— Когда же приедет Игорь?
— Жду к обеду, — лаконично ответил Александр Петрович.
Часов в семь «мосье» Жюль вернулся с прогулки домой. А Александр Петрович еще долго ходил вдоль забора под развесистыми соснами.
В воскресенье, к обеду, на дачу приехал Игорь. Вид у него был усталый и недовольный. «Опять, наверное, что-нибудь с Юлей не поделили», — сразу решила Маргарита Андреевна. И на сей раз угадала совершенно точно. Едва поздоровавшись с тещей и тестем, Игорь сразу же спросил Александра Петровича:
— Неужели, кроме Юли, некого было послать мне на смену?
— А чем она плоха? — невозмутимо задал вопрос в свою очередь Александр Петрович.
— Она приехала туда как фурия. С ней абсолютно ни о чем нельзя разговаривать. Через неделю я бы все закончил сам. А теперь:
— Что теперь? — пытливо взглянул на зятя Александр Петрович.
— А теперь я не удивлюсь, если придется все начинать сначала.
— Не беспокойся. Тебе не придется.
— Кому же тогда?
— КБ большое. Но не для того я тебя вызвал сюда, чтобы обсуждать этот вопрос, — резонно заметил Александр Петрович. — Есть дело поинтересней.
Большего пока на первых порах Александр Петрович ничего зятю не сказал. И за обедом тоже о делах не говорил ни слова. Но после обеда на стал терять ни минуты. Он увлек его к себе в кабинет и, усадив в кресло напротив себя, подробно и обстоятельно начал рассказывать ему о результатах испытаний «Фотона» и о тех выводах, которые на основании этих результатов сделал.
— У меня нет сомнений, угол зрения «Фотона» придется увеличивать. И выполним мы это за счет объектива «Совы». По предварительным прикидкам, это обеспечит выигрыш во времени, в стоимости, в надежности. Правда, такая, с позволения сказать, трансплантация потребует целого ряда конструкторских решений. Но в целом она и экономически и технически выгодна. Вот над чем тебе предстоит думать и зачем я тебя вызвал сюда.
— А что мыслит по этому поводу Кольцов? — первым делом пожелал узнать Руденко.
— Не знаю, что он мыслит. Да и мыслит ли вообще, — сухо ответил Александр Петрович. — Во всяком случае, никаких предложений от него на этот счет до сих пор не поступило.
— А Бочкарев?
— От Бочкарева тоже. К тому же на днях он уйдет из КБ.
— Уйдет? А Ачкасов? — совсем растерялся Руденко.
— Ачкасов не уйдет никуда. Что еще интересует тебя в связи с предстоящей работой? — иронически прищурил глаза Александр Петрович.
— Значит, мне надо будет ехать в Есино?
— Когда-нибудь — да. Но не завтра и не послезавтра. Пока ты будешь работать в КБ, и, желательно, без лишних разговоров, — предупредил Александр Петрович. — И хватит вводных, хватит! Давай-ка займемся непосредственно делом. Я, как видишь, времени даром не терял. У меня есть кой-какие соображения. И тебе надо о них знать.
В начале сентября погода резко изменилась. Маленькая серая тучка, за появлением которой Александр Петрович наблюдал из окна своего служебного кабинета, не обманула его надежд. Она привела с собой целый флот пепельных и свинцовых туч. Они расплылись по небу, закрыли солнце, принесли дожди и туманы. И лето, не думавшее уходить (ни на одном дереве нельзя было найти пожелтевшего листика), вдруг сразу отступило перед ненастной порой.
