находились четыре беса и он сам…
— В наличии… банкир – подлый вор… грязный наркодилер… сладострастный политик… капиталист-ублюдок… — разносился по зале насмешливый голос Арлекина. – Я прав?
— Ты прав, клоун! – дружно ответили Игроки.
Лорд отпустил голову, вознамерился, было, встать, но не встал… а поднес газету близко к глазам. Лихорадочно, торопливо! Взгляд просверлил коротенькую фразу.
— Их жены…
Зрительный нерв отключился, а реплики прожгли мозг ледяным холодом.
— Чего скрывать свою радость? Ха! – надменно воскликнула Митчелл.
— Мой, кстати, молодой… козлик… — кокетливо заметила Джоди.
— Козлищи — они вонючие и хитрые… — предупредила Мэри.
— Девоньки, а… вдруг это разводка этих наших… козлищ? – предположила Мэлони.
Принц зябко вздрогнул и резко вскочил, с газетой в руках! Зрение вернулось также внезапно, как и пропало. Температура тела пришла в норму, лишь пульс остался немного учащенным. Не всё сразу… Бирмингемец сделал по номеру задумчивый круг. Остановился у стола, на котором лежал мобильный телефон. Опустил газету. Сам замер, уперев кулаки в скатерть.
Наполовину пустой стакан – это не то же самое, что наполовину полный. Его Высочество и похож на треклятый стакан. Нужно либо долить до краёв, либо вылить. На хрен!
***
— Земля навеки припечатана крестом, — изрёк Садовник. – И из-под спуда креста ей суждено подняться только в день Страшного Суда.
— Что это значит? – удивился малыш.
— Для того, чтобы сделать что-то идеально Правильное — надо сделать что-нибудь абсолютно Неправильное, — объяснил Садовник. — Тогда ты спасёшься.
***
Настойчивый стук в дверь вернул принца из прекрасного прошлого — в дерьмовое настоящее. Лорд сжал широко раскрытые глаза, машинально тронул бакенбарды – как жест, связующий сознание с реальностью. Эй, Садовник! Бирмингемец благодарен тебе за чужое Детство! Интересно, благодарен ли мистер Фэйс?..
— Жаль, не взял у кукловода мобильничек, а то бы позвонить и спросить... – сосредоточенно пробормотал Игрок. — Самый подходящий момент за последние 24 часа!
Стук не прекращался – не очень громкий, но монотонно-неприятный. Эксцентрик плавно повернулся, боком приблизился к порогу, крутанул замок и открыл дверь.
— Ваше Высочество, вам просили вернуть это, — просто сказал Пётр. И протянул трость.
— Что такое, чёрт возьми? – удивился принц. – Я… смотрю, что… с подачи мистера Фэйса его подельники знают мой титул!.. Драный режиссёр не только убийца, он ещё и болтун! Верно?
— Мне-то что. Скажите это ему. И возьмите трость.
Принц выхватил свою трость у гостя. Глянул с прищуром на породистое лицо, вскользь прошелся глазами по белой ткани, запахнувшей мощную грудь. Явно «морской котик», из числа бывших!
— Кто вы такой? – в упор спросил аристократ. – Мне кажется, что мы с вами уже встречались.
Большинство «попутчиков» уже покойники, а посетитель в санитарском халате – исключение из кровавых правил сумасшедшего театра. Исключение приятное, будем надеяться… Принц добродушно подмигнул:
— Точно встречались! Освежите мою память, мистер…?
— До свидания, Ваше Высочество, — невозмутимо перебил Пётр. Профессии курьера и киллера похожи, оба специалиста – «люди маленькие», ничего не решают сами, и сидят на фиксированной таксе. А ещё имеют возможность не отвечать на поставленные вопросы. Кто босс, с того и спрос… Гость развернулся и ушел прочь.
Аристократ недовольно глянул вслед, но особо грустить всё же не стал. Захлопнул дверь, бросил трость на кровать и приблизился вновь к столу. Взял мобильный… зачем-то оглянулся на порог… отошел к нему… приставил ухо к деревянному косяку, чутко слушая… Потом защёлкнул дверь на замок и вернулся к столу. Налил водички из графина, глотнул. Отложил мобильник… прошелся туда-сюда по гостиничному номеру. Схватил газету, без интереса глянул на фото, предваряющее центральную статью: искореженные тачки полиции, в обрамлении полицейских трупов… Потом газета полетела в угол, мобильный чуть не отправился за ней… Бирмингемец сдержал порыв – сжал телефон покрепче, сел на кровать… Лёг… Поднялся… На лице, во время всех этих метаний – напряженное размышление Игрока, решающего, на какую цифру поставить свои деньги. Театр кукловода не рулетка, а сам он не крупье, да не о деньгах и речь. Вот только ипостась Игрока неизменна.
***
В просторном гараже находился новенький «Lincoln», с открытым капотом. Вокруг роскошной машинки ходил человек лет 45, в затрапезной спецовке. В руках губка и шланг, прикрепленный другим концом к водопроводному крану. Человека звали Эндрю Торнтон Сингли и он являлся министром национальной безопасности США. Государственный деятель насвистывал под нос своего любимого Эннио Морриконе, моя автомобиль. «Линкольн» был куплен два дня назад, на премию, которую президент выдал каждому служаке из округа Колумбия (District of Columbia) или просто «Вашингтон Ди-Си». За поимку Весёлого Роджера, который три месяца подряд развлекался со снайперской винтовкой, стреляя по честным гражданам.
От верстака донеслось жужжание мобильного. Кому-то не терпится… Министр покосился в ту сторону, не прерывая машино-моечного занятия. Протекло три минуты, жужжание не утихало. Придется, пожалуй, взять… Рабочий день закончен, близкие извещены, что мужа и отца беспокоить нельзя, президент в гольф-клубе, но… придется взять! Министр отложил губку, подошел к верстаку, взял телефон: размеренно, без спешки. Поднес трубку к уху и… возбужденно в неё заорал:
— Ваше Высочество, привет! Я чертовски рад твоему появлению!.. Только не говори, что ты уже у моего дома, но звонишь типа из Кейптауна, шутник, — Сингли ухмыльнулся, закономерно ожидая весёлые заверения в обратном. И, конечно, дружеские приветы…
— Эндрю, я в Америке, в Лос-Анджелесе, — услышал министр голос друга. — Я умудрился попасть в грязную историю и мне нужна твоя помощь.
Министр убрал ухмылки. Профессиональное чутьё сработало на сто процентов – чиновник сразу уловил, что бирмингемцу не до приколов. Это не розыгрыш, это вполне себе дерьмо. В которое попал лучший друг. Сингли начинал карьеру с постового полицейского, после долгое время работал в уголовке, и знает толк в дерьме.
— Настолько всё плохо? – лишь спросил министр.
— В общем, не особо… — с запинкой ответила трубка. — История грязная, только её организатор так не считает. И у него весомые аргументы так не считать. Что касается меня, то… я хочу во всём разобраться сам.
«Молчи и слушай» — первая заповедь в полиции.
— Ты Министр Внутренней Безопасности США! – внушительно, с аристократичной велеречивостью, продолжил бирмингемец. — Поэтому сможешь сделать то, что никто, кроме тебя сделать не сможет!.. А ещё… — голос мягко дрогнул, —
