Она глубже устроилась на стуле в зале библиотеки музея и закрыла глаза. Но ведь были и другие источники данных о железных дорогах, другие архивы, частные коллекции или исторические общества. Шо было известно, что у нее нет времени на длительные путешествия для их поисков. Поэтому сейчас ей следовало подумать о другой методике проведения исследований. И Шо даже предположить не мог, не мог предусмотреть в своём извращенном разуме, что ее не удалось загнать в угол.
— Ладно, мистер разумный осёл, — пробормотала она безмолвным книжным полкам, — вот куда ты загнал себя.
Она позвала зевающего куратора, который до сих пор ворчал на не считающихся с остальными людьми агентов ФБР.
— Мне хотелось бы посмотреть старые диспетчерские записи и журналы регистрации.
Он радушно кивнул.
— Мы находим по каталогу старые диспетчерские материалы. Конечно, наш комплект не полный. Материалы слишком громоздки для хранения. Просто скажите, что вам требуется, я с радостью найду всё это.
Хейди сказала ему, и ко времени ленча у нее было всё, что она искала.
Хейди спустилась с трапа самолета в аэропорту Олбани в четыре часа дня. Ее встречал Джиордино. Она наотрез отказалась от кресла-каталки и настояла на том, что доберется до машины на своих костылях.
— Как продвигаются дела? — спросила она, когда Эл уже перестроился в ряду движения и повернул на юг.
— Пока плохо. Питт изучал аэрофотоснимки, когда я уходил с судна. Нигде нет и следов ответвлений железной дороги.
— Думаю, мне удалось кое-что найти.
— Может быть, нам наконец-то хоть чуть-чуть повезет для разнообразия, — пробормотал Джиордино.
— Не слышу никакого энтузиазма.
— Меня давно заставили забыть о приверженности традициям школы.
— Всё так плохо?
— Суди сама. Президент выступает с обращением к канадскому парламенту завтра днем. Дело дрянь. Как бы мы ни старались, но к этому времени вряд ли сможем предоставить договор, даже если такой существует, в чем я глубоко сомневаюсь.
— А что думает Питт? — спросила она. — О том, что поезд находится где угодно, но не дне реки, полагаю?
— Он убежден, что поезд так и не доехал до моста.
— А что считаешь ты?
Эл безучастно смотрел на дорогу. Затем улыбнулся:
— Я полагаю, что с Питтом спорить бесполезно.
— Почему? Только из-за того, что он упрямец?
— Нет, — ответил Джиордино. — Потому что он, как правило, не ошибается.
Целыми часами Питт разглядывал через лупу увеличенные аэрофотоснимки, его разум пытался представить детали в трех измерениях.
Зигзагообразные ограждения, разделяющие пастбища и лесные массивы, автомобили и дома, желто-красный аэростат, наполненный теплым воздухом, яркое пятно на зеленом фоне ландшафта — всё было видно с потрясающей четкостью. Даже появляющиеся иногда шпалы можно было различить на поросшем травой железнодорожном полотне.
Раз за разом он прослеживал почти как стрела прямую линию между разрушенным мостом и предместьями индустриального района Олбани, его глаза пытались уловить самую незначительную деталь, самый незначительный намек на заброшенное ответвление железной дороги.
Секрет не поддавался разгадке.
Наконец он сдался и откинулся на спинку стула, давая отдых глазам, когда в каюту «Де Сото» вошли Хейди и Джиордино. Питт устало встал и обнял ее.
— Как нога? — спросил он.
— Лучше, спасибо, поправляется.
Они помогли ей сесть в кресло. Джиордино взял костыли и прислонил к переборке. Затем поставил ее портфель рядом с собой на пол.
— Эл сказал мне, что ты старался напрасно, — сказала она.
Питт кивнул.
— Похоже на то.
— У меня еще плохие новости для тебя.
Он ничего не ответил, ожидая.
— Брайан Шо всё знает, — просто сказала она.
Питт прочитал в ее глазах смущение.
— Всё охватывает огромное пространство.
Она покачала головой, чувствуя себя совершенно несчастной.
— Он выкрал карты старой железнодорожной линии из музея, отнимая у меня шанс изучить их.
— Сделай что-нибудь, чтобы он не понял их ценности.
— Думаю, он догадался, — тихо сказала Хейди.
Питт задумчиво сидел, отвергая всякую попытку подвергать Хейди перекрестному допросу. Зло уже причинено. Каким образом Шо догадался наложить руки на ключ к загадке, больше не имело значения. Невероятно, но он почувствовал ядовитое жало ревности. И не мог не задать себе вопрос, что Хейди нашла в этом совсем старом мужчине.
— Значит, он уже в этом районе.
— Возможно, бродит по сельской местности, ищет, — добавил Джиордино.
Питт посмотрел на Хейди.
— Карты ни о чем не скажут ему, окажутся совершенно бесполезными. На аэрофотоснимках нет ничего, что напоминало бы ответвление от главной дороги или тупик.
Она взяла портфель, поставила его себе на колени и открыла замки.
— Но там был тупик, — сказала она. — Он находился в железнодорожном узле Мондрагон-Хук.
Внезапно атмосфера каюты для карт накалилась.
Питт спросил:
— Где это?
— Не могу точно показать, не имея старой карты.
Джиордино быстро просмотрел несколько топографических карт местности.
— Здесь ничего нет, но эти съемки восходят к тысяча девятьсот шестьдесят пятому году.
— Как тебе удалось обнаружить этот Мондрагон-Хук? — спросил Питт.
— Путем элементарного рассуждения, — пожала плечами Хейди. — Просто задала себе вопрос, где я спрятала бы локомотив и семь пульмановских вагонов так, чтобы их никто не смог найти в течение всей жизни. Единственный ответ: под землей. Поэтому стала искать старые материалы и проверила диспетчерские записи, сделанные в Олбани до тысяча девятьсот четырнадцатого года. Попала в точку и нашла восемь различных грузовых поездов, которые состояли из вагонов для руды и были загружены известняком.
— Известняком?
— Да, груз отправлялся из железнодорожного узла, называемого Мондрагон-Хук, и был предназначен для цементного завода в Нью-Джерси.
— Когда?
— В тысяча восемьсот девяностых годах.
У Джиордино был скептический вид.
— Этот Мондрагон-Хук мог находиться в сотнях миль отсюда.
— Он должен быть ниже Олбани.
— Откуда у тебя такая уверенность?
— В записях не говорится о том, что вагоны для перевозки руды, груженные известняком, проходили через Олбани. Но я наткнулась на упоминание о них в диспетчерском журнале железнодорожной сортировочной станции Джермантауна, где менялись локомотивы.
