— Театр, — шепотом напомнил генералу сопровождавший его капитан.
Пол сразу узнал адъютанта, с которым сцепился в фойе два месяца назад. Все такой же заносчивый! Пол сделал вид, что не видит его, но напрягся еще больше.
— Я вспомнил, — сказал Макинтайр. — Господи, Прескот, вы по-прежнему суетитесь впустую и надоедаете людям?
— Вы хотите сказать: выполняю задание, порученное мне верховным командованием, господин генерал? В соответствии с полученными мной инструкциями я могу передвигаться куда хочу и не должен никому давать объяснений. А люди, как мне кажется, скоро утонут в грязи.
— Не умничайте, Прескот, мы не в опере! Декорации сменились, и будьте любезны, выметайтесь отсюда, и как можно скорее. У меня остались не очень приятные воспоминания о нашей последней встрече, и я не хочу, чтобы меня беспокоили на моем КП. Посторонних я здесь не потерплю.
Пол собрался было ответить, как генерал указал на Петтигрю:
— Почему вас сопровождает связист, капитан?
— Я никогда никуда не езжу без передатчика, — объяснил Пол загадочно. — Со мной в любой момент могут связаться.
— Кто, черт возьми? — спросил маленький капитан насмешливо.
Пол смерил его взглядом:
— Почему это тебя так интересует, Бродвей?
— Брэдшоу, — сухо поправил его капитан.
— Например, штаб Второго корпуса, — снизошел до ответа Пол.
— Но Второго корпуса больше нет, мой бедный друг! — бросил генерал. — Нет ни Тридцать четвертой, ни Тридцать шестой дивизий, спросите у генерала Кейеса, что он об этом думает! Вы, американцы, должны были выиграть это сражение, выиграть, а не потерять тут две дивизии! Было безумием пытаться взломать этот замок без массированной поддержки авиации… Теперь здесь будут стоять мои части, и, уверяю вас, если бы не погода, мы уже были бы в крепости. Ведь так, Харрис? Надо бы поприветствовать несчастного мальчишку, внушающий жалость символ этой катастрофы.
Сопровождавший генерала полковник, ни слова не говоря, последовал за ним.
Петтигрю, встревоженный таким вниманием к своей персоне, поспешил скрыться. Пол остался с капитаном Брэдшоу.
— Ты не долго будешь нам надоедать, — заржал новозеландец. — Выметайся, пока его тут нет, иначе будет плохо!
— Твой хозяин сказал: крепость. Досадная неточность: напоминаю тебе, что это аббатство, ты, обезьяна южных морей! Самое древнее и знаменитое аббатство во всем христианском мире! Я утверждаю, что вы не тронете ни одного камня этого священного здания. Предложи лучше своему доморощенному стратегу обойти его и помни, что мы живем не в четырнадцатом веке, когда было модно таранить стены.
Пнув ногой остатки журнала, Брэдшоу с самодовольным видом уселся на низенький столик.
— Узнаю слова этой французской идиотки, которая тогда попыталась нас учить…
Пол что было силы ударил капитана ногой в челюсть. Удар был таким сильным, что офицер упал на колени, после чего медленно завалился на пол, закрыв лицо руками. Пол наклонился. Брэдшоу с исказившимся от боли лицом лежал у его ног и едва слышно стонал. После того как он перекатился на бок, стоны прекратились.
— Петтигрю! — тихо окликнул Пол. Сержант появился с сумкой через плечо.
— Где вас черти носят? Вы мне нужны! — сказал Пол, показывая на лежащего на полу офицера. Петтигрю оцепенел от удивления:
— Господи, что случилось?
— Случилось то, что этот тип дурно отозвался о дорогом для меня человеке и получил удар в челюсть, который, кажется, запомнит надолго.
— Он так хорошо его помнит, что даже не шевелится! — заметил Петтигрю.
— Вы меня поймете, сержант: я рассердился, и у меня вместо ноги словно выросла бейсбольная бита.
Пол показал, как он ударил капитана. На лице сержанта отразилось восхищение, смешанное с удивлением.
— Вам не стоило так сердиться, капитан, — воскликнул он с упреком. — Даже Беби Рут не был так сердит в тот день, когда проиграл «Гигантам»!
— Сожалею, сержант, но я терпеть не могу этого парня.
— Кого, Беби?
— Да нет, вот этого болвана. Я его уже бил за то же самое и думал, что он понял.
— Мне казалось… что между офицерами… даже разных национальностей…
Пол обреченно махнул рукой:
— Мне тоже так казалось.
Из соседней комнаты доносились голоса.
— Эти двое, кажется, тоже не согласны друг с другом, — заметил Пол.
— По-моему, он приходит в сознание… — опасливо произнес Петтигрю.
— Он не в себе, воспользуемся этим, чтобы отправить его подальше. Представьте себе физиономию Мака, если он узнает, что я побил его адъютанта.
— Он может арестовать вас?
— Не имеет права; к счастью, у нас разная юрисдикция. А потом, этот юнец дважды оскорбил офицера, к тому же женщину! Но я не хочу из-за него ссориться с генералом: для этого мне хватит аббатства! Помогите-ка лучше вывести его за дверь.
Брэдшоу, вперив в них затуманенный взор, попытался встать. Они подхватили его под руки и буквально перетащили на площадку перед крыльцом.
— Куда подевался мул? — спросил Пол, когда они вышли на улицу.
— Привязан к столбу у ворот, прямо перед вами! — ответил Петтигрю смущенно.
При их приближении животное встряхнулось.
— Бедняга, он думает, что мы принесли ему торбу с овсом… Ему кажется, что он уже в своей конюшне.
— Поверьте, сержант, как только его отвяжут, он быстро найдет туда дорогу, — ответил Пол, усмехнувшись.
— Ему не придется далеко идти. Тыловая конюшня расположена прямо под Рокка-Янула, — пояснил Петтигрю и уточнил: — Понимаете, связисты всегда все знают. Например, что конюхам нечем кормить животных.
Брэдшоу всхлипнул.
— Помогите мне привязать его к седлу прежде, чем он придет в себя, — сказал Пол.
— Как! — воскликнул Петтигрю. — Вы же не станете…
— На этот раз бедной скотине не придется демонстрировать свой героизм, а потом ее накормят. Ну, давайте!
Они подняли капитана, перекинули его через седло и старательно привязали. Адъютант слабо застонал в забытьи, протестуя против подобного обращения. Пол отвязал мула и хлопнул его по крупу, подгоняя, пощелкивая языком. Повинуясь условному рефлексу, животное поскакало по искореженной снарядами наклонной дороге, ведущей в Кассино. Они смотрели, как мул удалялся ровной рысью, лавируя между воронками, а груз подпрыгивал у него на спине.
— Он скачет не так быстро, как Мазепа, но мы сделали все, что могли, — тихо проговорил Пол.
— Парень скорее всего скоро очухается и вернется на КП. Тогда берегись! — заметил Петтигрю со своей обычной иронией.
— Поверьте, сейчас он в обмороке, а после, со своим неуемным тщеславием, не захочет выставлять себя на посмешище и рассказывать всем, как его везли, словно мешок с сеном!
