подчиненный сказал ему:
— Я вам говорил, что туда проезда больше нет. Их там и быть не может.
И заместитель коменданта посоветовал Лунину попытаться отыскать представителя штаба ВВС в здании Адмиралтейства.
Лунин вышел на Невский и увидел впереди Адмиралтейскую иглу. Радость и боль припоминания охватили его.
«И светла Адмиралтейская игла…»
Впрочем, игла теперь была вовсе не светла. Ее покрасили в темный цвет. «Чтобы не так бросалась в глаза немецким летчикам и артиллеристам», — догадался Лунин. В саду перед Адмиралтейством пахло сыростью, сладковатой прелью, и этот запах тоже показался ему знакомым и ленинградским, особенным. Представителя ВВС он искал и ждал несколько часов, слоняясь по громадному, как целый город, запущенному петровскому зданию, по бесконечным коридорам, по темноватым комнатам со сводчатыми потолками, наскоро перегороженным фанерными переборками. Неизвестно, знал ли представитель, где находится штаб ВВС. Он посоветовал Лунину явиться прямо в дивизию, а штаб дивизии, кажется, уже перебрался на Поклонную гору, за Лесным.
В дивизию Лунин ехал на трамвае номер девять, на площадке прицепного вагона. Его удивляло, что он едет на фронт в трамвае, что с ним едут домохозяйки, возвращающиеся с рынка, и студентки Политехнического института, и что кондукторша, всю дорогу воевавшая с прицепившимися сзади мальчишками, потребовала от него, как от прочих, пятиалтынный.
И в то же время повсюду замечал он приметы близости к фронту. Город был готов к отпору. Вдаль по боковым переулкам уходили глубокие рвы, линии надолб и колючей проволоки. Из-за заборов тянулись вверх хоботы зенитных орудий. В угловых домах окна были заложены кирпичом и оставлены узкие бойницы, которые зорко и безмолвно наблюдали за всем вокруг. И на всех лицах, самых разнообразных, видна была спокойная настороженность. В трамвае, в углу, против кондукторши, сидел человек в военном и держал между колен что-то длинное, завернутое в брезентовый чехол. Сначала Лунину показалось, что это какой-то музыкальный инструмент, да и лицом, человек напоминал музыканта. Но, приглядевшись, Лунин понял, что в чехле винтовка. Что же это за винтовка, которую нужно возить в чехле? И вдруг Лунин догадался. Снайпер! Едет куда-то на передовую, к своему рабочему месту…
В Лесном, на одной из остановок, в трамвай вошел летчик в морской фуражке, как у Лунина, но в короткой кожаной куртке с застежкой «молния» на груди вместо кителя, — такие куртки часто носят летом на аэродромах. На рукавах у него не было знаков различия. Это был человек среднего роста, лет около тридцати, с округлым лицом и маленькими умными, внимательными глазами. Войдя, он остановился на площадке прямо против Лунина и стал с приязненной, но холодноватой улыбкой разглядывать его всего — лицо, плечи, китель, чемодан. Так, молча, они проехали несколько остановок. Потом летчик в куртке сказал:
— Нам с вами здесь, майор.
И Лунин послушно вышел за ним.
Поклонная гора оказалась не горой, а громадной ямой, дно которой было покрыто крышами деревянных дачек. Лунин и его спутник пошли вниз по крутой немощеной дороге.
— Инструктор лётной школы? — спросил летчик в куртке, продолжая разглядывать Лунина сбоку.
Лунин кивнул.
— С юга?
Лунин опять кивнул.
— Выпросились на фронт?
— Выпросился.
— В город на машине прорвались?
«Что за чёрт, он всё про меня знает», — подумал Лунин.
Штаб найти было нетрудно — по проводам, сбегавшимся со всех сторон к одной дачке. Но проводов этих, видимо, было недостаточно, потому что возле дачки несколько связистов разматывали клубки проволоки. Они были странно одеты: смесь флотского и армейского обмундирования. Увидев спутника Лунина, они бросили работу и выпрямились.
