Карлин с усилием глотнул воздух.
– Нет.
Мейсон пристально на него посмотрел.
– Вы уверены в этом?
– Да!
– Что ж, – сказал Мейсон, – на этом моя миссия закончена.
– Не понимаю, почему вам это дело показалось таким спешным, – заметил Карлин.
– Обстоятельства заставили меня поспешить, – сказал Мейсон.
– Какие обстоятельства?
Мейсон улыбнулся.
– Я же сказал вам, что я адвокат и не выдаю секреты моих клиентов.
– Я убедился в этом как нельзя лучше.
Мейсон промолчал.
– Так как вы не хотите или не можете рассказать мне больше, я вынужден вступить на путь догадок.
– Пожалуйста.
Держа чашку без ручки в коротких толстых пальцах, Карлин отрывисто сказал:
– Рано или поздно я ведь все равно узнаю имя вашего клиента.
– И что будет тогда? – спросил Мейсон.
Карлин улыбнулся.
– Вы нам скажете его имя? – спросила Делла Стрит.
– Еще не знаю. Сперва я должен выяснить это сам. – Он не спеша отхлебнул кофе. Затем все так же отрывисто проговорил: – Человеческий мозг – изумительный инструмент. Если как следует сосредоточиться, мы могли бы решить любую загадку и даже проникнуть в тайну жизни и смерти, но мы боимся, мистер Мейсон, мы ужасно боимся. Вся наша жизнь управляется страхом.
– Боимся смерти? – спросила Делла Стрит, взглядом давая понять Мейсону, что пытается вызвать Карлина на разговор.
– Нет, самих себя, – ответил Карлин. – Человек больше боится самого себя, чем того, что может с ним случиться. Он боится остаться с самим собой наедине. Боится узнать себя. Боится заглянуть в себя.
– Я не замечала этого, – сказала Делла Стрит.
Карлин задумчиво посмотрел на нее.
– Когда люди по вечерам собираются вместе, они играют в карты или глушат себя ромом и табаком, или включают радио, или смотрят телевизор, или просто бегут в кино.
– А вам не кажется, что все нормальные люди нуждаются в обществе? спросила Делла.
– Нуждаться-то нуждаются, но в данном случае люди не просто ищут общества. Они боятся остаться наедине с собой. Поэтому они толпятся вместе. Наши мысли тонут в гуле голосов. Но я уклонился от темы. Думаю, что если это послание действительно адресовано мне, в чем я сомневаюсь, то, как следует поработав мозгами, я выясню то, что вы не вправе сообщить мне, мистер Мейсон.
– А вы все еще считаете, что оно адресовано не вам? – спросил Мейсон.
– Да. Я думаю, что ваш клиент имел в виду какого-то другого Карлина.
– Нет, нет, – ответил Мейсон. – Тут все совпадает, и ваше имя, и адрес...
– Конечно, – прервал его Карлин. – Я верю, что вы абсолютно точно выполнили поручение. Ошибся, вероятно, ваш клиент.
– Каким образом?
– Предположим, он когда-то должен был что-то передать человеку по имени Карлин. Не зная его инициалов, ваш клиент воспользовался телефонной книгой и вместо данных того Карлина по ошибке переписал мои. Так и не выяснив, что совершил ошибку, он затем ввел в заблуждение и вас... Но я очень рад, что познакомился с таким обаятельным и знаменитым человеком. Я очень приятно провел эти полчаса. Боюсь только, что для вас этот визит не был полезен. – С этими словами Карлин вернул Мейсону газетную вырезку.
– А я-то надеялся, – сказал Мейсон, – что вы дадите мне какую-нибудь информацию о...
– О вашем клиенте? – подсказал Карлин.
– Может быть.
– Я вижу, вы совсем недавно начали работать на вашего клиента, заметил Карлин. – Вполне очевидно, что вы не имели возможности говорить с ним лично, следовательно, его поручение было как-то передано вам. Принимая во внимание позднее время, я предполагаю, что его доставили не в контору. А так как здесь вместе с вами находится мисс Стрит, я предполагаю, что оно было доставлено вам до того, как вы ушли домой. Следовательно, поручение было вам передано во время ужина в «Золотом гусе», откуда вы говорили со мной по телефону.
