Ознакомительная версия.
— Что ж, приступим, — сказал отец Франциск и потер руки. — Итак, сеньор, если вы не соблаговолите сказать нам правду о сокровищах, я буду вынужден приказать швырнуть эту женщину в водопад! — сказал отец Франциск, повел бровями в сторону Лукреции и посмотрел на Роджера Рэли.
— Я не скажу, — ответил тот, глядя иезуиту в глаза.
— Ну что ж, вы сделали свой выбор.
Отец Франциск махнул рукой в перчатке, и двое солдат потащили Лукрецию к обрыву.
— Остановитесь! — крикнул Ришери и рванулся к ней, но испанцы уже крепко держали его за плечи.
— Нет! — крикнул Харт, но Потрошитель заткнул ему рот грязной ладонью и пригнул за камень. Нарушив приказ Веселого Дика, Харт все-таки вернулся за своим капитаном, вернулся слишком поздно, чтобы чем-то помочь.
— Вы не сделаете этого! Вы не смеете! — закричал Ришери. — Она дворянка на службе короля!
— Еще как сделаю, — твердо ответил отец Франциск и кивком подтвердил приказ.
— Скажите же ему, Роджер! — закричал Ришери. — Я умоляю вас!
— Нет.
Солдаты тащили упирающуюся женщину к обрыву. Она бранилась и выворачивалась, как кошка.
— Хорошо, остановитесь, — прошептал Роджер Рэли.
— Эй, остановитесь! — отец Франциск хлопнул в ладоши, и солдаты замерли у края.
— Роджер, не оставляй меня! Не оставляй меня снова одну! — вдруг закричала женщина, и тогда он бросился к ней, с нечеловеческой силой разбрасывая преграждающих ему путь испанцев. Добежав до нее, он схватил ее за руку и рванул на себя. Солдаты инстинктивно отпрянули от пропасти, и на секунду они оказались свободны. Мужчина и женщина посмотрели друг на друга.
— Милосердный Боже, помилуй нас! — прошептал Роджер, и, прежде чем кто-нибудь сумел их остановить, они взялись за руки и прыгнули вниз.
Отец Дамиан зажмурился. Страшный крик разорвал воздух.
Когда господин Абрабанель подбежал к обрыву и осторожно заглянул вниз, он увидел только воду, тонны зеленой воды, которые с шумом низвергались с камней в круглое озеро далеко внизу.
— Сик транзит глория мунди — так проходит мирская слава, — горестно сказал он и покачал головой. — Прах есть и в прах обратишься. Боюсь, мои друзья будут сильно расстроены.
* * *
Амбулен шел сам не зная куда. Он не мог больше находиться среди людей, он их ненавидел. Но еще больше он ненавидел себя. «Я убил их», — шептал он, продираясь между кустами. «Я убил их, — повторял он, словно доказывая себе что-то или в чем-то еще сомневаясь. Иуда, Иуда… Иуда. Иуда? Амбулен раздирал лианы, словно это они стянули его по рукам и ногам, словно они опутали его совесть, будто они связали его волю, будто они вынудили его совершить предательство. Они, или… Господи, Ты ведь все слышишь, все знаешь, все можешь! Почему Ты так несправедливо устроил этот мир, почему Ты позволил злу быть сильнее, почему Ты дал ему такую власть? Господи, почему ты никогда не останавливаешь нас вовремя! Это несправедливо, Господи!»
Вдруг ноги его поскользнулись, он, тщетно хватая руками воздух, упал, земля куда-то поехала, и он рухнул вниз, увлекая за собой поток мусора, камней и прелой листвы.
Очнулся он оттого, что большие мухи ползали у него по лицу. Судорожно отмахнувшись и отирая лоб и щеки, Амбулен поднял глаза и застыл в изумлении. Прямо перед ним, опутанный корнями и зеленой листвой, возвышался огромный вырубленный из камня крест.
Плохо понимая, что делает, Амбулен поднялся и принялся рвать руками зеленые жилы стеблей, обнажая реликвию от поглотивших ее растений. Вскоре крест был очищен, и тогда Робер увидел, что в его центре выбита какая-то надпись. Наклонившись, он попытался разобрать буквы и понял, что это латынь. Шевеля губами и то и дело ошибаясь, он с трудом прочел:
Я Свет, а вы не видите Меня.
Я Путь, а вы не следуете за Мной.
Я Истина, а вы не верите Мне.
Я Жизнь, а вы не ищете Меня.
Я Учитель, а вы не слушаете Меня.
Я Вседержитель, а вы не повинуетесь Мне.
Я ваш Бог, а вы не молитесь Мне.
Я ваш Спаситель, а вы не любите Меня.
Если вы несчастны, то не вините Меня.
Тогда Амбулен понял, что нашел ответ на свои вопросы. Он сел и, обхватив голову руками, завыл, завыл, как страшный оборотень Жеводанского леса при виде последней облавы в своей жизни.
* * *
Атлантический океан лениво катил теплые волны на песчаный берег небольшого залива, где стоял на якоре кутер «Король Луи».
Валяясь под пальмами, пираты лениво пережидали жару, отсыпаясь за весь этот страшный месяц на Эспаньоле.
Неподалеку от лагеря в тени огромной кокосовой пальмы Уильям Харт в одиночестве предавался размышлениям.
Он сидел, тупо глядя на лезвие шпаги, едва тронутое ржавчиной по одной из граней, и явственно ощущал во рту солоновато-железный привкус крови.
Ленивый ветер пробежал по листьям, похожим на пилы. Со стуком посыпались с них насекомые. Одно из них угодило Уильяму прямо за шиворот. Ему сделалось вдруг невыносимо тошно, зубы его сжались сами собой, и он прошептал:
— Клянусь никогда не возвращаться на эту проклятую Богом землю.
— Ну что, Харт, — незаметно возникший рядом Потрошитель усмехнулся. — Сходка постановила взять за капитана нашего штурмана Ивлина. Хоть он и большая зануда.
— Что? — Уильям поднял голову и непонимающе посмотрел на пирата.
— Идем на Тортугу. Там ждет наш кораблик, наша «Голова Медузы». Она-то и доставит нас к сокровищам. Не так ли, сэр?
Уильям сунул руку в карман и нащупал там карту, лимонным соком начертанную сэром Уолтером Рэли в Тауэре, где он нес свою последнюю вахту Дианы.
— Ставьте парус, — тихо сказал он.
Даже если роза отброшена, запах розы остается в руке ( лат.).
Вахта — вид дежурства на кораблях военно-морского и торгового флота, которое несется постоянно при нахождении корабля в море на ходу, при стоянке на якоре или у стенки (причала, пирса) на швартовых.
Так на морском жаргоне называлось в старину Карибское море.
Перевод Г. Кружкова.
У. Шекспир.Буря.
«А ля руа» — по-королевски ( франц.).
«Милосердие» — так в давние времена назывался кинжал, которым добивали проигравшего схватку противника.
Ознакомительная версия.
