– Не думаю, что потеряю от этого сон, майор.
– Но я думал, в сложившихся обстоятельствах…
– Каких обстоятельствах?
– Возможно, вы решите, что я могу рассчитывать на скромный бонус… – проговорил он, опуская взгляд на чек на семь тысяч триста сорок один фунт.
– Насколько скромный?
– Я полагал… быть может, пять тысяч фунтов?
– Погодите, дайте сообразить. – На том конце все стихло, и Алексу невольно подумалось, что Вирджиния отключилась. Наконец она произнесла: – Майор, я приняла решение… Нет.
– Тогда, может быть, взаймы… – попросил он, стараясь не выдать голосом своего отчаяния.
– Разве ваша нянька не учила вас: в долг не бери и взаймы не давай? Ах да, о чем это я, ведь няни у вас не было.
Вирджиния развернулась и громко три раза стукнула по деревянному остову кровати.
– Майор, пришла горничная, принесла мне завтрак, так что вынуждена попрощаться с вами. А когда я говорю «до свидания», я говорю «до свидания».
Вирджиния повесила трубку. Он вновь посмотрел на чек в семь тысяч триста сорок один фунт, выписанный на его имя, и вспомнил слова Бенни: «Она вам кое-что должна».
В день выборов Джайлз был на ногах уже в пять утра, но не только потому, что не спалось.
Когда он спустился, Денби открыл дверь в комнату для завтрака.
– Доброе утро, сэр Джайлз, – произнес он так, будто всеобщие выборы случались каждый день.
Джайлз вошел в столовую, взял с полки буфета тарелку и наполнил ее корнфлексом и фруктами. Он просматривал свое расписание на день, когда дверь открылась и вошел Себастьян, одетый в элегантный синий блейзер и серые фланелевые брюки.
– Себ! Когда ты вернулся?
– Поздно ночью, дядя Джайлз. Почти во всех школах сегодня выходной – в них устроили избирательные участки, и я спросил, можно ли уехать домой и помочь вам.
– Чем бы хотел заняться? – спросил Джайлз, когда Денби поставил перед ним тарелку с яйцами и беконом.
– Чем угодно, что поможет вам победить.
– Если хочешь именно этого, слушай внимательно. В день выборов у партии по всей территории избирательного округа восемь залов заседаний комиссий. Все комиссии укомплектованы волонтерами, у некоторых из них за плечами опыт десятков выборов. К ним поступают свежие данные подсчета голосов в том районе, за которым они закреплены. Отмечены каждая улица, шоссе, авеню и тупик, где проживают наши сторонники. Также у каждого избирательного участка снаружи будет сидеть волонтер и проверять имена людей, пришедших голосовать. Наша самая большая проблема – оперативно получить свежий список имен обратно в зал Центральной избирательной комиссии, чтобы мы могли отслеживать наших сторонников, которые еще не проголосовали, и убедиться, что мы заполучим их в избирательные участки сегодня до закрытия в девять вечера. Основное правило, – продолжал Джайлз, – гласит: очень многие наши люди голосуют между восьмью и десятью утра, вскоре после открытия избирательных участков, в то время как в десять утра начинают появляться тори и идут до четырех пополудни. Однако вторая половина дня, когда избиратели возвращаются домой с работы, – наше самое важное время, потому что, если люди не проголосуют по пути с работы домой, вытащить их на участки будет уже невозможно.
В этот момент в комнату вошли Эмма и Гарри.
– Что сегодня поручил вам двоим Грифф? – спросил Джайлз.
– Я в зале Центральной комиссии, – сказала Эмма.
– А я отправляюсь будить «красных» избирателей, – сказал Гарри. – И если нужно, подвозить их до избирательного участка.
– Не забудь, – напомнил Джайлз, – некоторые из них последний раз ездили на машине, когда их подвозили на прошлых выборах, или на свадьбу, или на похороны кого-то из членов семьи за последние четыре года. В какой участок Грифф назначил тебя? – спросил он Эмму.
– В помощь мисс Пэриш в поселке Вудбайн.
– Цени! Мисс Пэриш – легенда. Взрослые мужчины опасаются за свои жизни, если вдруг забудут проголосовать у нее. Кстати, Себ вызвался волонтером и будет одним из твоих курьеров. Я уже объяснил ему его обязанности.
Эмма улыбнулась сыну.
– Я пошел. – Джайлз сорвался с места, но предварительно положил два ломтика бекона между двумя кусками черного хлеба. – В течение дня буду заглядывать на каждый избирательный участок, – сказал он на ходу. – Так что не прощаюсь.
Денби ждал его снаружи за дверью:
– Простите, что беспокою вас, сэр. Надеюсь, вам не причинит неудобства, если сегодня вся прислуга отлучится на полчаса – с четырех до половины пятого?
– Куда отлучится?
– Проголосовать, сэр.
