— Пять с половиной, доктор Блейквуд.
— Когда вас зачислили на должность ассистента профессора, вы отдавали себе отчет, что срок вашего пребывания в данном статусе ограничен?
— Да, разумеется, — кивнула Нора, догадываясь, куда он клонит.
— Через полгода вам предстоит подать заявление о продлении контракта. И, скажу откровенно, я отнюдь не уверен в том, что решение по данному вопросу будет вынесено в вашу пользу.
Нора не нашлась, что ответить.
— Я прекрасно помню ваши аспирантские статьи. Они были превосходны. Именно поэтому мы взяли вас в штат. Но на то, чтобы закончить диссертацию, вам понадобилось целых три года.
— Доктор Блейквуд, разве вы забыли, сколько сил и времени я отдала раскопкам в Рио-Пуэрко…
Блейквуд вновь вскинул руку.
— Это я тоже прекрасно помню. Но, как любой академический институт нашего уровня, мы предъявляем к своим сотрудникам высокие требования. И также судим об ученом по его научным публикациям. Раз уж вы упомянули о раскопках в Рио-Пуэрко, могу я узнать, где ваш доклад, посвященный исследованиям данного объекта?
— Понимаете, вскоре после этого мы нашли в Гальегос-Дивайд довольно своеобразное захоронение раба и…
— Нора! — В обычно мягком голосе Блейквуда послышались резкие нотки. — Ваша проблема состоит в том, — продолжил он, глядя на притихшую ассистентку, — что вы постоянно перескакиваете с проекта на проект. В ближайшие шесть месяцев вам предстоит написать доклады о результатах нескольких крупных экспедиций. Так что у вас нет времени еще и на то, чтобы гоняться за химерами и рыскать по каньонам в поисках города, существовавшего исключительно в воображении испанских конкистадоров.
— Нет, этот город существует в действительности! — едва не плача, воскликнула Нора. — Мой отец отыскал его!
— Ваш отец?! — Изумленное выражение, застывшее на лице Блейквуда, совершенно не вязалось с его привычным невозмутимым образом.
— Да, мой отец. Ему удалось отыскать старинную тропу анасази, идущую через лабиринт каньонов. Он последовал по ней, хотя порой ее трудно было различить. И она привела его к древнему городу. У меня есть письмо, в котором он описывает весь свой путь.
— Теперь я понимаю, в чем причина вашего энтузиазма. — Блейквуд печально вздохнул. — Не хочу сказать ничего плохого о вашем отце, однако он не относился к числу людей…
Директор замешкался, подбирая не слишком резкую формулировку. Нора понимала, какая фраза едва не слетела из уст шефа: Падриг Келли не относился к числу людей, на чьи слова можно полагаться. По ее спине пробежал нервный холодок. Спокойно, приказала она себе, иначе лишишься работы не через полгода, а прямо сейчас. Потупив голову, Нора судорожно сглотнула.
— Не помню, говорил ли я вам когда-нибудь, что был знаком с вашим отцом? — донесся до нее голос Блейквуда.
Она покачала головой. Отец имел довольно широкий круг общения. Санта-Фе — не слишком большой город. По крайней мере, археологов здесь не так много, а Падрига Келли всегда интересовали люди данной профессии. Иногда он сообщал им весьма важную информацию, иногда вместе с ними отправлялся на раскопки.
— Во многих отношениях это был замечательный человек, — продолжал директор. — Таких нечасто встретишь. Но он, как бы это сказать, парил над действительностью. И не обладал склонностью опираться на факты.
— Но у меня есть письмо, где он пишет, что отыскал затерянный город…
— Только что вы сказали, будто он отыскал всего лишь древнюю тропу, — перебил Блейквуд. — К тому же едва различимую. Подобные тропы можно найти в тысяче каньонов. Он сообщает, что видел развалины древнего города собственными глазами?
— Не совсем так, — в некотором замешательстве призналась Нора. — Но…
— Значит, я вынужден остаться при своем мнении, — отрезал директор. — Как относительно целесообразности экспедиции, так и относительно продления срока вашего пребывания в институте. — Он скрестил на столе старческие руки, изборожденные сложным узором морщин и прожилок. — У вас есть ко мне еще какие-нибудь вопросы? — осведомился он более мягким тоном.
— Нет. — Нора поднялась. — Не стану больше вас отвлекать.
Сунув карты в портфель, она резко развернулась на каблуках и вышла.
Ее унылый взор блуждал по захламленной берлоге брата. Действительность успела превзойти кошмарные воспоминания о временах предыдущего визита. Гора немытой посуды, знакомая еще с прошлого месяца, угрожающе накренилась из раковины и, казалось, была готова обрушиться от малейшего прикосновения. Тарелки, служившие ей основанием, обросли слоем зеленой плесени. Судя по пирамидам картонных коробок, высившимся около переполненного мусорного ведра, обитатель квартиры питался в основном пиццей и едой, доставленной из китайских ресторанчиков. Дряхлый диван и потертые кресла скрывались под завалами старых журналов и газет. Проигрыватель, заживо погребенный на столе под кучей грязных свитеров и носков, как ни странно, ухитрился сохранить работоспособность, и из его динамиков даже пробивалась мелодия «Comfortably Numb» в исполнении «Пинк Флойд». Наткнувшись взглядом на полку с заброшенным аквариумом, чья вода успела принять темно-коричневую окраску, Нора поспешно отвела глаза в сторону. Предположение об участи, постигшей несчастных рыбок, заставило ее вздрогнуть.
Сопение и покашливание, раздавшееся за спиной гостьи, напомнило о существовании самого хозяина жилища. Обернувшись, Нора уставилась на Скипа. Брат с отсутствующим видом растянулся на ветхой оранжевой кушетке, закинув длинные ноги на ближайший стол. Лоб его, как и в детстве, обрамляли бронзовые кудри, лицо оставалось по-юношески свежим. Если бы не замурзанная одежда и обиженное выражение лица, придающее ему сходство с капризным мальчиком, в очередной раз подумала Нора, из него бы получился настоящий красавец. Как и обычно, ей не без усилия пришлось напоминать себе о том, что Скип давно уже вырос. Год назад он окончил Стэндфордский университет и теперь предавался полному безделью. Самой Норе казалось, будто с тех пор, как она нянчилась со своим непоседливым, никогда не унывающим братцем, подчас сводившим ее с ума своими проделками, прошла всего неделя. Больше Скип не сводил ее с ума. Он всего лишь служил источником постоянных тревог. Шесть месяцев назад умерла их мать, и брат быстро переключился с пива на текилу. На грязном полу уже стояло не менее дюжины пустых бутылок, а Скип, мрачно нахмурившись, вылил содержимое еще одной в глиняную кружку. Из бутылки вывалился крошечный желтый червячок. Брат осторожно достал его и положил на поднос, рядом еще с несколькими точно такими же, высохшими и сморщенными.
