А глаза у него… недобрые. Светло-карие, почти жёлтые, но цвет ни при чём. "При чём" как раз их выражение. Что-то мимолётное, ускользающее, но неприятное.
— Чем обязана столь неожиданным визитом? — спросила я, начиная светскую беседу.
— До нашей убогой окраины дошли слухи, будто вы вполне оправились от последствий известных вам событий, — заговорил он, срываясь на витиеватый псевдоблагородный стиль. — Примите же мои искренние поздравления с выздоровлением.
— Спасибо, — я вежливо кивнула. — Я вполне здорова, чего и вам желаю. Очень мило с вашей стороны выразить радость по этому поводу. Однако вы изволили явиться в такую странную погоду, что мне на ум приходит только мысль о деловом разговоре.
— Ох, госпожа моя, вы, видимо, раньше часто имели дело с людьми моего сословия, — дробный смешок Креннаха горохом рассыпался по гладкому мраморному полу. — Я действительно хотел бы обсудить с вами один вопрос, но не знаю, насколько он для вас приемлем… в вашем нынешнем положении.
— А, простите, каково моё нынешнее положение? — я сделала донельзя удивлённый вид.
— Весьма неопределённое, я бы сказал.
Если он ещё раз так рассмеётся, я выставлю его за дверь.
— Уточните, пожалуйста.
— Как прикажете, госпожа моя, — купец-вор словно почуял, что мне крайне неприятен его смех, и ограничился двусмысленной улыбкой. — Желаете, чтобы я уточнил? Пожалуйста. Вы ведь знаете, какое положение сейчас занимает мой друг, господин Дойлен? Весьма высокое. Но ваш статус не определён совершенно. Вы ему не супруга, уж простите за прямоту. Допустим, господин Дойлен оставит вас при своей персоне, но если интересы государства потребуют от него женитьбы на дочери какого-нибудь владетеля в обмен на его лояльность… Вы понимаете, что ваше положение станет ещё более шатким. Потому осмелюсь предложить вам взаимовыгодную сделку… Должность хранительницы кошелька в моём доме вас устроит? Я щедр, когда щедры со мной.
На этот раз гнев был ледяным. Не затмевающим рассудка. Потому вместо крика: "Пошёл вон отсюда!" — я несколько секунд изучала этого типа. Нет, тут явно что-то нечисто. На желанную женщину не смотрят как на выгодный товар. Что-то он затеял… Понять бы, что именно, и можно смело звать стражу.
— Я удивлена вашим предложением, — да, именно так, тоном оскорблённой Снежной Королевы. Пусть поёжится, ему полезно. — Мягко говоря.
— Это следует расценивать, как отказ?
— Вы невероятно догадливый человек, господин Креннах. Извольте покинуть этот дом.
— Дорогая моя госпожа, — заулыбался тот. — Я много лет знаю господина Дойлена. Всякий раз по приезде в столицу он заводил подружку, и всегда делился со мной… гм… трофеем.
— А сейчас что-то не заладилось? Сочувствую, — ядовито усмехнулась я.
— Вероятно, у него просто не было времени на это. Но поверьте, вы очень быстро ему надоедите. Вот тогда я снова окажусь на вашем пути, но условия сделки будут уже не столь выгодны для вас лично. А пока — извольте принять в качестве задатка… — и он вынул из поясного кошеля красивый золотой браслет.
Ну, наглость! Жаль, что мы не в трапезной. Тарелка с подливой смотрелась бы на его голове куда гармоничнее этой безвкусной шапки.
— Извольте выйти вон и забрать ваш… задаток, — Снежная Королева уже не оскорблена, а разгневана. — Мой неопределённый статус не позволяет мне принимать подарки от кого бы то ни было.
— Вы пожалеете, — маслено улыбнулся Креннах, сграбастав свой "задаток".
— Или вы уйдёте сами, или я выброшу вас в окно. Хоть я и женщина, но скрутить такого мозгляка у меня сил хватит.
Ушёл, слава богу. Но каков гусь! Нужно обязательно рассказать Риене и Лису. Белобрысый у нас по охране — вот пусть и напрягается.
И — мелькнула мысль — скорее бы Дойлен приехал. Скорее бы всё разрешилось.
Если этот ворюга прав, и я не больше, чем игрушка, то всё решат две пули. Не только Дойлен у нас максималист. Всё-таки грыз меня червь сомнения. Грыз, подъедал по живому…
Магия ушла. Договор отменён. Я ничего не смогу противопоставить грубой силе, если вдруг Креннах прав…
Снова накатило чёрное отчаяние, то самое, отбивающее охоту жить. Легко было внушать Саше: живи. Сама хороша.
Хотя…
Есть ведь очень лёгкий способ избавиться от всех сомнений. Библиотека на третьем этаже, а этажи тут высокие.
Распахнуть широкое окно и сделать шаг вниз…
Я не обратила внимания, что руки мои машинально складывают из листа бумаги знакомую штучку. Самолётик. Помнится, в школе мы такими баловались. Выдирали клетчатые или полосатые листочки из тетрадок, делали самолётики и получали "неуд" по поведению за то, что запускали их на уроках.
Лёгкая ностальгическая улыбка, движение руки — и самолётик пересёк библиотеку, "приземлившись" у самой двери…
Но с чего я должна безоговорочно верить Креннаху? Он вор, а я лохушка ушастая, которую обмануть — доблесть. Это раз. Он смотрел на меня как на товар, а не как на женщину — это два. Насчёт "это три" начинается простор для домыслов, но третий пункт существует наверняка. Напрячь, что ли, кузена Версина? Сотник городской стражи должен кумекать в раскладах воровских шаек и их паханов. Хотя сейчас всё так перемешалось, да и воры во главе с Креннахом ещё не переварили свой кусок добычи — часть княжеских ценностей — однако что-то дельное подскажет…
— Я понял, как в вашем мире люди летают!
Я так отвлеклась на свои раздумья, что вздрогнула. Энгит. Стоит в дверях, с самым просветлённым видом держит в руках мой самолётик и смотрит на меня с таким восторгом, что даже неловко становится.
— Не как птицы! — парень повертел бумажную игрушку в руках. — А вот так, на неподвижных крыльях, верно?
— Верно, — ошалело проговорила я.
— И мы так сможем?
— Сможете, — теперь я улыбалась с печалью. — Лет через триста или четыреста. Может быть.
— Но этот-то сейчас летает! — подросток подскочил ко мне и начал показывать на модельке: — Вот крылья же, верно? А это вроде как туловище у птицы, только там груз должен быть. Останется только посадить возницу и сделать вот так, — и он запустил игрушку в новый полёт. — И прилетит, куда велят.
— Вот это как раз самое сложное — приложить силу, достаточную для полёта, — сказала я. — Хотя…
Ну, чёрт же подери, есть же дельтапланы и самолётики-планеры, которые можно разогнать даже конной упряжкой! Что если…
Нет, ересь несусветная…
А почему? Силу водяного пара знали ещё древние греки, даже игрушка у них паровая была, но люди догадались применить эту силу себе на благо только в конце семнадцатого или начале восемнадцатого века. Я уже про порох и печатный станок имени Гуттенберга молчу — это появилось как раз в Средневековье и ничего запредельно сложного не представляет. Значит, вполне реально и здесь. Тогда что, в самом-то деле, мешает сделать что-то наподобие дельтаплана? Китайцы, вон, на больших бумажных змеях в воздух поднимались, а братья Монгольфье свой шар тоже не из синтетики делали.
