Они сидели, стояли, ходили по комнате, веселые и довольные тем, что нашлась свободная минутка, когда можно поболтать о всяком вздоре и забыть о делах. Они были похожи скорее на веселых студентов, собравшихся на вечеринку, чем на людей, за плечами которых стоит смерть.
Камо еще не пришел. По-видимому, он где-то замешкался.
И вдруг дверь отворилась.
В нее просунулась корзина, наполненная персиками. Потом — весы. Под весами засуетились чувяки с закрученными кверху носками. Вслед за ними показались длинный нос, обвисшие усы, бегающие глаза. Рот человека обнажился до последних пределов и показал ослепительно белые зубы.
— Ай, персики! Кому надо персики! Подходи, бери, не стесняйся! Дешево продается, даром не дается, купится — полюбится. Ай, персики, персики…
Люди, собравшиеся в комнате, насторожились и сунули руки в карманы. Что надо этому кинто? Кто он?
А кинто уже влез со своей корзиной в комнату. Тогда Вано подошел к нему и взял за плечо:
— Тебе что здесь надо? Кто ты такой?
И вдруг кинто захохотал, и все засмеялись: Камо… Как они его не узнали!
— Нет, брат, ты непревзойденный актер.
Отчет Камо был недолгий и ясный. Он рассказал, как добрались они до Константинополя, у кого и за какую цену было куплено оружие и приобретен пароход. Упомянул о буре, о гибели судна, о рыбаках, подобравших их у румынского берега. Сказал несколько слов об опасности, угрожавшей со стороны румынской полиции.
Камо отчитывался в каждой мелочи. Вот пятидесятикопеечный обед, вот стоимость железнодорожных билетов, проезд по морю, номер в гостинице, баня, бутылка вина, расходы на покупку оружия, взятка чиновникам из константинопольской таможни. Еще цифры — рубли, копейки, ушедшие на личные нужды…
Камо кончил. Нервным движением он достал портсигар, вынул папиросу и закурил.
Тогда выступил Сильвестр — лидер меньшевистской фракции. Он скользнул глазами по Камо, как будто прощупывая его, прищурился и поднял подбородок. Собрание насторожилось.
— Еще в Кутаисе, — сказал Сильвестр, — я и мои единомышленники отстаивали оправдавшуюся ныне точку зрения: квирильские тысячи не следовало поручать Камо. Дело не в копейках, в которых он дал нам отчет, а в погибших тысячах. Конечно, — поправился Сильвестр, — если бы Камо вообще не дал бы нам никакого отчета, то и тогда мы, не колеблясь, поверили бы ему. Но дело не в честности, а в его неумении быть настоящим коммерсантом. Эта вот честность, эта копеечность, это стремление сделать все «подешевле да побольше» и привела к катастрофе с оружием. Он купил дрянной пароходишко. Почему дрянной? Потому что Камо — копеечник…
Тогда взял слово Котэ. Он говорил о слишком умной рассудительности Сильвестра. Это правда — пароход погиб. Но что же делать? Камо с удовольствием, конечно, купил бы океанский пароход или броненосец, если бы достопочтенный Сильвестр дал ему необходимые суммы… Пришлось экономить — лучше оружие, чем броненосец.
Собрание засмеялось. Сильвестр смущенно заморгал глазами. Он чувствовал, что собрание на стороне Камо.
Стоявший все время у стены Камо вышел на середину.
— Если группа Сильвестра жалеет погибших денег, мы возвратим их комитету вдвойне — пусть только комитет даст санкцию. Мы готовы удовлетворить Сильвестра.
Собрание насторожилось.
Снова выступил Сильвестр и сказал, что экспроприации, на которых помешана боевая группа, в том числе и Камо, могут в конце концов привести к очень нежелательным результатам, озлобить население и заставить народ смотреть на революционеров, как на бандитов. Когда Сильвестр окончил речь, поднялся шум. Председатель тщетно пытался призвать собрание к порядку.
Собрание стихло только тогда, когда выступил Камо.
— Может быть, вы прикажете идти на паперть с протянутой рукой и просить: «Подайте, Христа ради, копеечку бедным революционерам на революцию?» — почти прокричал он. — Может быть, вы организуете подписной лист и пойдете с ним по канцелярии наместника: «Нуждаемся, мол, господа… Революцию хотим делать, свергать власть, а денег нет… Пожертвуйте, ради бога, ваше сиятельство»… Нет, революция не просит: она требует! Она берет! Нам нужно печатать литературу, покупать оружие, нам необходимы деньги на поездки, нам надо оказывать помощь семьям арестованных товарищей. Этих денег нам не даст никто. Мы возьмем их сами — возьмем у самого богатого купца… мы возьмем их у государственной власти, в казначействах, банках! Да, в банках!.. Я согласен, что экспроприация — дело грубое. Но других путей мы не видим. Укажите другие пути, более мирные, более, так сказать, гуманные — и мы немедленно откажемся от экспроприации. Таких путей нет. Правда, могут пострадать невинные люди — чиновники, охрана — но что ж делать? В бою приходится жертвовать всем. Мы постараемся сделать все возможное, чтобы невинные не пострадали.
Председателю стоило огромных трудов успокоить собрание и добиться, наконец, поименного голосования: нужна или не нужна новая экспроприация? Большинство одобрило предложение Камо. Боевой группе, и в частности Камо, поручалось добыть деньги, необходимые для приобретения оружия.
В 1907 году царское правительство усиленно проникало в Персию. Оно стремилось парализовать на Востоке деятельность своего старого заклятого врага — Англии. Цель борьбы с Англией заключалась в том, чтобы раз и навсегда покончить в Персии с английскими товарами — сахаром, мануфактурой — и двинуть в эту сторону товары российских фабрикантов.
Царское правительство опасалось противодействий из Лондона. Оно склонно было опасаться вооруженного конфликта и с этой целью слало войска к границам Персии.
В маленький пограничный с Персией городок Джульфу из Тифлиса шли обозы с провиантом, обмундированием, деньгами.
Спустя несколько дней после того, как общее собрание комитета поручило Камо добыть деньги, из Тифлиса в сторону Джульфы шел денежный транспорт.
Охраняемые казаками, два экипажа тронулись из Тифлиса в восемь часов утра, а в три часа дня управляющему конторой государственного банка, было сообщено, что на этот транспорт произведено нападение. Один из казаков оказался тяжело раненным при взрыве бомбы, брошенной злоумышленниками. Остальные казаки невредимы, и денежный ящик не пострадал. По нападавшим была открыта энергичная стрельба. Одного из них удалось, по-видимому, тяжело ранить. Однако группе удалось скрыться в лесу.
В тот день, когда тифлисская полиция была поставлена на ноги в связи с нападением на денежный транспорт, одна из тифлисских больниц пополнилась новым больным. Это был техник железнодорожных мастерских, некий Акакий Дадвадзе.