Ирина стояла возле окна в приемной Кулешова и смотрела на лужи, в которые, не переставая, сыпались и сыпались мелкие капли дождя. Она еще не была в этом году в отпуске, а отпуск тем не менее ей положен, и было бы очень кстати удрать от этого дождя куда-нибудь на юг: можно в Гагру. А еще лучше в Пицунду, где она отдыхала почти каждый год, великолепно устраиваясь дикарем. Если бы она попросилась, Кулешов, наверно, отпустил бы ее, ибо обещал дать отпуск после окончания экзаменов. Но она не спешила с просьбой, желая прежде окончательно уладить свои дела с переходом в отдел информации, а также побывать в Есино. Она не знала, когда это случится. Но почему-то была уверена, что такой случай непременно представится и рано или поздно шеф пошлет ее к Бочкареву с какой-нибудь оказией и она приедет туда и увидит Сергея. Она не знала наверняка, был ли у братьев о ней разговор. Но это и не имело значения. То, что она намеревалась сказать Сергею, она скажет. О Сергее она теперь думала постоянно. И даже очень часто мысленно разговаривал с ним. О переходе на новую работу вспомнила потому, что только лишь по приказанию шефа вызвала к нему кадровика…
Мысли ее прервали. В дверях приемной действительно появился куратор КБ по линии кадров, невысокий, плотный, с залысиной почти до самого затылка, подполковник запаса Боровиков. Они были знакомы много лет. Но, несмотря на это Боровиков, если им приходилось встречаться где-нибудь в коридоре или на лестнице, никогда с ней первым не здоровался. На ее приветствия отвечал сухо, еле заметным поклоном. Но если случай сводил их, как в данный момент, в приемной, Боровиков был необычайно любезен. Он просто преображался, высказывая всем своим видом удовольствие видеть ее. При этом он никогда не упускал случая дать ее какой-нибудь добрый совет или от чего-нибудь предостеречь. Предметом особого внимания Боровикова чаще всего в таких случаях были не в меру, как ему казалось, короткие юбки, которые носила Ирина. В приемной Главного Боровиков тем не менее не засиживался — боялся опаздывать к начальству. Поговорить с ним удавалось лишь в тех случаях, когда в кабинет к Александру Петровичу кто-нибудь врывался без вызова раньше его. Сегодня Александр Петрович был один. Ирина учла это и решительно встала на пути у Боровикова.
— Когда будете решать мой вопрос?
— Не за мной было дело! — поклялся Боровиков.
— А за кем же? Александр Петрович давно уже сказал, что дал вам команду.
— А вы к нему обращались? — укоризненно покачал головой Боровиков.
— Неужели нет?
— Да вот же оно, — скосив глаза на свою папку и обходя Ирину стороной, заверил Боровиков.
— Что «оно»?
— Представление.
Ирина поспешно освободила перед ним дорогу.
— Надо же: не успела окончить — и уже: хоть стой хоть падай, — вздохнул Боровиков.
— Зачем же падать? — чуть не расхохоталась Ирина, почувствовав вдруг прилив неудержимого веселья.
— А затем: То тянул, как голодное лето, а то вдруг заторопил, словно тут пожар: «Немедленно! Почему до сих пор нет?..» И пошел! И понесло! И теперь уже не младшего, а сразу научного давай. И оклад сразу давай — выше давай.
Боровиков бесшумно проскользнул в кабинет и плотно закрыл за собой дверь. А Ирина снова вернулась на свое место возле окна. Дождь все так же моросил, рябил лужи, причудливыми витиеватыми струйками скатывался по стеклу. Но Ирине почему-то уже не хотелось удирать на юг. Но еще больше захотелось в Есино. Она поехала бы туда хоть сейчас, если бы был хоть какой-нибудь, хоть самый пустяковый предлог для того, чтобы там появиться. Она так задумалась об этом, что даже не сразу услышала нетерпеливый и требовательный звонок. Ее требовал к себе Кулешов. Ирина очнулась, рванулась в дверь кабинета и чуть было не сшибла с ног улыбающегося Боровикова. Он что-то шептал, и моргал, многозначительно таращил глаза на свою папку. Ирина шагнула мимо него и вошла в кабинет. Александр Петрович поднялся из-за стола ей навстречу и протянул руку, словно хотел поздороваться, будто видел ее впервые. Она тоже протянула ему свою руку. А он пожал ее и сказал:
