– Нет, они приходят посмотреть спектакль. Как говорит Датчанин, «зрелище – петля…»[28]. А ты так же хорош, как и я, ведь правда? Ты должен так считать, или ты бы этим не занимался.
– Ну… – Стивен искоса взглянул на Джоша, ухмылявшегося ему в лицо, – я неплох.
– Ну и какого хрена им тогда? Мы же не собираемся втюхивать им какую-то дешевку. Ты единственный и неповторимый Стивен К. Маккуин! Ты их впечатлишь по первое число! – Он вдруг выскочил на проезжую часть, чтобы остановить проезжающее такси, и Стивен увидел на лице таксиста улыбку узнавания. – Примроуз-Хилл, приятель, пожалуйста, – сказал Джош голосом уличного торговца и открыл дверь.
Он серьезно, понял Стивен. Вот он наконец: Звездный Час. Вот так сам творишь собственную судьбу: просто говоришь «да».
«Говори же».
– Джош?
Джош закрыл дверь такси и через плечо оглянулся на Стивена:
– Ну?
– Ты же прекратишь это с Максин, правда? – спросил Стивен.
– Конечно.
– И все уладишь с Норой?
– Безусловно.
Таксист бибикнул.
– Тогда хорошо, – сказал Стивен. – Давай так и сделаем.
Джош положил руку ему на плечо и сжал:
– Ты уверен?
– Уверен.
– Два дня, декабрь, восемнадцатое и девятнадцатое? Это два вечерних спектакля и один утренний. Как раз под Рождество. Это, кстати, еще одна часть сделки – тебе придется стать сенсацией.
– Я стану.
– Отлично. Заметано. – Джош подмигнул и собрался уже сесть в такси, но остановился и сказал, чуть слишком небрежно: – О, и чисто для моего душевного спокойствия и совершенно без связи, мы договорились насчет того, что ты не скажешь о сам-знаешь-чем сам-знаешь-кому?
Стивен подумал секунду и ответил, пожав плечами:
– Рот на замке.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Тогда, внезапно, Джош оказался в такси и отчалил в пелену дождя.
Стивен стоял, глядя, как Джош ухмыльнулся ему сквозь заднее стекло, изобразил воображаемое ружье, пальнул и уехал к Норе. Где-то в глубине, под надеждой и возбуждением, Стивен четко ощущал, что совершил некую ужасную ошибку.
Потом он повернулся и пошел на юг, к Трафальгарской площади и ночному автобусу. Домой.
Акт четвертый
Звездный Час
Сойер, слушай меня, и слушай внимательно… Они полюбят тебя. Не могут не полюбить. Ты понимаешь? Ты не имеешь права сорваться, потому что на карте твое и мое будущее и все, что у всех нас есть, поставлено на тебя. Ну все, я все сказал, но ты крепче держись на ногах и не теряй голову. Иди работай и учти, Сойер, ты выйдешь на сцену простой девчонкой, а вернуться должна – звездой!
Райан Джеймс и Джеймс Сеймур. 42‑я улица[29]
Нет лучше бизнеса, чем шоу-бизнес
Международная штаб-квартира «Агентства творческих талантов энтерпрайзиз лимитед» располагалась на дальних окраинах лондонского блистательного Уэст-Энда, конкретно – в Актоне, бывшем раньше промышленной зоной, но теперь переделанном в бизнес-парк. Стивен не испытывал особой радости, собираясь на встречу со своим агентом. Фрэнк всегда был участлив, готов поддержать и жизнерадостен, но все равно визиты к нему немного напоминали по ощущениям посещение стоматолога-любителя, пусть и большого энтузиаста своего дела. Стивен шел через залитый дождем передний двор к низкому серому строению из алюминия и ДСП-панелей, и окруженный забором из колючей проволоки бизнес-парк больше, чем когда-либо, казался ему местом, откуда непременно надо прокопать туннель на волю.
Сам офис занимал компактный двухкомнатный «номер» между сомнительной туристической фирмой и агентством по взысканию долгов. Банда крупных, мрачных, краснолицых сборщиков долгов околачивалась на лестнице, поедая сэндвичи с автозаправки и яростно куря, и Стивен робко протиснулся мимо них. Потом, стоя у дверей кабинета своего агента, подсушил влажные волосы рукавом пальто, пригладил их, нацепил уверенную, любезную, профессиональную улыбку, мягко постучал в хлипкую фанерную дверь и вошел.
Мелисса, секретарь-администратор, сидела на страже за передним столом, методично очищая пластиковой ложкой донышко стакана низкожирного йогурта. Раскрытый каталог канцелярских принадлежностей лежал перед ней, на пожелтевшем мониторе компьютера рядом мигал пасьянс.
– Привет! Я хотел увидеться с Фрэнком, – сказал Стивен, улыбаясь и, неизвестно почему, теребя мочку уха.
