– Нельзя. Гэвин был в Кембридже всего один день.
– Гэвин? – усмехнулась Марго. – Вот как! Уже зовете друг друга по именам?
– Да брось ты, Марго. Это же просто работа.
– Конечно, – саркастически заметила Марго. – Он так же хорош, как и на фотографиях?
– Пожалуй, – уклончиво отвечала Шила.
– У него английский акцент?
– Ведь он же англичанин.
– Английский акцент очень соблазнительный, тебе не кажется?
– Бывает.
Шила предпочла бы просто изложить события в хронологическом порядке, но Марго выбирала неподдающиеся передаче моменты.
– Ты ему понравилась?
Шила помолчала немного.
– Он считает меня хорошим редактором, – ответила женщина после паузы.
– Причем тут редактор? Куда он пригласил тебя обедать?
– «Ла Гросериа» на Центральной площади.
– О, при свечах – очень романтично. И вы обсуждали, конечно, только пересмотр и исправления?
– Разумеется.
– Врешь.
– Что?
– Да будет тебе, Шила. Он хорош собой, подходящий кадр и у него дурная репутация.
– Но я…
– А ты очень привлекательная женщина.
– Я хотела сказать, я замужем.
Марго взглянула на нее, приподняв брови.
– А земля круглая, – заявила подруга, – что не имеет никакого отношения к Гэвину Уилсону.
Шила сделала еще глоток.
– Это хорошее вино.
– А, стало быть, я права. А теперь расскажи мне, что он говорил, и я объясню тебе, что он имел в виду.
– Весь вечер?
– Нет, только после ужина.
– Да ничего. Гэвин подвез меня туда, где я оставила свою машину, вот и все.
– Молча? Не сказав ни слова?
Шила помолчала. Теперь она уже опасалась сказать что-нибудь лишнее.
– Ну, он пригласил меня выпить на прощание. Не думаю, чтобы это что-нибудь значило.
Марго широко раскрыла глаза.
– Выпить? Где?
– У него в отеле.
– Я бы сказала, что это было определенное покушение. Ты так не думаешь?
– Может быть, – сказала Шила. – Я так думаю.
– Тогда что ты сейчас здесь делаешь?
– Такие ситуации не в моем духе, – отвечала Шила.
Марго встала и пересела к ней на софу.
– Послушай, детка, – сказала она, взяв Шилу за руку. – Ты всегда была идеальной женой, и по твоему самолюбию проехались асфальтовым катком. Разве тебе не приятно чувствовать, что настоящий супермен находит тебя привлекательной?
– Я… да, мне это в некотором роде польстило.
– Тогда я повторяю мой вопрос – что ты сейчас здесь делаешь?
– Марго, я пережила достаточно унижения. Я не хочу быть ночным развлечением какого-то английского Казановы.
– Ты думаешь, что это все, что ему нужно?
– Дело не в этом, Марго. Несмотря на все эти неприятности, я люблю Боба и не хочу, чтобы моя семейная жизнь пострадала больше, чем это уже имело место.
– А почему ты уверена, что твоя семейная жизнь пострадает?
Шила старалась понять намерения Марго по ее лицу. Подруга казалась искренне озабоченной. Это была уже не искушенная сторонница свободной любви из Джослин Холла, сохранявшая девственность до свадьбы. Это была опытная женщина, старавшаяся дать понять любимой подруге, что в жизни нет ничего идеального. Факт, который Шила явно никак не могла усвоить.
– Послушай, Шила, – продолжала Марго, – это не имеет отношения к мести или намерению поквитаться с ним. Бобу даже не нужно об этом знать…
– Но он любит меня, – пробормотала Шила. – И он действительно делает такие усилия…
Марго смотрела на свою оскорбленную и униженную подругу. Что она еще могла сказать Шиле, чтобы та не порвала с ней навсегда?
Еще только одно.
– А как насчет обольстительной французской докторши?
– Черт, – сказала Шила и стиснула в гневе зубы. Ей не хотелось вспоминать о красоте покойной Николь Геран.
Какое-то время они обе молчали. Наконец, Марго сказала:
– Чем у тебя закончилось с Гэвином?
– Я сказала ему, что устала.
– О? Значит, ты не хлопнула дверью и не заперла ее на ключ?
– Нет.
– И у тебя не было ни малейшего искушения?
Какой смысл было теперь что-то отрицать?
– Марго, к чему бы это привело?
– Вероятно, ни к чему. Но это сделало бы тебя менее несчастной. В любом случае, никогда не знаешь, если не будет продолжения.
Шила хотела закончить или, по крайней мере, отложить дальнейшее обсуждение.
– Мы будем работать над его книгами ближайшую пару месяцев. Будет много времени, чтобы…
– Нет, – сказала Марго ласково, но твердо, – позвони ему сейчас.
– Что?
– Еще только двадцать минут одиннадцатого. Позвони, пока не утратила смелость.
