- У ваших людей.
- Если вы убили хоть одного моего человека...
- Не торопитесь делать заявления, о которых потом пожалеете. Я убил ТРОИХ ваших людей и двух взял в плен. Вернее, в плен я взял тоже три человека. Потому что сейчас вы мой пленник. Если что-то пойдет не так, я убью вас, не задумываясь. Вам ясно?
- Вполне. И все же: кто вы такой и что вам надо?
- Мистер Джексон, в отличие от вас, я вообще-то мирный человек... э-э... писатель, путешествующий на собственной яхте...
- Ну, а я-то здесь причем, путешествуйте себе на здоровье.
- Ваши головорезы захватили мою яхту и моих людей, когда мы неосторожно пристали к этому острову...
"Черт возьми, почему я до сих пор умалчиваю о Бене Ганне, то есть о Пите Борзаке?" - недоумевал Джон, но интуиция подсказывала ему, что лучше об этом молчать. Надо же хоть какой-то козырь держать в запасе. Хорошие игроки сразу все карты не выкладывают на стол.
- Кого, конкретно задержали мои люди?
- Мою жену и друга. Он доктор.
- О белом мужчине - докторе - мне докладывали, а о белой женщине доклада не было.
- Моя жена не белая женщина.
- Вы хотите сказать, что та аборигенка, которая убежала и которую мои люди все же поймали... ваша жена?
- Где она!?! (одновременно с вопросом у Джона мелькнула мысль, что, если бы на месте той малазийки он застал бы Аниту, то всадил бы в Джексона из автомата весь магазин).
- В деревне.
- В какой деревне? - глупо спросил Джон.
- У нас одна деревня.
- Вы хотите сказать, что не оставили её себе?
- Послушайте, как-вас-там, не знаю, какой вы писатель, но в людях вы разбираетесь не очень... Вы полагаете, что у вас безупречный вкус. И, если вам нравится женщина, то и во всех остальных мужчинах она должна зажигать страсть. А вот мне она, например, не приглянулась. Удивлены? А я нет. Ваша жена - полинезийка... она что, правда, ваша жена?
- Мы в гражданском браке.
- Ваша жены - полинезийка. А мне нравится только определенный расовый тип. Меня возбуждают только азиатки, даже к белым женщинам я равнодушен. Я не могу... я пробовал раньше... с другими... ничего не выходит.
- Странный бзик у вас, - посочувствовал Джон.
- Странности, они потому и странности, что странны, - ответил Джексон. - Но объяснить это просто. Все наши сексуальные предпочтения закладываются в детстве, это еще Фрейд сказал... Когда я был пацаном, у нас поблизости жили две девушки. Одна азиатка - не то вьетнамка, не то китаянка или что-то в этом роде. Другая - обычная белая. Белая была чопорной, холодной и вредной. Любила помучить парня. Я сох по ней... Её звали Бренда. Бывало иду со свидания на расшарагу, яйца болят, спасу нет... Тогда бежишь к азиатке. Она давала всем, кто ни просил... Однажды Бренда уступила мне, видать, самою пробрало, так я зажал её в автомобиле. Но у меня ничего не вышло! И так было во второй раз. И в третий.
- Это классический психологический зажим, - сказал Джон Кейн. - Бренду вы любили, а к азиатке были равнодушны, а потому и не скованы - только трах и ничего больше.
- Вот именно, господин писатель, только секс и никакой любви! - такой я дал зарок себе. Но не из-за Бренды. Это была мимолетная любовь. Сибилла была моей настоящей любовью. С Сибиллой повторилось то же самое. Дело дошло до свадьбы, но все расстроилось. Сибилла назвала меня... ну, вам ясно?..
Джон кивнул, стараясь, чтобы лицо было бесстрастным.
...- Я был вне себя от гнева. В исступлении я порезал себе лицо, а потом вскрыл вены... Но меня спасли. В больнице за мной ухаживала медсестра. Азиатка. Я её трахнул прямо в палате...
У Джексона заблестели глаза, воспоминания его возбудили. Он поправил полотенце. Наверное, ему там стало тесно.
- Потом мы поженились, у нас родился ребенок - девочка. Я загремел в тюрягу по первому разу... Когда вышел, семьи у меня уже не было - ни жены, ни дочки... Оказывается, они уехали на родину.
Джон Кейн прочистил горло. Джексон это понял как намек заткнуться.
- Ну, вот, я исповедался. Теперь готов умереть. Вы где намерены меня убить - прямо здесь или выйдем во двор?
- С чего вы решили, что я вас собираюсь убивать?
- Я бы на вашем месте так и поступил, - ответил Джексон. - Вы знаете, где искать свою жену, а оставлять меня в тылу - глупо и неосторожно.
- А я вас и не оставлю у себя в тылу, - ответил Джон. - Вы будите моим заложником. Сейчас мы пойдем в деревню, возьмем мою жену, доктора, потом сядем на мою яхту... Она где, в Гостеприимной бухте?
- Вы, однако, хорошо здесь пошпионили, - уважительно сказал Джексон.
- Все четверо, включая вас, садимся на мое судно и отплываем в сторону Пиньорского архипелага. Своим ребятам скажите, чтобы они приехали за вами через два дня в порт главного острова Какуара.
- Вы неплохой стратег, - похвалил Джексон. - Слушайте, оставайтесь у нас. Вы писатель в каком жанре? Детективщик?
- Почему вы решили?
- Потому что у вас своя яхта. Что по карману только миллионерам. Будь вы писателем другого жанра, вы бы плавали на лодке в уикенд, и это все, что вы могли бы себе позволить.
