обновляя кровь раз в несколько часов. Благодаря чему со временем парень действительно привык к ее специфическому запаху, а еще через какое-то время с радостью отметил, что испытывает желание попробовать в качестве пищи что-нибудь еще и уже не теряет рассудок при виде живой добычи.
Только после этого я вывез его на охоту и, забравшись в самую что ни на есть глухомань, где нет людей и других разумных, позволил самостоятельно загнать лесного оленя. Для обычного человека задача непростая, но Нардис справился в два счета. Нашел, догнал и… к сожалению, бедному зверю не повезло, потому что в последний момент наш подопечный все-таки потерял над собой контроль и разорвал животное в клочья.
Мы с Мором имели сомнительное удовольствие наблюдать этот процесс во всех подробностях, а заодно делали заметки и даже комментировали происходящее, когда поддавшийся инстинктам парень жадно рвал несчастного оленя на куски.
Потом Нардис, правда, пришел в себя и устыдился. Домой явился понурый и почти отчаявшийся. Одежду долго отстирывал сам, сам же затем отчищал от крови новые сапоги. О чем-то после этого долго думал. Советовался с Мором. Расспрашивал меня. Снова напряженно размышлял. Бродил вокруг пещеры неприкаянным призраком. Однако это неожиданно дало свои плоды, потому что со следующей охоты он вернулся более или менее вменяемым и даже принес с собой немного мяса. После третьей притащенный им труп (на этот раз кабаний) был почти целым и даже не слишком покусанным.
Но мало-помалу дело шло, с каждым разом Нардис справлялся все лучше. И вот наконец настал тот день, когда он смог догнать быстроногую лань и, повалив ее на землю, остановиться.
Он не сорвался, когда обессиленный зверь шумно под ним задышал. Не набросился на него с рыком. А сначала помедлил, принюхался, подумал, после чего умело зафиксировал голову животного и, припав к его горлу, аккуратно напился.
— Ты ее не убил, — заметил я, когда парень оторвался и, достав из кармана платок, так же аккуратно вытер рот.
Нардис сдержанно улыбнулся.
— Стук чужого сердца все еще меня пьянит… запах страха чувствуется буквально кожей, но сейчас я могу от этого отстраниться. Это больше не сводит меня с ума. Да и не хочу я ее убивать — мяса у нас пока достаточно, а просто так отнимать у кого-то жизнь… не хочу и не буду, — твердо сказал он и, отпустив бедное животное, поднялся с земли.
Молодец. Если бы он сам до этого не дошел, я бы в нем разочаровался.
— Хороший знак, — одобрительно кивнул Мор, когда Нардис убрал платок и отошел в сторону, давая дрожащей от страха лани встать. — Еще немного, и его можно будет выводить в люди.
— Рано, — непреклонно ответил я. — Пусть для начала заново научится есть. И вести себя как человек. А там уже посмотрим, можно ли его пускать в приличное общество.
Глава 3
Когда мы вернулись в Даман, в столице уже ощущалось приближение осени.
В такое время город словно прихорашивался перед наступлением холодов, примеривал на себя осенние одеяния. В небе уже отчетливо пахло прохладой, на тротуарах все чаще можно было заметить лужи, яркие городские краски заметно потускнели, выцвели, да и во всем остальном Даман неуловимо менялся. Не слишком быстро, но достаточно, чтобы это заметил тот, кто уже давно тут не был.
Стоило Нардису увидеть наш старый дом, как он непроизвольно замер. А когда парень переступил порог, то и вовсе впал в непродолжительный ступор. Но оно и неудивительно: с момента, когда он в последний раз тут был, прошло довольно много лет. С тех пор и дом обветшал, и обстановка внутри изменилась, однако ничего этого Нардис, пока был мертв, не застал, поэтому для него все выглядело так, будто он покинул Даман буквально на днях, а вернувшись, застал некогда приличное здание чуть ли не в руинах.
— Ты что, за домом совсем не следишь? — с укором посмотрел на меня Нардис, когда открыл дверь и вошел внутрь. — Полы не мыты, двери не крашены, кухня вообще скоро паутиной зарастет…
Я бросил в угол мешок с вещами и подобрал с пола валяющуюся там записку.
— Времени до утра полно, так что хозяйничай. Кроме нас тут никого нет и не будет.
— А ты куда? — встрепенулся парень, заметив, что я не спешу раздеваться, а прочитав записку, снова развернулся к двери.
— Пойду прогуляюсь. Нужно кое-кого навестить.
— Кого? Нума? Лемана? Можно мне с тобой?
Я с сомнением на него посмотрел.
— А по дороге никого не загрызешь?
Нардис в ответ демонстративно хлопнул ладонью по выпуклому боку висящей на поясе фляги.
— Если что, отсюда напьюсь. Станет совсем туго — вернусь… Ты ведь сам сказал, что мне нужно привыкнуть. А где это легче сделать, если не рядом с тобой?
Я, недолго поразмыслив, все-таки согласился, что под моим присмотром шансов выдать себя у Нардиса гораздо меньше, чем если бы он отправился гулять в одиночестве. Поэтому спустя полчаса мы вышли на улицу вместе, а в доме осталось сразу два маячка для индивидуальных порталов на случай, если парень себя все-таки переоценил и возвращаться нам придется в спешке.
Как ни странно, надевать на него намордник не пришлось, хотя по дороге он постоянно вертел головой, с удивлением рассматривая изменившуюся столицу. То и дело шумно раздувал ноздри, жадно пробовал на вкус столичный воздух и, кажется, слегка обалдел от изобилия всевозможных запахов. То ли дело в горах, где его соседями были лишь я, Мор и костяные гончие. Тогда как тут… столько живых разом и так близко, что только руку протяни…
— Я их чувствую! — пораженно сообщил он, когда мы миновали улицу Погасших фонарей и свернули в соседний проулок. — Всех до одного! Даже отсюда слышу, как у них бьется сердце! И то, как они пахнут… как злятся, радуются и потеют от страха… это просто поразительно!
Его алые глаза кровожадно сверкнули, но широкие поля шляпы, которую я заставил надеть Нардиса перед выходом, почти сразу скрыли их предательский блеск. Высокий воротник добавил парню солидности. Длинный черный плащ — еще и некоторой таинственности. Ступать в окружении такого количества потенциальной добычи он стал совершенно бесшумно… инстинктивно… и впрямь, словно хищник, почуявший запах дичи. Так что если бы не голос и не шумное дыхание, его можно было бы принять за тень. Да-да, в том числе и ту, что беззвучно кралась за нами вдоль обшарпанных стен.
Когда впереди раздались быстрые шаги, я насторожился.
Кажется, прохожий. Один. Идет в нашу сторону. А у меня тут измененный мальчишка, готовый вцепиться кому-нибудь в глотку…
—
