Ознакомительная версия.
— Я знала, мистер… Роджер, что вы его вылечите! — сказала она, и в ее голосе зазвенела гордость за него, вера и обожание. — Я знала это!
В горле Веселого Роджера встал какой-то комок, и, отвернувшись к плите, он начал тыкать вилкой в хрустящую корочку печеных картофелин. Не оборачиваясь, он сказал ей:
— Ты пришла как раз к ужину, Нейда. Мы поедим, а потом я провожу тебя до Гребня.
Питер не спускал глаз с Роджера и девушки. Нога уже не болела, лежать на одеяле Веселого Роджера было тепло и уютно, и, положив щетинистую мордочку на передние лапы, он внимательно следил за каждым движением этих двух людей, без которых не мог бы жить. Он слушал негромкий звонкий смех, который ему случалось слышать очень редко — ведь Нейда смеялась так, только когда бывала счастлива; он смотрел, как она потряхивает волосами в свете лампы, которую зажег Веселый Роджер, и успел заметить, что в эту минуту Роджер, возившийся у плиты, бросил на нее взгляд, полный глубочайшей любви, но тотчас отвел глаза, едва она обернулась. Как ни был Питер смышлен, он ничего не понял, но он чувствовал во всем этом ту радость, какую ощущал всегда, когда они встречали Веселого Роджера: сияло ли тогда солнце, или день был непогожий и хмурый. За свою коротенькую жизнь он много раз видел горе и слезы Нейды, видел, как она вся съеживалась и старалась куда-нибудь спрятаться, когда раздавалась гнусная ругань мужчины и хриплый голос женщины в той, другой хижине. Но в обществе Веселого Роджера этого не случалось никогда. У него было два глаза, он не бранился и не таскал Нейду за волосы — поэтому Питер любил его всем сердцем. И он знал, что его хозяйка тоже любит Веселого Роджера — ведь она сама ему об этом говорила; в ее глазах, когда она глядела на Веселого Роджера, не было грусти, и только с ним она смеялась тихо и звонко, вот как сейчас, в эту минуту.
Веселый Роджер сидел за столом, а Нейда стояла позади него, раскрасневшись от восторга: ей было позволено налить ему кофе! А потом она тоже села к столу, и Веселый Роджер начал подкладывать ей лучшие куски куропатки и старался сохранять спокойную невозмутимость, когда смотрел на очаровательное личико напротив. Нейда же и не думала прятать синего сияния радости в своих глазах. Немногими светлыми часами, которые выпали ей в жизни, она была обязана Веселому Роджеру, пришельцу, три месяца назад поселившемуся в хижине индейца Тома. Она любила его так же бесхитростно, как Питер. И не думала этого скрывать.
— Нейда, — сказал Роджер, — тебе ведь семнадцать лет…
— Мне пошел восемнадцатый год, — быстро поправила она. — Семнадцать мне сравнялось полмесяца назад!
— Да, тебе пошел восемнадцатый год, — повторил он. — И скоро явится какой-нибудь молодой человек, увидит тебя, женится на тебе…
С уст Нейды сорвалось что-то вроде тихого стона. Веселый Роджер увидел, как дрогнули ее губы, какими испуганными стали глаза, и на мгновение решимость почти оставила его.
— Куда вы уезжаете, мистер Веселый Роджер?
— Я? Да нет, я не думаю уезжать — по крайней мере пока. А вот ты уедешь отсюда, когда выйдешь замуж… в один прекрасный день.
— Я не выйду замуж! — с жаром возразила она. — Я ненавижу всех мужчин. Всех, кроме вас, мистер Веселый Роджер. А если вы уедете…
— Так что же будет, если я уеду?
— Я убью Джеда Хокинса!
И Нейда невольным движением протянула маленькую руку к большому пистолету, забытому на углу стола.
— Я убью его, если вы уедете, — повторила она угрожающе. — Он замучил свою жену, искалечил ее… Если бы не она, я бы давно убежала. Но я обещала ей, и я останусь… пока что-нибудь не переменится. А если вы уедете… теперь…
Она всхлипнула, уголки ее губ опустились, и Веселый Роджер, вскочив, пошел за кофейником, хотя его чашка была еще наполовину полна.
— Я не уеду, Нейда, — сказал он с притворным смехом. — Я обещаю… честное слово, провалиться мне на этом месте! Я не уеду, пока ты мне не позволишь.
И тут Питер, почувствовав что-то неладное, затявкал со своего ложа, а когда Веселый Роджер вернулся с кофейником, глаза Нейды поблагодарили его за обещание радостным взглядом. Стоя позади нее, он сделал вид, что подливает ей кофе, хотя она даже еще не притронулась к своей чашке, и тут вновь заметил, как влажны ее волосы.
— Так что же случилось, когда ты переходила ручей, Нейда? — спросил он.
Она начала рассказывать, и, услышав свое имя, Питер настороженно приподнял щетинистую мордочку. Ему было видно лицо Веселого Роджера, на котором недоумение сменилось испугом, а потом быстрой улыбкой. Когда же Нейда умолкла, Роджер наклонился к ней в светлом круге, отбрасываемом лампой, и сказал:
— Я хочу, чтобы ты мне кое-что обещала, Нейда. Если Джед Хокинс еще раз поднимет на тебя руку, или схватит тебя за волосы, или даже просто пригрозит тебе, непременно скажи мне об этом, хорошо?
Нейда молчала в нерешительности.
— А не то я возьму назад свое слово и не останусь здесь, — добавил он.
— Ну, раз так… то обещаю, — сказала она. — Если он меня ударит, я вам скажу. Но я боюся… то есть боюсь… не за себя, а только за Питера. Джед Хокинс наверняка его убьет, если я возьму его домой, мистер Роджер. Можно, он останется у вас? И… ах, если бы и мне можно было остаться…
Последние слова она пробормотала еле слышно, и тут же краска бросилась ей в лицо. Однако Веселый Роджер уже опять отошел к плите, так, словно не видел, как она покраснела, и словно не расслышал последней фразы, поэтому смущение Нейды быстро рассеялось.
— Конечно, пусть Питер остается здесь, — ответил он через плечо, но в сердце у него другой, неслышный ей голос стонал: «Я бы отдал все на свете, лишь бы и ты могла тут остаться!»
Полчаса спустя, доедая свою порцию куропатки, Питер уголком глаза следил за Веселым Роджером и Нейдой, которая собралась уходить. Было уже темно, и Роджер спустил только сетку от комаров, а дверь закрывать не стал; Питер слышал, как постепенно затихали их шаги в густом лесном мраке. Луна еще не взошла, и под сводом сосен и елей все было черно, как в аду. Кругом царила мертвая тишина, и безмолвие этого первого ночного часа нарушал лишь звук их собственных шагов да шум воды в ручье. Душа Веселого Роджера ликовала — теплая маленькая рука Нейды лежала в его руке, ее пальчики крепко держались за его большой палец, и так он вел ее по невидимой тропе. Когда он остановился, отыскивая путь, Нейда оказалась так близко от него, что ее щека прижалась к его плечу, и, немного наклонившись, он слегка коснулся губами ее волос. Но в темноте ему не было видно ее лица, всю дорогу до брода его сердце отчаянно билось.
Потом он рассмеялся странным негромким смехом, совсем не похожим на обычный смех Веселого Роджера.
Ознакомительная версия.