– Мне кажется, вам очень нравится заниматься логическими построениями, – улыбнулся Мейсон.
– Конечно, – согласился Карлин. – В конце концов, для чего человеку дан мозг? Однако я уклонился от моих хозяйских обязанностей. Хотите еще кофе?
Он торопливо подошел к ним, налил кофе, пододвинул сливки и сахар, уселся в свое кресло, поправил очки и улыбнулся своей чудной, насмешливой улыбкой.
– Ах, какие лица, – сказал он. – Такие яркие индивидуальности должны хорошо получаться на фотографии. Обычно я не увлекаюсь портретами. Мне нравится изображать различные предметы в игре света и тени. Мне нравятся длинные утренние тени, полуденные лучи солнца, но время от времени я делаю и портреты. Я люблю игрой света и тени выявить основную черту характера человека. Так, световой блик может подчеркнуть мягкое очарование женщины. Я бы хотел сфотографировать вас как-нибудь, когда представится случай и когда... не будет так поздно.
Мейсон взглянул на Деллу Стрит. Они допили кофе, и Мейсон сказал:
– Нам пора уходить. Уже очень поздно и...
– Ох, я сразу прикусил язык, но сказанного не воротишь, – с раскаянием проговорил Карлин. – Для меня сейчас совсем еще не поздно. Я думал только о вас, и к тому же фотограф, который не полагается на ретушь, которому нравится выявлять истинный характер модели, предпочитает работать утром, когда лица еще не утратили свежести, а не после длинного и напряженного дня. Сам я, мистер Мейсон, ненавижу ретушь. Я знаю, что можно сделать прекрасное фото, используя только свет и тень.
Мейсон взглянул на часы.
– Пожалуйста, не думайте, что меня побудило к этому ваше замечание, но уже за полночь. Нам пора идти, иначе завтра утром мы будем недостаточно свежи, чтобы фотографироваться...
– Так вы придете завтра утром?..
– Нет, это я сказал в фигуральном смысле, – засмеялся Мейсон. Возможно, мистер Карлин, мы когда-нибудь и придем. Ну, большое спасибо за гостеприимство. Как-нибудь в другой раз я с удовольствием потолкую с вами о вашей жизненной философии и посмотрю ваши фотографии.
– Это было бы очень приятно, – сказал Карлин, слегка наклоняясь вперед, как бы в ожидании, что гости сейчас встанут.
Мейсон поднялся.
– Спасибо, что зашли, – сказал Карлин и добавил, улыбнувшись Делле: Каждый раз, когда мужчина замыкается в своем мирке и начинает думать, что научился ценить красоту природы больше, чем красоту живых форм, с ним случается что-нибудь, что показывает ему, как он был не прав.
– Благодарю вас, – улыбнулась она, поднимаясь с кресла и направляясь к двери.
– По-моему, вы блестящая модель, – с восхищением сказал Карлин. – Я надеюсь, что вы с мистером Мейсоном как-нибудь выберете время и заглянете ко мне. Это займет не более чем, скажем, полчаса. По четверти часа на каждого из вас вполне достаточно. Я заодно показал бы вам некоторые мои работы и мою студию. Но теперь, я вижу, уже поздно, а у вас, по-моему, был трудный день. Я понимаю, что жизнь известного, загруженного делами адвоката не очень-то легка. – Карлин открыл входную дверь. – О, я вас порадую. Как будто проясняется. Уже видны края несущихся по небу облаков, и... взгляните, как серебрится это облако в лунном свете. Я очень огорчаюсь, что пока у нас нет объективов и пленок, пригодных для того, чтобы можно было сфотографировать свет луны. Вы, конечно, знаете, что на всех рекламных фотографиях вместо лунного света снят просто солнечный свет, только его снимают с очень малой выдержкой. Но когда-нибудь мы сможем запечатлеть на пленке настоящий, полный очарования лунный свет, а не резкий блеск солнца. Но не стану вас больше задерживать. Становится холодно, и я знаю, что вы торопитесь. Будьте осторожны. В это время некоторые шоферы на перекрестках мчатся сломя голову.