— Ну как, все побывали в воде? — спросил шедший за Луниным летчик.
— Все, — ответили связисты хором.
Летчик в куртке остановился и разглядывал их так же внимательно, как давеча разглядывал Лунина.
— Как устроились? — спросил он.
— Устроились хорошо, — сказал один из связистов, выходя вперед. — Вот обмундирования всё не дают взамен пропавшего. Видите, в чем ходим.
На нем была старая расстегнутая красноармейская шинель поверх флотской тельняшки.
— Насчет обмундирования я сейчас поговорю, — сказал летчик.
Он помолчал, с явным удовольствием разглядывая молодое суховатое лицо связиста. Потом продолжал:
— Так ты, Игнатов, значит, выплыл… Это хорошо. Сколько же ты плавал?
— Сначала четыре часа, потом подобрали. А потом два часа, и опять подобрали…
— А девушки?
— Двоих нету.
— Маня Соколова?
— Соколова хорошо плавала. Ее «Мессершмитты» в воде застрелили.
Связист говорил понизив голос и угрюмо поглядывая на Лунина. Ему, видимо, было неприятно вести этот разговор при постороннем человеке.
— Вам сюда, майор, — сказал летчик Лунину. — Заходите. А я еще здесь потолкую.
Лунин прошел через садик. Огненные георгины цвели перед верандой. Поднявшись на крыльцо, он вошел.
Дежурный сидел возле своих телефонов в одной рубашке и пришивал к кителю чистый воротничок. Мальчишеское лицо его было черно от загара. Увидев Лунина, он перегрыз нитку белыми крепкими зубами, надел китель и оказался лейтенантом.
Взяв бумаги Лунина, он просмотрел их и сказал, что сейчас доложит заместителю начальника штаба. Он двинулся с бумагами к двери в соседнюю комнату, но в эту минуту вошел тот летчик, с которым Лунин встретился в трамвае. Лейтенант мгновенно остановился, выпрямился, козырнул и крикнул:
— Смирно!
Он начал было рапортовать:
— Товарищ комиссар…
Но тот прервал его, скучливо взмахнув рукой.
«Комиссар дивизии, — понял наконец Лунин. — Молодой!»
— Хорошо у вас тут, — сказал комиссар, глянув через открытое окно на георгины.
— Не знаю, — ответил лейтенант. — Я еще не осмотрелся, вчера вечером только прибыли. В Таллине цветов еще больше было.
— Кто здесь старший на рейде? — спросил комиссар.
— Заместитель начальника штаба.
— Начальник штаба.
— Заместитель…
— Он уже начальник штаба, — сказал комиссар твердо.
— А подполковник? — спросил лейтенант испуганно.
Комиссар промолчал.
— Утонул?
Комиссар кивнул.
— Это проверено?
Комиссар кивнул еще раз.
Они долго молча стояли друг против друга. Потом лейтенант выпрямился и спросил совсем по-другому, вполне официально:
— Вы к начальнику штаба, товарищ комиссар?
— Нет, он мне сейчас не нужен, — сказал комиссар. — Я пойду посмотрю, как вы людей разместили. Почему у вас рота связи в таком виде?
— Да они в воде всё с себя поскидали. Но обмундирование для них уже получено.
— Когда же вы их оденете?
— А вот после ужина…
Уходя, комиссар протянул Лунину руку и представился совсем не по-военному:
— Уваров. Полковой комиссар.
Лунин назвал себя.
— Мы с вами еще увидимся, товарищ Лунин.
Когда комиссар дивизии вышел, лейтенант направился к начальнику штаба.
Вернувшись, он объявил, что Лунину приказано немедленно явиться в полк.
Однако оказалось, что всё-таки не совсем ясно, куда именно ему нужно ехать. Все три эскадрильи полка находились в разных местах: первая — на южном берегу,