Мелисса на секунду подняла глаза от обширного ассортимента папок-скоросшивателей и вернулась к шумному извлечению субатомных следов йогурта со дна стаканчика.
– Это по поводу представительства? – вздохнула она.
– Ну, не совсем…
– Потому что в данный момент мы больше не берем новых клиентов. Книги полны, но если хотите послать нам свою фотографию и резюме, мы можем сохранить ваши данные.
– Нет, вы не понимаете, Мелисса: я уже ваш клиент. Это я, Стивен Маккуин. Фрэнк меня ждет.
Мелисса облизнула ложечку:
– Ой, правда, конечно, извините, Стивен, я вас не узнала.
Ну и чья это вина? – подумал он, но вслух говорить не стал. Первое правило шоу-бизнеса: никогда, ни за что не отталкивайте своего агента. Мелисса села прямо, вернула на голову гарнитуру переговорного устройства и позвонила Фрэнку на внутренний номер – несколько избыточное применение технологий, учитывая, что голос Фрэнка идеально четко доносился через ДСП-перегородку позади нее.
– Фрэнк?
– Я говорю по мобильному, Мелисса, что там? – прорычал Фрэнк с другой стороны стены.
– Просто сообщаю, что пришел Стив Маккуин и он хочет вас видеть.
Стивен приготовился. Сейчас начнется…
– Знаменитый? Или клиент? – проорал Фрэнк.
…и началось.
– Клиент, – ухмыльнулась Мелисса.
– Отлично. Скажи ему, что, если его не затруднит присесть, я встречусь с ним через минуту.
– Если вас не затруднит присесть, он встретится с вами через минуту.
– О’кей, хорошо. И, хм, дама червей следующая, я полагаю, – сказал Стивен, ради дешевого эффекта.
– Что?
Стивен кивнул на пасьянс на экране компьютера.
– А, ясно, – пробормотала Мелисса, улыбнулась на секунду, затем начала чрезмерно пламенно и, судя по виду, беспорядочно клацать по клавишам, словно помешавшийся во время концерта пианист. – Не могли бы вы подождать вон там?..
Стивен расположился на одном из кресел неподалеку от Мелиссы, так низко, что казалось, будто он сидит практически на полу, осторожно сползая по сиденью так, чтобы колени были на одном уровне с головой. Горчичного цвета поролон приглашающе высовывался из дыры в обивке, но Стивен поборол искушение начать ее теребить.
У Мелиссы зазвонил интерком.
– Скажи Стиву, я встречусь с ним сейчас, – велел Фрэнк из-за перегородки.
– Он встретится с вами сейчас, – передала Мелисса.
– О, отлично-у-у-о, – отозвался Стивен, выкарабкиваясь из кресла.
Отлично-у-у-о. Это-то откуда взялось? Он прошел мимо Мелиссы и направился в святая святых.
Маленький коричневый кабинет пах застарелыми окурками и растворимым кофе. Воздух был густ и удушающ от серо-голубых клубов дыма, исходящих от Фрэнка – костлявого вытянутого человека ближе к пятидесяти, с зализанными назад редеющими волосами и зубами цвета фунтовой монеты. Даже белки его глаз каким-то образом приобрели синевато-желтый цвет, а почти телесного цвета водолазка, сильно растянутая и обвисшая на горле, придавала ему пресловутый вид человека с запущенным зобом, явно нуждающимся в лечении. Он сидел, судорожно крутясь на стуле из стороны в сторону с нервической энергией человека, который живет почти исключительно на цикориевом квазикофе из пластиковых стаканов, порошковом молоке, коле комнатной температуры, конфетах и сигаретах «Силк кат». На краю захламленного стола стоял освежитель воздуха «Глейд. Сосна», заставлявший комнату благоухать сосновым лесом, уничтоженным пожаром, а скучающая рядом миска с желейными конфетами «Джелли бинз» была припорошена пеплом, словно перцем.
– Привет вам, мистер Маккуин, и как вы поживаете? – спросил Фрэнк, укладывая горящую сигарету на край банки колы и протягивая Стивену костлявую руку с желтыми кончиками пальцев.
Видом и манерой Фрэнк походил на несообразно жизнерадостного гробовщика, который сделал неординарный ход и вышел в шоу-бизнес. В реальности он когда-то был актером, долго и успешно снимался в мыльной опере в роли сварливого зеленщика-двоеженца. Когда зеленщик погиб в ужасающей аварии вилочного автопогрузчика, Фрэнк отважился взяться за классику: отличный шанс создать своего дядю Ваню или даже когда-нибудь, может быть, оригинальную трактовку короля Лира, но люди видели в нем только того сварливого зеленщика-двоеженца, и в конце концов он перешел на другую сторону: браконьер, ставший лесником, если угодно…
