Копытин смотрел на все жадно, впитывая в себя эти в общем-то обыденные вещи. И они казались ему необыкновенно прекрасными, потому что видел он все это в последний раз.
Он сидел в кабинете Манцева и смотрел на половинку медали, лежащую на столе. Ему очень хотелось казаться равнодушно-ироничным и спокойным. Но он не мог.
Странное чувство прощания жило в его душе, и оно было сильнее разума и воли.
— Гражданин комиссар, — хрипло сказал он, — я хочу жить.
Манцев долго смотрел на него. Через его кабинет проходили разные люди: холодные, убежденные в своей правоте, заговорщики, истеричные бандиты, говорливые эсеры, путающие допрос с политической дискуссией. Но такого он видел впервые. Человека не было, остался один облик.
— Я не властен решать жизнь и смерть, — сказал Манцев, — для этого есть трибунал. На ваших руках слишком много крови. Но тем не менее полное признание дает вам шанс на снисхождение.
— В чем я должен признаться?
— Банда Собана нас уже не интересует, — Манцев взял в руки половинку медали. — Вот что мне интересно.
Копытин молчал. Нет, внутри его не было жалости к тем, из подполья, он думал о слове «шанс». Мысленно прикидывал, как подороже продать то, что он знает.
— Я знаю пароль, явку, людей. Я могу помочь. Дайте мне карандаш и бумагу, я напишу.
Манцев молча протянул ему стопку бумаги и ручку.
У электромастерских на Пресне, прямо у проходной, наклеена газета.
Стоят рабочие, читают. Жирными буквами на полосе:
«МЧК сообщает о ликвидации особо опасной банды Собана...»
А над городом солнце. Яркое, мартовское. Солнце второй весны революции.
Василий Веденеев, Алексей Комов
Самая трудная роль
Нетеатральная драма
— Свободен, шеф? — через опущенное стекло передней дверцы просунулась помятая физиономия. На Олега дохнуло крутым перегаром.
Пьяных Олег не любил. Не любил вообще, а возить особенно. То пристают с душевными излияниями и, самое противное, со слюнявыми «дружескими» поцелуями, то забывают, куда им надо ехать, или норовят уйти, не расплатившись. За некоторыми и вовсе приходилось салон убирать.
— ...Свободен, спрашиваю? — переспросили нетерпеливо.
Пьяных Олег не любил. Но сегодня пятница — для таксиста богом проклятый день. Пассажир вроде идет, но — сплошные «шляпы». И естественно, маршруты небольшие, сверх если и дают, то так, курам на смех. А Олег в таксисты, собственно, из-за денег пошел. Семья, дети. Со стариками жить надоело. Квартиру надо. Из института отчислился, временно понятно. Только вот уже три года прошло, а восстановиться так и не собрался.
— Куда ехать? — без энтузиазма ответил Олег вопросом на вопрос и добавил, чтоб были пути к отступлению: — А то конец смены скоро.
Дверь раскрылась, и на заднее сиденье тяжело шлепнулся лохматый парень.
— Не боись, — хохотнул он. — Заработаешь. Для начала давай на Ольховую.
— А потом? — хмуро поинтересовался Олег. — Тоже мне, сверхдальний маршрут.
— Потом заберем приятеля в центре — и в Домодедово... Да не кисни, шеф, а то от твоей физиономии скулы сводит, — пассажир поудобнее приладил на коленях «дипломат». — Мы тебе счетчик в оба конца накроем. Навар будет!
Олег вздохнул. Навар его что-то не радовал. Но не высаживать же, раз сел?
...Следя за светофорами и движением, Олег изредка поглядывал в зеркало на своего пассажира. Тот безучастно смотрел в окно.
На Ольховой он попросил остановиться у большого углового дома.
— Здесь подожди, я скоро... — он взялся за ручку двери.
— Сколько ждать? — обреченно спросил Олег и с тоской посмотрел на счетчик. Три сорок можно списать из семейного бюджета.
— Боишься, сбегу? — сощурился пассажир. — На, поцацкайся... — небрежно бросил на сиденье мятую пятерку и, не захлопнув дверцу, быстро пошел к подъезду.
Вернулся он на удивление скоро — пяти минут не прошло. Тяжело уселся на прежнее место и зло бросил «дипломат» рядом.
— ...Скотина безрогая, козел вонючий... Нажрался водяры... — он долго и зло ругался, наконец обратился к Олегу: — Давай в центр...
«Волга» выскочила к площади трех вокзалов, мимо гостиницы «Ленинград», пересекла Садовое кольцо и покатила по улице Кирова...
«Пока до аэропорта доберемся, всю Москву изъездим», — подумал Олег. Но это его совсем не огорчило. Ласковым котенком урчал счетчик. О заплаченной пятерке пассажир и не вспоминал. Нет, не такой уж плохой сегодня день...
— Вот тут останови-ка, приятеля заберем, — пассажир тронул плечо Олега, когда они подъехали к ЦУМу.
Он снова вышел из машины, не торопясь двинулся к дверям магазина, разминая на ходу затекшие ноги и одновременно внимательно вглядываясь в толпу. Его тонкая шея смешно вытягивалась из воротника теплой куртки.
«На гусака похож, — подумал Олег, — а «дипломат» свой из рук не выпускает, золото у него там, что ли?»
Но вот «гусак» резко повернулся и пошел навстречу двум мужчинам. Один — среднего роста, кряжистый, с короткой, как у боксеров, стрижкой. У второго самой значительной деталью был большой пузатый чемодан. Все остальное, казалось, было подогнано к нему.
Приятели радостно встретились и направились к такси. Олег было вышел, чтоб поставить чемодан в багажник, но «боксер» остановил его:
— Не суетись...
Глуховатый окрик резанул Олега. Этого он не любил. Впрочем, черт с ними. Он молча сел за руль.
Приятели втроем втиснулись на заднее сиденье. Олег подумал, что на переднем тоже не так плохо, но смолчал. Их проблемы. Его дело везти.
— А теперь давай в аэропорт, шеф.
...Судя по оживленному и путаному разговору, новые пассажиры тоже были здорово навеселе.
Только машина пересекла кольцевую дорогу, «боксер» достал из бокового кармана пиджака бутылку водки накладной пластмассовый стаканчик.
— Ты, шеф, сейчас потише гони. Расплескаешь, — хохотнул он, а вместе с ним и остальные.
«Тоже подворотню нашли», — со злостью подумал Олег, но снова промолчал.
После бутылки разговор у компании стал еще оживленнее и громче. «Боксер» называл того, что с чемоданом, земляком. Пассажир с «дипломатом» заметно присмирел. Вроде как задумался, прислушиваясь к ощущениям внутри себя. И вдруг начал неудержимо икать. Наконец это стало раздражать не только Олега.
