– Это был ангел, – пробормотал солдат-индеец.
– Что такое?
– Настоящий ангел. Он улетел.
– Чепуха.
Солдаты крестились. Капрал опустился на колени рядом с жителями селения. На площади солдаты шептались: «Ангел, ангел». Прошел бесконечный час, солдаты пали духом, молчание становилось угрожающим. «Ангел, ангел». Капитан выхватил револьвер и в седьмой раз начал обыскивать селение. Темнело. Капитан вытер лоб, поглядел на солдат – они молчали, неподвижные, грозные. «Унтер-офицер, ко мне!» – крикнул он, но Рентерия не ответил.
И тут капитан заметил еще сарай. Щелкнули курки. На кого направят солдаты свои винтовки? Обливаясь потом, капитан открыл дверь. Архангел, съежившись, сидел на соломе и спал.
– Наконец-то, черт побери!
Капитан разбудил Ангела пинками. Выволок на площадь. Лавочники и несколько помещиков встретили их криками ура.
– Чепуха!
Капитан приказал связать Ангела, усилить караул. Ночью сам с пистолетом в руке стерег пленника. Епископы скрылись, но сотни верующих глядели в страхе. Вот сейчас ружья солдат превратятся в змей!
– Чепуха!
Гордый и спокойный, Ангел смотрел в синее небо. Капитан подошел, со смехом вскочил ему на спину.
– Раз ты ангел, давай полетим, – крикнул.он, устраиваясь на широких плечах Сесилио.
Старухи с воплем разбежались. Лавочникам шутка понравилась.
– Зачем мне шагать в Уануко? Давай летим. Чепуха!
Сесилио по-прежнему молча смотрел в небо.
– Раздеть его! – приказал капитан.
Солдаты стащили с Сесилио одежду. Медно-красное тело блестело под солнцем. Сесилио не двигался.
– Я тоже хочу узнать, ангел ты или нет, – злобно прокричал мелкий помещик из Льякона. Схватил кактус, провел им по спине Архангела. Сесилио улыбался. Старухи упорно молились. Близок миг, ружья превратятся в ядовитых змей, змеи начнут жалить безбожников.
– В Уануко! – приказал капитан.
Унтер-офицер Рентерия потянул веревку, стягивавшую горло Архангела. С беспомощной нежностью глядел на него Агапито Роблес. Взгляды их встретились.
Вдруг Ангел прищурил угольно-черный глаз и крикнул:
– Только силой, Агапито!
Выборный Янакочи похолодел. Он никогда не говорил с Ангелом. Откуда тот знает, что его зовут Агапито? Глаза Агапито затуманились слезами. Сквозь слезы смотрел он, как шагает Ангел, согнувшись под тяжестью капитана. Потом он узнал, что до приказанию командующего военным округом Уануко Сесилио был сдан в. рекруты. В последний раз его видели, когда новобранцев отправляли в пятый пехотный полк в Лиму. Грузовики шли туда, в казармы, далеко от родной земли, и все рекруты глядели, в последний раз на Уануко, прощались. И только первый и последний Ангел из племени кечуа не поднял бритую голову.
Глава двадцатая
О том, как река Андачака облеклась в пончо, вытканное доньей Аньядой
За пределами провинции кончились дожди, стали проходимыми дороги, но по-прежнему ничего не слышно было в Янакоче об Агапито Роблесе. Вечером во вторницу в мартобре 2223 года погонщики из Пильяо говорили в пивной Сантильяна:
– Можете больше не ждать своего выборного. Помер он. Утонул в реке Андачака.
– Вы что тут всякие глупости болтаете? – закричал Исаак Карвахаль и ударил кулаком по стойке.
Погонщики перекрестились.
– Нам пастухи говорили.
– А сам-то ты видел?
– Нет, сеньор.
– Ну, так и не говори, – крикнул Исаак.
Целый день просидел он в пивной – пил и пил.
Через две неделя появился в Янакоче дон Калисто Калисто, дочтенный бродячий торговец, плотный серьезный человек. Он никогда не лгал. Исаак спросил дона Калисто об Агапито.
– Все правда. – отвечал тот. – Своими глазами видел, чтоб мне провалиться. Унесло его течением. Я его пончо взял.
– Какого оно цвета?
– Желтое, и солдатики вытканы.
Слезы застлали глаза Исаака. Сумрачным, дождливым.днем допытался Агапито на своем Белоногом перейти вброд реку Андачака. А разлив был. Дон Калисто Калисто уже несколько. дней сидел на берегу – ожидал, пока спадет вода. Он разглядел желтое пончо и красное сомбреро, узнал голову Белоногого, украшенную увядшими геранями. Агапито хотел скорей переправиться на тот берег – Пеоны поместья «Помайярос» обещали собраться, надо было поговорить с ними. Посмотрел он на небо, сбросил пончо и розовую фланелевую рубашку, повесил на шею сумку с Грамотой. Белоногий прикинул глубину. Агапито дал шпоры, Белоногий вошел в бурные волны реки Андачака. Метров десять проплыл он, но всю зиму лили дожди, глубока была река. Белоногий стал биться в воде. Тогда дон Калисто закричал. Он видел, как коня повернуло, потащило. Упал на колени дон Калисто, начал молиться. Что еще мог он сделать? Победила река Андачака. Храбрый Агапито и верный его конь Белоногий навеки исчезли в волнах.
