Полковник действительно пребывал в растерянности. Многодневные допросы не давали никакой информации. Профессор не видел в экспедиции ровным счетом никакой секретности и охотно болтал на археологические темы. Двое уцелевших офицеров то ли в самом деле выполняли исключительно охранные функции, то ли скрывали истинную цель отряда. О солдатах не приходилось и говорить. Возможно, лучом света мог бы стать Ворон – подполковник Альтобелли, но он предпочел вернуться обратно. Наверное, в уверенности, что его познания окажутся ненужными. Да оно так и есть – проводника и специалиста по пустыне, его никто не вводил в курс дела.
Что ж, капитан фон Акстхельм попал в переплет. Полковник сделал еще глоток и покачал головой.
Жаль бравого парашютиста, а ничего не поделаешь. Даже если он ничего не знает, из него будут тянуть показания, и это бывает очень больно. Наверху хотят знать, что за экспедиция, зачем экспедиция, ведь археологических экспедиций «просто так» в военное время не бывает.
В дверь скромно постучали, и вошел капитан Пэкстон, очкастый трудяга с зализанными на плешь светлыми волосами. Такие обычно не теряют время на выпивку и развлечения, предпочитая написать очередную служебную записку, но Пэкстон как раз являлся исключением. Макгрудер без лишних слов протянул ему бутылочку, и Пэкстон с готовностью к ней приложийся.
– Мэн, – сказал он, возвращая напиток.
– Не угадал, Эрни, – улыбнулся полковник – Глазго.
– Не важно, все равно продирает до костей.. – Пэкстон опустился на стул, где еще несколько минут назад сидел немецкий капитан, и сообщил:
– Есть интересный документ, сэр.
– Ну-ну…
Пэкстон раскрыл папку со шнурочками и положил на стол перед полковником написанное от руки донесение Взглянув на дату, Макгрудер крякнул.
– И где это валялось до сих пор?
– Никто не придал значения, сэр. Я нашел совершенно случайно.
Писал некий лейтенант Стюарт Б. Боддхэм, командир самолета-разведчика «уэллсли». Боддхэм сообщал, что экипажем в составе его, а также сержантов Миллза и Хардисти в ходе планового разведывательного вылета был обнаружен покидающий Эш-Шувейреф небольшой итальянский отряд в составе трех грузовиков «фиат» и легкового автомобиля, направляющийся предположительно на юго-восток. Возвращаясь, самолет был обстрелян итальянским истребителем, получил незначительные повреждения и вернулся на базу… так, это уже неинтересно.
– Что думаете, Пэкстон? – официальным тоном спросил полковник.
– Думаю, что не каждый день итальянцы засылают свои отряды на юг пустыни. У них сейчас иные проблемы, сэр.
– Верно, верно… Три грузовика и легковушка. Итальянцы… – пробормотал Маюрудер. – Сплошное веселье, не так ли? М-да… Лучше бы я сидел в Лондоне.
– Очень похоже на наших приятелей, направлявшихся на раскопки.
– Очень похоже, согласен. Что мы можем проверить?
– Запросить резидентуру в Триполи, не более того, сэр.
– Ну так запросите. – Полковник с решительным видом спрятал бутылочку в шкаф. – Возможно, что-то всплывет. А этого немецкого капитана… Пока оставим здесь. Поработаем сами.
– Да, сэр, – сказал Пэкстон, аккуратно завязал шнурочки на папке и удалился.
В убытке остались те, которые считали ложью встречу с Аллахом…
Коран. Скот. 31 (31)
Замке долго ползал по крыше и капоту грузовика, рассматривая лобовое стекло. Нашел несколько царапин, каверну с воздушным пузырьком и маркировочный номер, выгравированный в правом верхнем углу. Ничего более подозрительного обнаружить не удалось. Стекло как стекло, иссеченное песчинками. Но через него никакого черного камня видно не было. Совершенно.
– Я не понимаю, – твердил Замке и снова, с упорством фанатика лез с капота на крышу, потом в кабину, потом снова на капот. – Не понимаю! Это удивительный феномен, совершенно удивительный… Вы понимаете?
Фрисснер и Ягер стояли перед машиной и рассматривали скалу. Ягер никак не мог отделаться от поганого ощущения, что за ним кто-то наблюдает. Он часто оборачивался, осматривал скальную гряду, песок и все время возвращался к скале. По спине ползали мурашки, тело била мелкая дрожь.
Людвиг беспокойно выдохнул.
– Что вы дергаетесь? – вполголоса спросил Фрисснер.
– Не знаю, – резко ответил Ягер. – Не знаю. Мне тут сильно не нравится.
– О, – Фрисснер удивленно поднял брови. – Мне тут давно не нравится…
– Нет, не то, что в пустыне, это… Это другое. Вот именно тут… – Людвиг дернул плечами, казалось, что под лопатками ползают мураши.
– Успокоитесь, мы уже много видели. По крайней мере, достаточно, чтобы не впадать в истерику от какого-то оптического феномена.
– При чем тут… Неужели вы не чувствуете?
– Чего?
– За нами кто-то наблюдает.
Фрисснер посмотрел на Ягера более внимательно. Того дергало, лицевые мускулы выполняли какой-то замысловатый танец. Людвиг щурился, оскаливался, дергал щекой, глаза его бегали. Ко всему этому добавлялись рефлекторные почесывания и прочие телодвижения.
– Постарайтесь успокоиться. За нами действительно наблюдают. Например, наши солдаты. Им совершенно необязательно видеть вас в таком состоянии… В аптечке, в грузовике под сиденьем, есть таблетки. Примите сразу две.
Ягер дернул щекой, но полез-таки в кабину, оттолкнув совершенно ошалевшего профессора.
– Я не понимаю… – бормотал Замке. – Вы только послушайте… Такого не может быть по законам физики.
– Забавно, а эта тварь с двумя членами может быть по законам физики? – спросил Ксавьер Лангер, следивший за действиями профессора.
– Тварь… – Замке потер переносицу. – Тварь, пожалуй, может быть. Все-таки существование таких живых организмов… возможно.
– Здорово, а два члена ему зачем, по-вашему? – Лангер привалился к бензобаку и крутил в руках нож. У Фрисснера создалось ощущение, что Ксавьер пьян, хотя все запасы спирта если и были, то находились у Ягера.
– Ну, – профессор находился в таком возбуждении, что даже не заметил издевательского тона. – Вероятно… Если следовать логике, где-то есть, может быть, две самки. Или…
– Бред какой, – сказал Ксавьер.
– Займитесь людьми, Лангер, – сказал Фрисснер, отметив про себя, что распоряжение его было воспринято довольно равнодушно. – Пусть поедят и выпьют по три глотка воды. Не больше. Нам нужно экономить воду.
Ксавьер, не сказав ни слова, развернулся и ушел. К Артуру подскочил Замке.
– Вот вы скажите мне, скажите, как может быть такое?!
– Я не ученый, профессор. Я солдат.
– Да, я понимаю, но все-таки… – снова заговорил Юлиус, но Фрисснер прервал его жестом.
