Много мест мы сменили, исколесили всю страну, путешествуя с помощью трансгрессии мы находили новое убежище то в лесу, то в тенистой расщелине между утесами, то на поросшей вереском поляне, то на склоне горы, а однажды ночевали в укрытой от чужих глаз уединенной пещере. Каждые двенадцать часов передавали крестраж друг другу, будто играя в какую-то дурацкую замедленную игру «передай посылку», где ужасная музыка замирала, потому что наградой победителю были двенадцать часов плохого настроения и злобы. Сириус углублялся в тяжелые эмоции, когда медальон висел на его шее, старался меньше попадаться мне на глаза. Когда крестраж был на мне, мысли о Северусе не давали мне покоя, почему он так глубоко засел в моей голове? Сколько можно было себя винить за ту ошибку, под названием: «В постели с врагом»? Гермиона и Сириус пытались научить меня трансгрессии, но ни одной попытки овладеть этим у меня не вышло. Однажды поздней ночью я сидела около палатки, наблюдая за окрестностями, медальон едва не прожег дыру на моей груди, унося меня в мир боли и страданий. Но опомнившись от этого секундного сновидения-кошмара, сходила в палатку за чашкой чая, и без этих движений, смогла бы наколдовать себе потрясающий ароматный напиток, но поймала себя на мысли, что нужно размять кости, и проснуться. Выходя с кружкой из палатки, из которой валил пар, я поежилась, снова встречающему меня осеннему холоду и машинально запустила руку в правый карман, в нем что-то лежало. Достав смятый, свалявшийся, да к тому же еще и постиранный кусок пожелтевшего пергамента, вспомнила что это. Эти джинсы я носила не часто, Гермиона участливо одолжила мне свои спортивные штаны, которые я практически не снимала. Развернув рыхлую бумагу, увидела потускневшее и потрескавшееся изображение Северуса Снейпа и глубоко вздохнула, все та же ухмылка то появлялась, то исчезала на его лице. Грусть и тоска окутала меня. Что ты со мной делаешь? Почему от одного взгляда в твои черные глаза на меня обрушиваются все мировые тревоги, заставляющие душу стонать. Не в силах больше смотреть на него, аккуратно свернула газетный листок и затолкала обратно в карман джинсов. Сидя на импровизированном стуле, облокотившись на небольшое деревце, отпила из кружки, тепло согрело мои внутренности и стало немного легче. Маленькое сердечко на груди стучало быстрее, чем мое собственное. Скорее бы снять эту мерзость, хотя медальон не действовал на меня так как на остальных, но было все равно неприятно. Гермиона сменяет меня через час, ровно в пять утра. Темное осеннее утро, как ни странно безоблачное небо. Тысячи песчинок звезд, мелькающих, словно огни самолетов, начали двигаться по странной траектории. Маленькое сердечко в медальоне замедляло ход, и вот, оно уже билось в такт с моим сердцем.
Прохладный влажный воздух, каменные стены коридора, поблескивающие огоньки керосиновых ламп под потолком, куда я направлялась? Проходя мимо знакомой картины Патрика Заколдованного, поняла, что нахожусь в стенах Хогвартса, как соскучилась по этому месту, ставшему мне домом. Но что же я делаю в подземельях? Повернувшись в нужную сторону, поплелась к лестнице, ведущей к верхним уровням и этажам. Едва нога занеслась над ступенькой, как за спиной раздался тихий вкрадчивый шепот.
— Сюда… — Словно шипение змеи.
Оглянувшись в поисках обладателя столь приятного голоса, я никого не увидела, и схватившись за перила сделала пару шагов вверх по лестнице.
— Энни…
Голос манил меня обратно в коридор подземного уровня. Наконец сдалась и отправилась по пустынному Хогвартсу на зов.
— Сюда…
Я завернула налево и прошла вглубь мимо резных дверей, украшенных витиеватыми каменными змейками, они двигались, и из их пасти с раздвоенными язычками издавалось шипение.
— Вперед… — Раздался снова этот голос.
Именно эти искусственные змеи и были его обладателями. Каждый раз, проходя мимо новой двери я слышала их шипение, подталкивающее меня к неизведанному. Но страха не было, лишь покалывающее в груди любопытство, сопровождаемое накатами дрожи предвкушения чего-то таинственного, но не злого, а наоборот, такого притягательного, нужного. Последняя дверь, без изысков зияла черной дырой, прямоугольным проходом, порталом в желаемое. Черное дерево, чернее чем каменный уголь, я уже протянула руку к ручке, но дверь без моей помощи, бесшумно начала открываться… Темный силуэт вырисовывался в поблескивающем свете слабого пламени камина, из-за угла освещения, невозможно было разглядеть лицо этого загадочного мужчины, лишь очертания волос до плеч, и длинная мантия, скрывающая его фигуру. Неизвестный, и такой притягательный, он протянул ко мне руку, и словно одурманенная амортерией я сделала шаг навстречу…
— Спать на посту неприемлемо при нашем теперешнем положении.
Я открыла глаза, от безумно интригующего сна, и увидела стоящую надо мной Гермиону. Ее лицо отражало свет звезд, и кажется, на нем проступили эмоции недовольства.
— Прости, я уснула. — Понурив глаза сказала я.
— Извиняться будешь, когда мы будем в плену у пожирателей. — Строгим тоном произнесла она. — Иди спать.
Я покорно встала и зевая направилась в палатку, по дороге едва не упав, запнувшись о камень.
— Анна. — Послышался голос подруги сзади.
Я повернулась.
— Что? — С непонимающим видом спросила я.
— Медальон. — И она протянула свою ладошку.
А, точно, настала ее очередь носить крестраж. Запустив руку через ворот джемпера, достав его, я почувствовала, что маленькое металлическое сердечко забилось быстрее, словно не желая расставаться со мной. Вот ведь дрянь, пригрелся на теплой груди! Подумала я, снимая цепочку через голову, сердечко забилось еще быстрее, будто металось из стороны в сторону, пытаясь прорвать металлическую клетку и вырваться на свободу. Протянув крестраж Гермионе, и пожелав ей спокойной смены, отправилась внутрь, в теплую кровать за тоненькой шторкой которой тихо спал Сириус. Пусть его сны будут безмятежными, с этими мыслями меня унесло в пустоту.
Слава богу проблем с едой у нас не было, благодаря моим способностям мы могли есть свежие овощи и фрукты, выраставшие прямо из под земли, только мяса вот нехватало. Сириусу редко удавалось приходить с охоты с уловом, однажды повезло, он сразил заклятием зайца, который притаился под небольшим деревцем, подрагивая от страха, тогда он еще не знал, что его несчастного подадут на обед. Как-то мы услышали голоса, доносящиеся с реки неподалеку, оказалось это не были пожиратели, а троица скрывающихся гоблинов, с ними были волшебники, в которых мы узнали Дина Томаса и Теда Тонкс, отца Нимфадоры Тонкс, эти двое были маглорожденными и бежали, где-то случайно пересеклись и теперь продолжали путь вместе. Однако разговор одного из гоблинов нас очень сильно заинтересовал: — А вы вообще за кого? У меня сложилось впечатление, что гоблины полностью перешли на сторону Сами-Знаете-Кого.
