– Прошу внимания! Кто-то в центре зала кричит:
– Ого! Саттер!
– Я хочу немного поднять вам настроение. – Я произношу это мягко и задушевно, типично микрофонным голосом. – Добавить немного шику нашему вечеру. Капельку стиля.
Я начинаю с «Ты никто, пока тебя никто не любит», подражая низкому голосу Дина. Я щурюсь, как Дин, и размахиваю своей чашкой, как он.
– Ой! – восклицает кто-то за одним из столиков.
К сожалению, все слова я не помню, поэтому через несколько строчек перескакиваю на «Разве от любви не сносит крышу?». Но получается гениально. Идеальное смешение. Эти две песни емко описывают состояние мира. По сути, это не просто песни. Это откровения. Неожиданно бал теряет свою поверхностность и мелодраматичность и обретает глубину.
Однако всегда находится кто-то, кто не догоняет. Например, мистер Жопастер.
Он здесь в качестве гестаповца, охраняющего порядок на балу, и готов схватить любого, кто хоть на миллиметр свернет с пути пресности. Я опять возвращаюсь к «Ты никто, пока тебя никто не любит», и когда я замолкаю на секунду, мистер Жопастер вцепляется мне в руку.
– Все, хватит, мистер Кили. Вам пора возвращаться к своему столу.
– Но сейчас будет самое главное, – совершенно искренне говорю ему я. – Дино говорил, что это госпел[40].
– Садись на место! – кричит кто-то из зала, вероятно, тот, кто главной темой вечера выбрал «Положись на Ритц».
– Заглохни, – говорю я глубоким микрофонным голосом.
– Хватит, – повторяет мистер Жопастер и тянет меня за руку.
– Но послушайте, мистер Жопастер, – говорю я все тем же голосом, – это же последний вечер нашей юности! Или вы уже забыли, как это?
Должен отметить, что все это – и «мистер Жопастер», и остальное – произносится в микрофон. По залу прокатываются смешки, которые сопровождает парочка возгласов «Садись на место», а у мистера Астера глаза вылезают на лоб.
– Все, баста, – говорит он. – Ваш бал окончен. Клянусь, он так разъярен, что у него вот-вот вспыхнут волосы. Но я не унимаюсь:
– Вот и ладушки. Этот труп давно пора отправить в морг.
– Вон, мистер Кили. Я не буду повторять дважды. Я с достоинством иду к столику, чтобы забрать Эйми. Ну да, кто-то выкрикивает: «Иди домой, козлина», но кому какое дело до этого? Те, кто «догоняет», все равно на моей стороне.
– Так держать, Саттер! – восклицают они. – Встретимся после, чувак!
Эйми совсем не расстроена, что мы рано уходим. К тому моменту, когда я подхожу к столику, она уже успевает собрать свои вещи. Едва мы выходим в прохладную ночь, мы оба делаем по большому глотку из фляжек. Да, новый этап буквально вламывается в нашу жизнь.
Есть много мест, где можно продолжить веселье, но большинство моих друзей соберется в доме лучшей подруги Кэссиди, Кендры. Вечеринка, должно быть, продлится всю ночь, поэтому у нас масса времени, чтобы заехать в мотель. План такой: переодеться, наполнить фляжки и двинуться дальше, но у Эйми, кажется, что-то другое на уме.
Я не успеваю надеть джинсы, как она в одних колготках выходит из ванной, подходит ко мне и целует в грудь.
– Хватит с нас тусовок, – говорит она.
– Но ведь сегодня праздничная ночь. Она проводит пальцем по моему животу.
– Мы может сделать ее особенной прямо здесь.
Эта девчонка совсем «зеленая». Она ничего не понимает в этапах кайфовой жизни. Я целую ее долго и страстно, потом отстраняюсь.
– Мы можем сделать ее особенной после тусовки. А теперь поехали, одевайся. Мы же хотим быть там, когда начнут открывать шампанское?
– А разве нам обязательно ехать туда, где будет Кэссиди?
– Неужели ты все еще беспокоишься из-за нее, а? Послушай, она же мой друг. Ты должна привыкнуть к тому, что она рядом. Перестань. Постарайся хоть немного доверять Саттермену. Лучшая часть ночи только начинается.
– Серьезно?
– Серьезно. Одевайся.
Этот этап жизни действительно сказочный. Мы не просто веселимся, мы кутим. Мир открыт перед тобой, и все принадлежит тебе здесь и сейчас. Вы, наверное, слышали такое выражение: «Все хорошее когда-нибудь кончается». Так вот, этот этап жизни сейчас не собирается заканчиваться. Он говорит: «Я не закончусь никогда. Я несокрушим. Моя сказка будет длиться вечно». И ты, естественно, веришь в это. К черту завтра. К черту проблемы и барьеры. Ничего не имеет значения, кроме Прекрасного сейчас.
Не все могут пройти до конца этот этап. Для этого нужна практика и самоотверженность. Это как учиться на пилота – нужно сначала налетать определенное количество миль, прежде чем тебя пустят в самостоятельный полет.
И поверьте мне, к тому моменту, когда мы подъезжаем к дому Кендры, я уже стремительно набираю высоту. Вокруг толпа, а я рассказываю анекдоты, вместе с Шоуни Браун изображаю итальянского мафиози, пью шампанское, стоя на голове – в общем, веселюсь по полной. Кто-то подбивает меня взобраться на журнальный столик и спеть что-нибудь из Дино, и, честное слово, меня не надо долго уговаривать. Все так и должно быть на настоящей вечеринке. Поблизости нет взрослых, чтобы угомонить нас. Родители Кендры – настоящие гении. Они отдали в ее распоряжение дом и сказали: «Мы тебе доверяем, доченька, но смотри, чтобы никто не лез в бассейн».
Вот так. Нам повезло!
Единственный минус – нет Рикки. Он обещал приехать, и где же он? Насколько я знаю, он сейчас с Бетани играет в оплаченный школой лазертаг. Кэссиди здесь, понятно, с Маркусом, и я время от времени ловлю на себе ее взгляды, она улыбается мне своей улыбкой Моны Лизы и качает головой. Я знаю, что она думает: «Почему я променяла такого божественного весельчака на холодного и серьезного мистера Скалу, который на кухне рассуждает о политике?»
Что я могу на это сказать? Все ошибаются.
В какой-то момент я теряю из виду Эйми. В последний раз я видел ее сидящей на краю дивана со стаканом в руке и натянутой улыбкой. Значит, она встала и начала веселиться. И я радуюсь этому. Я и в самом деле собираюсь проведать ее, выяснить, не вешает ли ей лапшу на уши какой-нибудь сквернослов типа Кортни Скиннера или, что еще хуже, Джейсона Дойла, но меня отвлекают.
Едва я начинаю искать ее, меня за руку хватает Броуди Мур и принимается шепотом излагать мне на ухо свое предложение.
– Бассейн манит, – говорит он. – Просто нужно, чтобы кто-то первым прыгнул в него.
Броуди отлично знает, что я горю желанием исполнить свой долг и стать этим первым.
– Вперед, в патио, – говорю я. – Шевели копытами, и к черту всех.
Когда мы с Броуди добираемся до бассейна, нас сопровождает уже целая толпа. Я поднимаю руки, и все кричат:
– Ны-ряй, Сат-тер! Ны-ряй, Сат-тер!
Трамплин расположен слишком низко, чтобы получился тот самый эффектный прыжок, которого требует ситуация, поэтому я с помощью двух чуваков забираюсь на крышу купальной кабинки, стоящей с той стороны, где у бассейна наибольшая глубина. Кабинка достаточно далеко от края, я делаю пару шагов назад, чтобы разбежаться, и это только добавляет веселья. Крики становятся громче:
– Ны-ряй, Сат-тер! Ны-ряй, Сат-тер!
У меня в голове мелькает мысль, что я могу поскользнуться и разбить голову о край бассейна, но если постоянно переживать из-за мелких помех, вряд ли чего-нибудь достигнешь. Так что, отбросив все сомнения, я разбегаюсь в три длинных шага и взлетаю – полностью одетый – втягиваю в грудь воздух, группируюсь и, делая почти полный оборот, вхожу в воду. Когда я выныриваю, все вокруг аплодируют и гикают. Кто-то в первых рядах весь мокрый от брызг, но мне на это плевать.
– Марко! – кричу я.
– Поло[41]! – кричит в ответ Броуди, прежде чем пушечным ядром влететь в воду на глубокой стороне.
После этого вход открыт всем. В бассейне, наверное, уже человек двадцать, и ребят, и девчонок, некоторые даже в своих бальных нарядах. Вода бурлит, все топят друг друга, у девчонок блузки и платья красиво облепляют груди. Воздух звенит от криков и смеха. Я наблюдаю за всем этим с бортика, болтая в воде ногами в ботинках, носках и брюках, и улыбаюсь непревзойденной по широте улыбкой, достойной книги рекордов Гиннеса, и наслаждаюсь своим грандиозным поступком. Я даже не слышу, как меня окликает Кэссиди, и замечаю ее только тогда, когда она подходит вплотную.
– Саттер, тебе нужно пройти в дом.
Я поднимаю голову и вижу ее позади себя. Она стоит надо мной, и свет фонарей отражается в ее волосах. Она прекрасна.
– Я не могу идти внутрь. Я мокрый.
– Я дам тебе полотенце.
– Зачем такая срочность? – Я встаю и вместе с ней иду к двери.
– Дело в Эйми. Ей плохо. Келси нашла ее на полу в ванной. Ее вырвало в раковину.
– Боже. Наверное, она зря ела ту картошку «чили» у Марвина.
– Может, виновата выпивка?
– Послушай, у меня идея. Почему бы тебе не привести ее сюда? Может, если она немного поплавает, ей станет лучше.
– Поплавает?! Саттер, она не в состоянии плавать. Она камнем пойдет ко дну.