– Что я могу ему сказать? Это так неловко.
– Скажи, что провела чудесный вечер. Следующий шаг за ним. В самом худшем случае, дверь останется открытой.
Шила глубоко вздохнула.
– Это нехорошо, – сказала женщина громко самой себе.
– Где он остановился? – спросила подруга.
– В «Шератон Командер».
Марго уже листала телефонный справочник. Она нашла номер, нацарапала его на кусочке бумаги и вручила его Шиле.
– Ну, давай, звони.
– Я не могу.
– Тогда я позвоню.
– Прошу тебя, Марго!
– Ладно, Шила. Это твоя жизнь Я не хочу выступать в роли Мефистофеля. Хочешь быть несчастной – будь. – Марго скомкала бумагу.
– Постой, – выпалила Шила. – Я … я это сделаю.
Дрожащими пальцами она стала нажимать кнопки телефона.
– «Шератон Командер». Добрый вечер. – У Шилы пересохло в горле. – Могу я поговорить с… Гэвином Уилсоном? – спросила она хриплым голосом.
– Я позвоню к нему в номер…
Шила бросила страдальческий взгляд на Марго, которая кивнула, давая ей понять, что та поступает правильно.
Следующие мгновения казались бесконечными, затем оператор снова вернулся на линию.
– Номер доктора Уилсона не отвечает. Не хотите ли оставить сообщение?
– Нн-нет, спасибо. – Трубка выскользнула из руки Шилы.
Слава богу.
Жан-Клод сидел на своем обычном месте на пляже. Сегодня он изучал «Введение в географию». Мальчик занимался с самого утра, встав раньше всех. В отсутствие Шилы он сварил кофе и выпил чашку, предоставив остальное Бобу.
Некоторое время спустя на пляже появилась Джессика с «Анной Карениной» в бумажном переплете (с картинкой из телевизионного сериала на обложке) и направилась к дюнам. Как подставки для книг, они ограждали двести ярдов песка и морских выбросов.
Солнце уже приближалось к зениту, когда на книгу Джессики упала тень.
– Что делаешь, Джесс?
Она подняла взгляд. Это был Дэви Акерман.
– Читаю, – отвечала девочка. – И я была бы признательна, если бы ты не загораживал мне свет.
– У меня есть кое-что рассказать тебе, Джесс, – сказал он.
– Вряд ли это может быть что-то, что я захочу услышать. Проваливай.
– А что, если я открою тебе секрет? Я понравлюсь тебе больше, если он стоящий?
– Это должен быть очень важный секрет.
– Такой, что ты поразишься.
– О, неужели?
– Да.
Джесси закрыла «Анну Каренину» и смотрела на Дэви с обычным презрением.
– Ну, так какой же секрет? – спросила она.
– Пойдем со мной в пещеру.
– Зачем?
– Потому что это можно рассказать только с глазу на глаз. Там, где нас никто не услышит. Меня могу убить, если кто-нибудь узнает.
При мысли о том, что человек рискует жизнью, чтобы сообщить ей что-то, у Джесси пробудился интерес. Она встала.
– Ладно, – сказала девочка, отряхивая с шортов песок. – Только пусть уж твой секрет действительно этого стоит.
Джесс и Дэви обошли дюну и остановились там, где их никто не мог увидеть, кроме низко летающих чаек.
– Ну? – нетерпеливо спросила Джессика.
– Так вот, слушай, – произнес Дэви, сделав глубокий вдох, чтобы собраться с духом. – Вчера вечером я слышал разговор моих родителей.
– Ну и что?
– Они вроде как громко шептались. О твоих родителях…
Джесси слегка встревожилась. Она последнее время замечала легкое охлаждение между Бобом и Шилой, но не придала этому особого значения. Ничего в этом такого нет, сказала девочка себе. Они счастливы.
– Что они говорили о моих родителях? – спросила она, бессознательно покусывая ноготь.
– На самом деле, они говорили об этом французском мальчишке.
– Что?
– Он сын твоего отца.
– О чем ты говоришь? – настоятельно спросила Джессика, испуганная тем, как она могла это понять.
– Он – сын твоего отца. Твой отец – его отец, – выпалил Дэви. – Поняла?
– Ты мерзкий лжец.
– Нет, клянусь тебе. Жан-Клод его сын. Я слышал, что говорили родители. Они просто ошалели.
– Дэви – ты грязный подонок! – закричала Джесси. Слезы подступили к ее глазам.
– Остынь, Джесс, – взмолился Дэви. Ее неожиданная вспышка расстроила его. Он надеялся на что-то больше похожее на благодарность. Джессика бросилась бежать.
– Вернись! – закричал он.
Но девочка уже неслась по пляжу.
– Какой он, мама? – спросила Пола, когда Шила выкладывала из портфеля на стол три книги Гэвина Уилсона.
