Брест молча снял с себя ревущую навзрыд молодую баронессу, держа её на вытянутых руках. Бывшая служанка вырывалась что мога, она хотела вцепиться в мужчину, но тот ловко уворачивался от загребущих рук.
- Это всё из-за этой змеи! Из-за неё! Если бы был камень, ты бы вернулся, как герой, а не как беглый преступник! Все неправильно-о! – вопила служанка.
Наемник бросил умоляющий взгляд на бабу Ежну, та скривилась. С силой развернув внучку к себе передом к Бресту задом, отвесила ей звонкую оплеуху, от чего девушка, икнув, сползла на пол. Рука у ворожеи, когда надо, могла быть очень тяжелой.
- Успокойся, дуреха!
Милка, осознав, что перед ней стоит «надежда» на спасение любимого вцепилась уже в подол бабули:
- Баба Ежна, родненькая. Заклинаю! Пособи! Я знаю, тятя тебя послушает!
Старуха тяжело вздохнула и подняла осевшую девушку:
- Нет, - отрезала она, но смягчившись добавила, - И не смотри на меня щенячьим взглядом. Брест – взрослый мужик, он сам всё решил, я встревать не буду. Но и тебя держать не стану, коли захочешь, можешь с ним идтить.
Милка перевела туманный взгляд на Геру, но тот отвел глаза:
- Я с бабой Ежной.
- Ты трус! – взвизгнула она.
- Нет, - спокойно отозвался Прежний, но в голосе слышалась горечь, - Я просто согласен с ворожеей, что все должно идти своим чередом, и доверяю её чутью.
- Можешь утешать себя, чем вздумается…
- Милка, уймись, - отрезал Брест. – Гера волен выбирать, что ему делать. Я бы и тебя с собой не взял, но твоя родственница права: коли ты хочешь пойти, то препятствий чинить не буду.
Бывшая служанка, вытерев слезы, хотела еще что-то сказать, но передумала. Она, отыскав глазами свой мешок, встала, решительно уперев руки в бока:
- Я иду с тобой! И видят создатели, что сделаю все, чтобы помочь тебе! – громогласно заявила девушка.
В ней бушевало море чувств: горе вперемешку с радостью и желанием доказать, что уж кто-кто, но она не бросает любимых, в отличие от этой лярвы. Служанка до последнего надеялась, что её отец, видя любимую дочь живой и здоровой, простит мужчину, который вернул беглянку домой. И тогда Брест уж точно поймет, кто ему нужен на самом деле.
Путники высыпали на крышу, стараясь не смотреть на останки Истомира. Наемник поправил перевязь меча, проверив еще раз оружие. Походный мешок мужчина не взял, рассудив, что припасы ему уже вряд ли пригодятся и лучше идти налегке. Милка, поглядев на Бреста, свою торбу все же взяла, но выложила из нее всё лишнее. Гера стоял на крыше, глядя в бесконечно чистое голубое небо. Утреннее солнце уже жарило вовсю, и трое людей на крыше, тревожно переглядываясь, ждали, когда к ним выйдет баба Ежна. Общее угнетение, царившее среди путников, словно темное холодное покрывало, опустилось на плечи. Одна ведьма, вскоре показавшаяся на крыше, казалось, вышла на прогулку. Она была абсолютно спокойна, даже несколько безмятежна. Послюнявив палец и определив направление легкого ветерка, свистнула остальным:
- Ну что? Готовы? Я вас с Милкой закину недалеко от города, а мы с Герой тут малость приберем, да пошукаем по чародейским закромам. Так, что еще?.. Запамятовала. Ну да леший с ним. К месту доставлю, а дальше уж сами. Судьба даст - еще свидимся.
Ведьма начала бормотать про себя заклятия, от чего начали подниматься уже знакомые вихри. Быстро обернувшись несколько раз вокруг наемника с девушкой, ветры образовали плотные стенки воздушного кокона. Фигуры становились всё менее различимы за плотным, сжатым воздухом с мелким сором, пока, наконец, их не оторвало от земли, и большой постоянно меняющийся шар не унесся далеко ввысь, оставив на башне старуху и молодого парня.
