Роузи пошла вразнос.
– Роузи?
Он заходит в спальню – вот она, все еще в розовой пижаме, свернулась в позе эмбриона на кровати, лицо у нее красное и опухшее, глаза заплыли, темно-рыжие волосы в таком виде, словно она поет в рок-группе 80-х. Джо опускается на колени рядом с кроватью и опирается на матрас, как мальчишка, читающий молитву на ночь. Его лицо на одном уровне с ее лицом, всего в нескольких дюймах. Он чувствует на носу ее легкое дыхание. От нее пахнет вином.
– Что случилось, любимая?
– Ничего.
Мадонна с младенцем Иисусом на руках исчезла с ее ночного столика. На ее месте стоят две бутылки шардоне и баночка из-под джема – пустые.
– Ты напилась.
– И?
– И? Времени десять утра.
– Мне похер.
– Похер, вот даже как?
– Да, – отвечает она, подначивая, чтобы он ее поправил.
Он и не подумает.
– А при чем тут все эти религиозные штуки?
– Я все упаковала.
– Зачем?
– Затем, что я больше не верю в Бога.
– Ясно.
– Не верю. Всё. Как, Джо? – спрашивает она, садясь на кровати, словно внезапно ожила.
У нее наготове речь, которая все утро уваривалась в вине, дожидаясь слушателя. Джо это видит по ее безумным зеленым глазам.
– Как верить? Как я могу верить в Бога, который такое сделал с нашей семьей? Мы хорошие люди, Джо.
– Знаю. Но с хорошими людьми каждый день случается что-то плохое.
– Ох, не вешай мне эту банальную лапшу! Я была готова, что ты умрешь.
– Спасибо, родная. Это так мило.
– Нет, ты же понимаешь, о чем я. Я с тобой столько раз ходила хоронить полицейских. Видела горе на лицах их жен. Я была готова стать одной из этих женщин с тех пор, как мне исполнилось двадцать.
Он понимает. На похоронах доходит быстро. Это не игра в бандитов. Это все всерьез. Иногда погибают хорошие парни. И когда полицейские теряют брата или сестру в синей форме, каждый, стоя по стойке смирно и отдавая последнюю дань офицеру в гробу, думает точно о том же.
«Это ведь запросто мог быть я».
– Все было в порядке, пока я молилась только за тебя, – говорит Роузи. – Я справлялась. Доктор Хэглер говорит, что болезнь развивается медленно, так что это вроде как хорошо, да? У нас еще есть время. Я молилась, чтобы Бог дал мне сил и благодати вынести все это, заботиться о тебе, быть благодарной за каждый день. Ты же знаешь, я всегда верила в то, что надо положиться на волю Господа.
Джо кивает.
– И потом, мы же ирландцы. Мы знаем, как выносить тяготы, от которых хребет ломается и душа рвется. Стойкость у нас в крови, твою мать.
Джо согласен. Они из сильной и крепкой породы, упрямой, как мул с запором, и они этим горды.
– А потом Джей Джей, а потом Меган… У них в крови и в мозгах эта чертова жуткая мутировавшая хрень, и они умрут раньше меня, Джо, и я так не могу. Не могу.
Это самый страшный кошмар матери, голос Роузи ломается под его безжалостным весом. Она плачет, и Джо не может найти слов, чтобы ее утешить. Он хочет погладить ее по голове, утереть слезы, потрепать по спине и обнять, но не доверяет своим рукам, не знает, сделают ли они то, что он намеревается. Он может ударить ее в лицо, слишком сильно сжать в объятиях, ткнуть в глаз или впиться ногтями ей в кожу, до крови. Он знает, что может, потому что так уже бывало. Словно центр управления движением в его мозгу захватила банда непослушных подростков, и теперь они сидят там и хохочут, как маньяки, наобум перещелкивая выключатели. Или, наоборот, сидят там, скрестив руки на груди, кто из упрямства, кто от лени отказываясь выполнять простые и вежливые просьбы Джо включить правильную моторную последовательность для объятий. Поэтому он подавляет желание прикоснуться к Роузи, и она плачет рядом с ним в одиночестве.
– Я вспоминаю те поминальные службы, их красивые лица, их тела в гробах, и то, как их зарыли в землю, и я не хочу ни минуты жить на земле, зная, что двое моих детей похоронены под ней.
– Тише, родная, не думай об этом.
– Я не могу не думать. Я все время представляю, что они умерли и лежат в земле, и сейчас зима, и им так холодно, и я просто не могу.
– Перестань такое представлять. Они в ближайшее время не умрут. Надо сохранять веру.
– Не могу. Моя вера разрушена. Ее больше нет. Я пыталась. Я пыталась за них молиться, и поначалу все было смиренно и с надеждой, а потом превратилось в упрашивание, а потом началась такая злость на Бога, и ангелов, и церковь! Что, если у Кейти, и Патрика, и у малыша Джозефа это тоже будет? Я могу всех потерять, Джо.