Джайлз явно смутился.
– Сколько голосов? – шепотом спросил он.
– Шесть за вас, сэр, и один не определился. – (Джайлз поднял бровь.) – Новый садовник, сэр, он, как говорится, сел не в свои сани: думает, что он тори.
– Что ж, будем надеяться, я не проиграю с разницей в один голос, – сказал Джайлз и поспешил из дома.
Джессика стояла на подъездной дорожке, придерживая ему открытой дверцу машины, как делала каждое утро.
– Можно поехать с вами, дядя Джайлз?
– Не сегодня. Но обещаю, возьму тебя с собой на следующих выборах. Я буду всем рассказывать, что ты моя подружка, и одержу полную победу.
– Могу я чем-нибудь помочь?
– Нет… да! Знаешь нового садовника?
– Альберта? Да, он очень хороший.
– Он подумывает голосовать за консерваторов. Посмотрим, удастся ли тебе переубедить его к четырем часа дня.
– Удастся, удастся, – защебетала Джессика, пока Джайлз устраивался за рулем.
За несколько минут до семи утра Джайлз припарковался недалеко от ворот порта. Он поздоровался за руку с каждым рабочим, перед тем как они регистрировали время прихода на утреннюю смену, и с каждым, кто выходил с ночной. К его удивлению, нашлось немало желающих поговорить с ним.
– В этот раз я тебя не подведу, начальник.
– Можете рассчитывать на меня.
– А я сейчас как раз топаю голосовать.
Когда вышел Дэйв Коулман, мастер ночной смены, Джайлз отвел его в сторону и спросил, знает ли он, в чем причина такого рвения рабочих.
– Многие из них считают, что сейчас вам самое время решить супружеские проблемы, – сказал Коулман, известный своей прямотой. – Но они настолько терпеть не могут высокомерного майора Фишера, что решительно не желают, чтобы он представлял наши интересы в парламенте. Что же до меня, – добавил он, – я бы уважал Фишера больше, если бы у него нашлось мужество явить свою физиономию в доках. В профсоюзе сторонников тори немного, но он даже не удосужился узнать, кто именно.
На табачной фабрике «W. D. & H. O. Wills» и в Бристольской авиакомпании Джайлз нашел поддержку, и это его вдохновило. Но он знал, что в день всеобщих выборов каждый кандидат, даже от Либеральной партии, убежден в своей победе.
На первом участке Джайлз появился сразу после десяти утра. Председатель доложил ему, что двадцать два процента известных им сторонников уже проголосовали, – это соответствовало выборам 1951 года, когда Джайлз победил с преимуществом в четыреста четырнадцать голосов.
– Сколько у тори? – спросил он.
– Шестнадцать процентов.
– Как по сравнению с пятьдесят первым годом?
– Они на процент впереди, – признался председатель.
К тому времени, когда Джайлз добрался до восьмого участка, был уже пятый час вечера. Мисс Пэриш стояла у двери, поджидая его: тарелка сыра и сэндвичей с томатами в левой руке, большой стакан молока – в правой. Мисс Пэриш была одной из немногих жителей Вудбайна, обладавших холодильником.
– Как дела? – спросил Джайлз.
– Хвала небесам, между десятью и одиннадцатью лил дождь, но теперь вышло солнце. Начинаю верить, что Бог, наверное, социалист. Но у нас все еще полно работы, если мы хотим вернуть преимущество, упущенное за последние пять часов.
– Вы никогда не ошибались с прогнозом результатов выборов – каков он на этот раз, Айрис?
– Честно?
– Честно.
– Почти голова в голову.
– Тогда за работу. – Джайлз прошелся по комнате, благодаря каждого помощника персонально.
– Ваша семья сегодня успешно справляется с задачей, – сказала мисс Пэриш. – Они, помнится, тори.
– У Эммы любая работа горит в руках.
– Она хорошая, – улыбнулась мисс Пэриш, пока Джайлз наблюдал за тем, как сестра переписывает данные о проголосовавших. – Ну а молодой Себастьян просто суперзвезда. Будь у меня десяток таких, как он, мы бы никогда не проигрывали.
– Кстати, где он сейчас? – Джайлз улыбнулся.
– То ли на пути к участку, то ли обратно. Он не любит стоять на месте.
На самом деле Себастьян стоял на месте, дожидаясь, пока один из добровольцев, подсчитывавших голоса, не передаст ему свежий список имен для доставки мисс Пэриш, которая подзаправит курьера молочным шоколадом «Тизер энд Фрайу» вопреки неодобрительному взгляду его матери.
– Беда в том, – говорил доброволец своему только что проголосовавшему другу, – что Миллеры из двадцать первого дома, все шестеро, не удосужились даже перейти дорогу, а сами постоянно жалуются на правительство тори. Так что если мы потеряем полдюжины голосов, будем знать, кого в этом винить.
