Обнимая вечно недовольную жену и своих деток, определил кредо своих действий, как: победа, удача, успех… Но не слава и не почет.
Горе побежденному.
Впрочем, реального, позитивного смысла во всем этом, нет и быть не может. На место уничтоженного, согласно современным законам эволюции, становятся три «Г»: гад, гада, гаже…
Впрочем я отвлекся от праздничной, семейные атмосферы. Приветствия по поводу моего прибытия, с подарками для большой и дружной семьи, быстро закончились.
Начались косые взгляды и тяжелые вздохи. Вопрос упирался в деньги. Главный из них заключался в том, где я их взял и почему утаил от жены и тещи?
Однако, после того как я сообщил, что мне крупно повезло. Совершенно случайно нарвался на проводимую по поводу Дня регулировщика большую распродажу уцененных товаров, подозрения по поводу подарков улеглись… Косые взгляды остались, а подозрения улеглись.
Я что подумал? Если я со всем этим мирюсь, наверное я не просто педиатр? Видно, я мазохист-педиатр.
Не глядя на очередные вздохи и сетования жены: «Да подожди ты… Ну, не сегодня… Ты там развлекался, а я здесь пахала, как лошадь… Убери руку… Убери, сказала… Я позову маму… Как ты не понимаешь, эгоист проклятый, мне болит голова…». И так далее и тому подобное… Заснул вполне нормально.
Страшилки с изуродованными трупами и недоеденными людскими конечностями, мне не снились… Последнее замечание, говорит о хорошей нервной системе и здоровом образе жизни. Чего и вам всем желаю…
Когда в коридоре своего пансионата увидел знакомую до дрожи в коленках фигуру, мне даже как-то стало не по себе. Ожидал увидеть кого угодно, только не его.
Сидит паренек на подоконнике курит травку, щиплет подошву кеда и ноль внимания на окружающих его людей.
Когда я кивком головы его поприветствовал он совершенно неожиданно для меня, на прекрасном русском языке, задал странный вопрос:
«Я извиняюсь, вы ключа от моего номера не видели?»
Вот это да! Вот это конспирация! Ответил вопросом на вопрос:
«А должен был?»
Он смутился.
Я открыл свою дверь и кивком головы пригласил его зайти. Он испытующе посмотрел на меня и заявил:
«Я не занимаюсь сексом с мужиками».
«Я тоже. Зайди, — я старался быть насмешливым. — Пока отыщется твой ключ, посидим выпьем, поболтаем. Мне сегодня хочется выпить, а одному пить, прямая дорога в Кащенко. Заходи не бойся».
К моему удивлению посланец, присланный за моей жизнью, как-то уж слишком легко согласился.
Зайдя в номер, он по хозяйски глянул по сторонам и рухнул в одно из кресел. Я смотрел на него с удивлением.
* * *
По законам жанра предполагалось, что как только мы вместе заходим в номер, он вытаскивает «шпалер» и сразу начинает палить мне в туловище, надеясь на скорый контрольный выстрел в голову трупу… По тем же законам, его вынужденная мишень, то бишь, ваш покорный слуга обязана ловко совершать нырки, уходить в сторону и уворачиваться от пуль… Не стоит говорить, что легко раненный я просто буду вынужден одержать заслуженную победу над вооруженным и очень опасным наймитом черных сил…
Все это конечно так. Но, тогда почему, он не прикончил меня в момент нашей первой и до сегодняшнего дня единственной встречи? Спрашивать об этом мне было неловко, да и набатный колокол внутри меня повел себя странно. Он молчал.
Я достал съестные припасы — пару бутылок водки и стаканы. Мальчуган повеселел. А я все время ловил себя на странном чувстве…
Он со мной разговаривает, но не узнает меня, что после операции было вполне естественно… Но и еще… Даже не знаю… Не интересуется мной, как объектом его охоты, так что ли?
Я разве не сказал?
Сидящий напротив меня паренек был тем самым летчиком без лицензии, который перевозил меня из припортового городишки в Хельсинки.
Стараясь не поворачиваться к странному киллеру спиной, налил ему и себе по стакану. Он не протестовал, а напротив хлопнув в ладоши весело рассмеялся.
— За погибель наших врагов, — подняв стакан, провозгласил тост с двойным намёком и смыслом.
Он не дослушав тост и не желая вникать в глубины потаенного, уже ставил пустой стакан на журнальный столик. Вот это темпы. Судя по всему, смысл и разные другие намеки, его мало интересовали.
Я присмотрелся к пьющему повнимательнее…
Ясно. Как все внезапно и глупо…
Как и ожидалось, паранойя настигла внезапно… Я даже не успел сгруппироваться…
Паренек, по-стариковски кряхтя и охая, выдувший стакан крепкого алкоголя, не был знакомым мне, заместителем летчика. Да и откуда было финскому пареньку здесь взяться?
Меня сбила с прицела, его расхристаность, худоба и лихость в общении с незнакомыми людьми. Обознался. Стыдно сказать, но что поделаешь? Бывает.
После выпитого, знакомо утерев рот рукавом куртки, он почти без перехода поведал мне свою историю появления здесь, на подоконнике. Такие же, как и он сам, неуправляемые и шарахнутые от рождения тяжёлым и пыльным, пригласили его на ежегодный фестиваль, по полетам на дельтапланах. В свое время, он отличился тем, что смог в одиночку совершить полет из… (Ага, так он все-таки летчик. Хорошо, что хоть в этом я не ошибся.)
Дальше он рассказал мне о полете над Парижем в немыслимом фанерном аэроплане и своем активном участие в смотре сил потенциальных самоубийц. Об этом подвиге, питерские экстремалы узнали по своим каналам и пригласили его продемонстрировать свое искусство. Он здесь уже несколько дней, но фестиваль то ли отменили, то ли перенесли в другое место.
Поселили здесь, но видно денег за постой не заплатили и поэтому он не может найти ключ от номера.
Рассказывал он интересно. Совершенная фантастика, в которую я не верил ни на минуту.
Пока он плел свои небылицы, я ему все время подливал водку. О, это напиток тяжелый и коварный.
Для «чистильщика-ликвидатора», он пил спиртное довольно странно, практически в одиночку. Не дожидаясь того, когда я поднесу стакан к своим губам, налитое ему, лихо опрокидывалось в глотку…
Все больше путаясь в собственном языке, он к концу нашей десятиминутной беседы очень быстро набрался. Смотрел больше сквозь меня, чем на меня.
Вдруг поднялся и почти трезвым голосом сказал: «Мне необходимо выспаться». Зашел в спальню и рухнул на мою постель.
* * *
Фанерному дельтапланеристу я спокойно спать не дал.
— В каком ты номере живешь? — похлопыванием по впалым щекам и натиранием ушей, я хоть как-то пытался привести его в чувства.
Ноль. Безрезультатно…
