушка. Ноздри ее при этом слегка раздулись, а в глазах засверкали огоньки.
— Если мне удастся выбраться отсюда, меня здесь не будет в качестве свидетеля в том, что эти негодяи вовсе не доводятся вам родственниками. Впрочем, да же и оставаясь здесь, я не мог бы этого доказать. Разумеется, я присягнул бы тогда, что они просто-напросто бродяги и мошенники. Навряд ли, однако, суд признал бы мои показания достаточной против них уликой. К счастью, найдутся люди, которые охотно разоблачат этих самозванцев, и показания этих людей будут встречены с гораздо большим доверием, чем мои собственные. Я помогу вам их разыскать. Дайте мне карандаш и кусочек бумаги. Вот видите, я написал «Королевский Жираф, или Королевская не бывальщина». Спрячьте эту бумажку и смотрите, не потеряйте ее! Если суду желательно будет узнать что-нибудь о самозванных ваших дядюшках, пусть дадут знать в Бриксвилль, что удалось задержать актеров, игравших «Небывальщину», и что для удостоверения их личности суд нуждается в свидетелях. Вы не успеете моргнуть глазом, мисс Мэри, как явится сюда к вашим услугам весь город. Наши плуты больно уж бессовестно обманули тамошнее население.
Уладив таким образом все наиболее существенное, я добавил:
— Насчет продажи с аукциона, пожалуйста, не смущайтесь. Пусть себе она идет своим чередом. Ввиду спешной продажи покупателям разрешено вносить деньги лишь на следующий день, а мы с вами решили устроить так, что продажа окажется недействительной. Самозванные ваши дядюшки не пожелают уехать отсюда, пока не получат денег, а между тем денег им не видать, как своих ушей. Точно так же и вашим неграм не угрожает никакой опасности. Их хоть и продали, но эта продажа будет объявлена не состоявшейся. Покупателям придется вернуть вам негров назад. Обоим мошенникам не удастся получить деньги даже и за негров. Они оказываются поэтому как в западне. Они на этот раз попались.
— Ну и прекрасно. Я сбегаю сейчас позавтракать, оттуда прямехонько отправлюсь к Лотропсам.
— Извините, мисс Мэри-Джен, это не входит в программу! Вам ни под каким видом нельзя являться к завтраку. Потрудитесь отправиться в гости натощак.
— Это почему?
— Как вы думаете, мисс Мэри, отчего мне хоте лось удалить вас отсюда?
— Признаться, я не задавала себе этого вопроса, а теперь, раскинув умом, не могу придумать никакой основательной причины.
— Просто-напросто оттого, что лицо у вас не такое каменное и бесстыдное, как у этих мошенников. Для меня оно понятнее всякой книги. Можно читать на нем все ваши мысли так, как если б они были напечатаны самым крупным шрифтом. Попробуйте только сойти в столовую: там вы встретитесь с вашими дядюшками, которые станут с вами здороваться и целоваться. Интересно будет посмотреть тогда на ваше личико…