Джо обращает внимание, что Роузи не включает в число «всех» неродившегося незаконного ребенка Патрика.
– Не будет. Не потеряешь.
– Я тебе прямо сейчас скажу: я лягу в гроб к последнему. Придется хоронить меня живой, потому что одна я жить не буду.
– Роузи, родная, не надо так думать, это нехорошо. Надо сосредоточиться на том, что дети живы.
– А если девочки не выйдут замуж и у них не будет из-за этого семьи? А если Джей Джей и Колин решат, что им не надо больше рожать детей?
– Они могут сделать эту штуку, ЭКО с генетическим анализом. Или усыновить.
– А если у Джей Джея появятся симптомы и он потеряет работу? Как он будет содержать семью? Кто научит Джоуи брать подачу и бить по мячу и всему, чему отцы учат сыновей?
Голос ее взмывает по спирали все выше с каждым вопросом, и Джо боится, что этим «а если» она себя загонит в полноценную пьяную паническую атаку.
– У него нет симптомов, и надо надеяться, что не будет еще, по крайней мере, лет двадцать. И Колин тоже может научить Джоуи всему такому. Ты видела, как она подает? У нее рука что надо.
– Мне кажется, у Патрика начинается.
– Не начинается. Тебе просто страшно, и ты представляешь себе самое худшее. Смотри, для детей столько надежды. Ученые найдут эффективное лечение и то, как эту штуку вылечить.
– Откуда ты знаешь? А если не найдут?
– Найдут. Я в них верю. Там, в лабораториях «Нейви-Ярда», прямо рядом с нами, работают такие умные люди, и они жизнь положили на то, чтобы во всем разобраться. Они уже знают, что там за мутация, а это единственная причина БХ. Все будет. Однажды ее вылечат, будем надеяться, успеют, чтобы спасти наших детей. И будем надеяться, больше ни у кого в семье нет этого гена. Вот об этом я молюсь.
– Ты молишься?
– Господи, да не делай ты такое лицо. Да, я хожу в церковь.
– С каких пор?
– Уже с месяц. Решил, если и есть время для молитвы и поисков какого-то большего смысла и благодати, то оно наступило.
– Ты ходишь к мессе?
– Не. Мне священник не нужен, и все это сели-встали. Я, наверное, шлепнусь лицом вниз и всех переполошу. Я в основном по утрам хожу, после того, как все разойдутся со службы в семь тридцать.
– И что ты делаешь?
– Просто сижу и молюсь.
Вообще-то Джо начал ходить в церковь из-за Мэгги, своей сестры. Он наконец-то поговорил с ней по телефону в прошлом месяце и все ей рассказал. Она была поражена и расстроена, она даже плакала, когда спрашивала про детей Джо, что его удивило: она же никогда никого из них не видела. И хотя Джо благодарен, что Мэгги не замечала никаких симптомов в себе, он не мог в то же время не возмутиться. У них с Мэгги у обоих возможность унаследовать БХ от матери была пятьдесят на пятьдесят. Почему Мэгги не могла получить болезнь вместо него? У нее нет детей. Это все могло закончиться на ней. Почему Бог проклял детей Джо этой мерзкой болезнью? И, к своему стыду, Джо возненавидел Мэгги за то, что у нее, скорее всего, нет БХ. Возненавидел Бога за то, что тот выбрал его, за то, что послал БХ его семье. А больше всего он возненавидел себя.
Ничего заранее не просчитав и не обдумав, он потащился на следующее утро к Святому Франциску, рухнул на скамью и, сидя в церкви один, стал вслух молиться. Он молился в тот день о многом, но больше всего просил Господа о прощении. К его удивлению, он почти сразу ощутил, что его грехи прощены, что стал легче, чище, что ядовитая ненависть вымылась из его тела. С тех пор он почти каждое утро ходит в церковь.
Садится в четвертом с конца ряду, справа, где они всегда сидели всей семьей, когда дети были маленькие. Он там проводит каждый раз не больше пяти минут. Он легко мог бы молиться в кресле в гостиной, но ему нравится молиться там, на их прежней скамье в церкви Святого Франциска. Ему нравятся колонны, подпирающие высокие арки на уровне балкона, они скопированы с колонн в соборе Лимерика, в Ирландии; трубы органа; флаги Америки, Ирландии и Чарлстауна; золотое распятие, свисающее с потолка; витражные окна и картины Крестного Пути; вытоптанные, покрашенные красной краской полы. Молитвы, которые он там шепчет, кажутся официальными, благословенными и услышанными.
«Господи, пожалуйста, помоги ученым найти лекарство от БХ, чтобы мои дети не лишились из-за нее жизни.
Господи, пожалуйста, пусть у Патрика, Кейти и малыша Джозефа не будет этого гена.
Господи, пожалуйста, позволь Джей Джею и Меган вылечиться, и дай мне прожить достаточно долго, чтобы знать, что у них все будет хорошо. Или, если излечения пока не может быть, позволь, чтобы симптомы у них не проявились, пока они не проживут еще долго.