Гера стоял, задрав голову вверх и провожая взглядом друга, идущего на верную смерть. Тяжелые мысли прервал звонкий свист:
- Не время сопли распускать! У нас еще делов с тобой по самую развилку.
Бабка, подобрав длинную юбку, бодро вышагивала к люку, ведущему вглубь башни. Прежний нагнал её только около дверцы:
- Добро разбирать?
- Да пес с ним с добром! Никуда не денется. Надо деваху твою возвращать.
Парень остановился, как молнией сраженный:
- А как же Судьба?
- Дык ей и пособим, - ответила старуха, опустив худую ногу в шерстяном носке с лаптем на ступеньку. – Я Бресту не сбаяла, потому как должон он в Триннице быть, но тебе скажу: дело там не только в камне. Лал или рубин по-новому нужон как самому Гжевику, так и Епископу. Старые петухи хотят обжулить друг друга, да в разные игры они играют: барон-то в шашки режется, а вот Епископ дюже в шах…шех…
- Шахматы? – подсказал Гера.
- Ага, они. Если доберется голова церковников до сокровища, то бяда придет не только в Тринницу, а нать-то весь мир тряхнет. Зрела я, что будет… - бабка передернулась, - Так что собирай манатки, за Прежней пойдем. Чай и нам пора вмешаться: не дать миру скатиться в бездну к Ящеру.
Гера помог старухе твердо встать на ступеньку, а про себя проворчал:
- Зачем Катьку тогда вообще было отпускать…
Бабка подняла крючковатый палец:
- А затем. Рази ж послушала бы она меня, скажи я ей, что не сможет дура без мужика ентого? М?
Прежний тяжело вздохнул:
- Это верно, она упертая, как стадо баранов, еще бы и на принцип пошла.
- Во-во, а потому покуда эта девка своим умом не допрет, что от куска души своей убёгла, то хоть кол на голове тяши, всё равно бы сбежала, никого не слушавши.
- И что же мы ее сейчас силком возвращать будем? – засомневался парень.
- Зачем силком? – удивилась бабка. Она на секунду задумалась, наконец, выдав ответ, - Уже к вечеру белугой завоет, да начнет думки думать, как наемника нагнать. Так что давай, паря, поторапливаться, уж больно дел еще много.
Ведьма скрылась в полумраке башни, оставив задумчивого Прежнего на крыше. Гера немного потоптался на месте, прикидывая что-то в уме. Он взглянул напоследок в чистое голубое небо и, взявшись за ручки лестницы, пробормотал:
- Напиться что ли, когда все закончиться? Точно напьюсь, – он уверенно кивнул и скрылся вслед за бабкой в прохладе каменной твердыни.
________________________________________________________________________________
[1] Лал - устаревшее название драгоценного камня красного оттенка, здесь рубина.
Глава 26.
375 год от наступления Тьмы
месяц Хлеборост
24 день
Бреста с Милкой выкинуло в высокую траву. Наемник сгруппировался и, кувыркнувшись, приземлился на ноги. Бывшая служанка кубарем скатилась в канаву. Девица вылезла злая, но решительная, в волосах торчала солома и другой сор, а лицо вывозилось в земле. Мужчина осторожно поднялся и огляделся: кругом расстилалось зеленое поле, по небу сбивались в стада невесть откуда взявшиеся темные облака, а холодный для этого времени года ветер мотал траву из стороны в сторону. Недалеко от поля пролегала широкая утоптанная дорога, по ней шли редкие обозы. Приглядевшись, Брест заметил, что тягловые лошади тащили не торговые повозки, а груженные разным скарбом телеги. На них сидели, тревожно переговаривались и просто спали целые семьи. Услыхав рядом свист и рев ветра, люди на ближайшей повозке испуганно встрепенулись, глядя, как неизвестно откуда, из воздуха выпали два человека. Наёмник, словно тур, протоптал после себя широкую тропу, выбравшись, наконец, на дорогу. Возница, заприметив грозного на вид мужика, хлестнул кобылку, в ужасе глядя, как страшный воин поднял руку:
