Николай Трублаини - «Лахтак»

Когда начали переносить доски, Степа слышал, как Попов вполголоса сказал Шору:

— Пусть посидит в хлеву, свинья моржовая!

А тем временем Аксенюк, пройдя в матросский кубрик, услышал, как Вершомет колотит молотком в дверь. Кок тихонько засмеялся и закурил. Он слышал, как под полом бесновался охотник.

Потом кок догадался, что тот хочет чем-то приподнять двери, но, взглянув на засов, ухмыльнулся: засов был крепкий, ничего не сделаешь. Выкурив папиросу, он подумал, что слишком уж долго «ищет» боцмана, и кинулся к двери. Он отодвинул засов и деланно-испуганным голосом закричал:

— Кто там? Что такое?

В то же мгновение дверцы подскочили и упали от удара лома. В люке появилась голова разъяренного Вершомета. Он был готов стереть в порошок негодяев, заперших его в трюме. «Штучки проклятого повара», — подумал Вершомет. Но какое же удивление и возмущение увидел он на лице Аксенюка! Казалось, сам Вершомет не был так возмущен.

— Кто это тебя туда запаковал, дядя Юрий? Что за негодяи!

— Это ты сам, мерзавец! — закричал Вершомет.

— Да что ты говоришь, дядя Юрий! Неужели я бы себе это позволил?

— Значит, твоя хулиганская команда, с которой ты здесь сидел.

— Да нет, мы все трое, как только ты спустился в кладовую, вышли отсюда.

Охотник смотрел недоверчиво. Уверенность его поколебалась.

— Я, наоборот, пришел сюда тебя искать, — уверял кок.

— А зачем ты меня искал?

— Тебя зовет Торба.

Охотник вспомнил, для чего, собственно, он спускался в кладовую. Пришлось снова лезть за тросом. Приказав коку подождать, он соскочил вниз и быстро вышел оттуда с тросом. Пока шли на корму, Вершомет беспрерывно ругался и по временам недоверчиво поглядывал на кока. А тот тоже возмущался и сладким голосом успокаивал охотника.

— Где ты пропадал, новый боцман? — с криком встретил их Торба. — Я думал, что тебя черти в гости забрали.

Охотник с возмущением рассказал всем про свое приключение. Когда он рассказывал, Степа снова заметил, как переглянулись трое подозрительных приятелей. Но все трое решительно возражали против предположения Вершомета, что в кладовой его заперли они. Они доказывали, что не меньше других возмущены этим поступком. Что все это были только слова, Степа окончательно убедился, когда через несколько минут услышал шепот Шора.

— Ты его рано выпустил, — сказал он коку. — В другой раз попадется, так скоро не дадим вылезть.

— Еще бы!.. Путь спасибо скажет, чучело!..

Кок хотел сказать еще что-то, но внезапно запнулся, потому что перед ним появилась фигура Степы. Юноша с размаху ударил кочегара в лицо, а потом бросился на кока и начал его избивать. На помощь коку поспешили Шор и Попов.

Степа кричал:

— Эти негодяи заперли дядю Юрия!

На корме началась общая свалка, потому что Вершомет, вмешавшись в драку, так ударил кока, что тот полетел за борт; его приятели вцепились в Вершомета. Пришлось вмешаться Павлюку, и его сильные руки быстро навели порядок. Тем временем Лейте вытащил из холодной воды визжавшего не своим голосом кока. На корму примчался Кар, и все стихло.

— Что за скандал? — прогремел железным голосом капитан. Казалось, зарокотала буря.

Все оправдывались, а Степа доказывал, что трое негодяев заперли Вершомета.

— Хватит! — крикнул Кар. — Потом разберемся, а сейчас все за работу.

После исправления руля пароход медленно пробивался сквозь льды. Погода стояла ветреная, но ясная. Туман был виден только на востоке, над краем небосклона. Ветер дул с запада и гнал льды, а с ними и пароход к берегам Северной Земли. Кар взял курс в том же направлении. Его план предусматривал использование всех возможностей, чтобы выйти из льдов, опередить их, найти защищенную местность у берегов какого-нибудь острова и стать на якорь. Там он будет выжидать подходящего момента, когда льды позволят вернуться на запад.

Дни быстро сокращались, и солнце едва поднималось над горизонтом. Изредка над пароходом пролетали чайки и кайры.

В этот день на «Лахтаке» увидели необычайно белых, так называемых снеговых, чаек. Может быть, они собирались лететь на юг. Присутствие птиц свидетельствовало о том, что земля должна быть где-то очень близко. Действительно, сразу же после полудня Лейте заметил в тумане на востоке что-то вроде берега. Через полчаса ветер поднял туман, и в пяти-шести милях от парохода показался гористый берег, покрытый белыми полотнами снега и льда.

— Северная, Северная! — радостно крикнул гидролог. — Не будь я Запара, если это не она!

Все, кроме механика, машиниста и двух кочегаров, оставшихся в машинном отделении, вышли на палубу. Никто из них еще никогда не видел этой земли. Ведь пароходов, которым посчастливилось дойти до нее, насчитывались единицы. Кар, не выпуская из рук бинокля, осматривал берега, то и дело заглядывал в карту, сверял компас, поглядывая на солнце, и, наконец, велел рулевому закончить курс.

— Собственно, где мы, Отто Рудольфович? — спросил гидролог.

— Если не ошибаюсь, то перед входом в пролив Шокальского. Правда, я не совсем уверен в этой карте, а тех данных, которые имеются в лоции,[15] для меня очень мало.

— Как можно сомневаться в карте? — удивленно сказал Запара. — Ведь исследования Ушакова, Урванцева, гидрографов с ледоколов «Русанов» и «Таймыр»…

— Но, к сожалению, у меня только так называемая радиокарта, составленная еще до этих плаваний. Выходя в плавание, мы не собирались сюда и не захватили с собой карты этих островов.

Кар еще раз посмотрел на свою карту, на компас и задумчиво произнес:

— Ничего не понимаю! По карте выходит, что этот мысок должен лежать прямо на север от нас, а получается, если это действительно он, что он лежит на восток…

— Отто Рудольфович, это очень просто, — проговорил гидролог: — на Северной Земле много магнитных аномалий. Поэтому в некоторых местах на этих островах стрелка компаса скачет по-разному и всегда обманывает…

— Тьфу! — Кар от раздражения сплюнул. — Я и забыл про возможность аномалий.

Степа, услышав разговор между гидрологом и штурманом, спросил Запару:

— А что это за радиокарта?

— Друзья мои, — ответил гидролог, подходя к группе моряков, — хотите я расскажу вам историю открытия и исследования этой земли, а также про радиокарту?

— Просим, просим! — закричали все.

— Я кое-что знаю, но и мне хочется послушать, — придвинулся к разговаривающим Вершомет.

Запара, показывая рукой на берег, начал свой рассказ:

— По ту сторону этой белокурой красавицы лежит одно из наименее исследованных морей — так называемое море братьев Лаптевых. Оно названо так по имени братьев Харитона и Дмитрия Лаптевых, которые двести лет назад исследовали северный берег Сибири. В 1913 году в это море прошла экспедиция Вилькицкого на ледоколах «Таймыр» и «Вайгач». Экспедиция была гидрографическая, и ее главной задачей было исправление старых и составление новых карт, необходимых для плавания в этих полярных морях. «Таймыр» и «Вайгач» пытались пройти вдоль берегов Сибири из Тихого океана в Атлантический. Задача эта трудная, и до тех пор путешествие удалось совершить только шведу Норденшельду, который шел из Атлантического океана в Тихий на пароходе «Вега». У мыса Челюскин ледоколы встретили тяжелые льды и повернули на север, ища там, вдали от берега, свободный проход.