Прошло несколько недель. Однажды ночью у доньи Домитилы, пятой кухарки доктора Монтенегро, болели зубы. Она не спала, когда появились субпрефект Валерио и сержант Астокури, оба чрезвычайно взволнованные. Они приказали донье Домитиле немедленно разбудить судью. Невольно она услыхала весь разговор. «Доктор, только что в Сан-Рафаэле убит Агапито Роблес»: – «Откуда вы знаете, что это он?» – «Один пеон узнал его». – «Где этот пеон?» – «В полиции». Отправились, допросили свидетеля, велели седлать коней. Итак, в Амбо полицейские убили человека в невиданно ярком пончо. Такое пончо с другим не спутаешь! Прибыли в Амбо как раз в ту минуту, когда заключенные несли на плечах гроб к кладбищу. Субпрефект Валерио приказал открыть гроб. Зажимая носы, судья, Валерио и сержант Астокури весело улыбались – покойник лежала, закутанный в желтое пончо, и на этом желтом пончо выткана была голова пумы, окруженная красными солнцами и зелеными змеями. Пума походила чем-то на самого покойника. Власти вернулись домой до того довольные, что сержант Астокури отпустил на радостях всех заключенных.
Угрюмая тишина нависла над провинцией.
Глава двадцать первая,
содержащая продолжение разговора, который вели в ту незабываемую ночь выборные Паско
На востоке от Каменного Леса блеснула молния. Ее блеск осветил гневное лицо выборного от Туси.
– Давно уж мне хочется выпустить им кишки.
Выборный от Амбы засмеялся:
– Вот тебе и посчастливилось наконец, приятель.
Острые каменные вершины, что вот уже сто тысяч лет ведут свою битву с небом, много раз повторили громкие раскаты смеха. Выборный от Амбы присел на корточки возле Горемыки.
– Сейчас у нас март. Надо подождать, пока соберут урожай.
– Правильно. До той поры никто с места не сдвинется.
Они повернулись к человеку небольшого роста.
– Борьбу за возвращение незаконно захваченных земель должны начать жители Чинче или Янакочи.
– Невозможно! Всего три месяца назад карательный отряд поубивал всех и вся, сжег селение Чинче. Люди запуганы. До сих пор еще многие семьи не решаются возвратиться в селение, в пещерах живут.
– И хорошо! Именно то селение, где был устроен массовый расстрел, должно снова начать борьбу. Вот вам доказательство, что нас не запугаешь.
Гроза уходила. Горемыка подошел к Агапито Роблесу.
– Я тебя давно знаю. Мы вместе в тюрьме сидели. Правильно?
– Правильно.
Луна освещала решительные, неподвижные лица. Холод становился невыносимым.
– Поместье «Уараутамбо» не просто поместье, – продолжал Горемыка. – Это символ. Не так давно наш адвокат Хенаро Ледесма спросил меня: «Ты слыхал про Бастилию?»
– Нет, Хенарито.
– Бастилия – это крепость, туда французские короли сажали тех, кто восставал против их тирании.
– Тюрьма?
– Самая-самая главная тюрьма. Когда разразилась во Франции революция, народ разрушил Бастилию. Только после этого французский король был казнен. Поместье «Уараутамбо» у нас – все равно как Бастилия.
– Верно.
– Ты знаешь, что реки там остановились, водопады застыли, дети не растут, старики не умирают?
– Вот я и говорю – пока не уничтожим «Уараутамбо», дело не пойдет.
Холод щипал обветренные лица выборных.
– Слушай, Агапито Роблес. Чтобы начать по-настоящему войну за землю Паско, надо взять штурмом это поместье. Люди узнают, что «Уараутамбо» пало, и тогда только поднимутся все общины Паско, а за ними Хунин и Уануко.
– Туси готово подняться, сеньор.
– В Ярусиакане тоже ножи наточены! Как только начальники решат, мы дадим пятьсот всадников.
– То же самое я могу сказать про общину Уалай. Наши господа надеются, что яростные воды реки Мантаро охраняют их. Они считают, что никто не может перейти реку Мантаро.
– Так оно и есть. Разве кто-нибудь может?
– Приходите поглядите! Тысяча двести человек и четыре тысячи.голов скота – все переберутся на плотах на ту сторону!
– Нинао и Рандао готовы вступить в бой за свою собственность.
– Сначала мы в Уариаке возвратим свою.
– Пакойян берется в три дня возвратить десять тысяч гектаров.
