Ознакомительная версия.
Мириам.
Миа опустилась на колени, больше не в силах держаться на ногах. Пистолет выскользнул из пальцев.
Нет.
Пожалуйста.
Звук вертолета затих.
А потом…
Милая Мириам.
Больше ее там не было.
Как будто по предсказанию церковного колокола, выпал снег. Двадцать второе декабря, газеты уже много дней пестрели заголовками. В этом году никакого белого рождества? И все же он пошел, повалил, большие легкие хлопья в такт тяжелым ударам похоронного колокола в старой церкви Акера. Похороны. И скоро рождество. Спеша между памятников к церковным дверям, Миа Крюгер думала, что хуже, чем сейчас, быть уже не может.
Собрались все. Ким. Карри. Миккельсон. Аннете. Людвиг Грёнли. Темные костюмы. Темные пальто. Мрачные лица. Склоненные головы, легкие кивки. Она нигде не видела Мунка. Наверное, он уже внутри. Ведь он был самым близким. Он все устроил. Гроб. Венки. Спасибо за все. Последний привет от коллег и друзей. Миа уже почти два месяца не разговаривала с Мунком, но она принимала это как есть, и когда ржаво-красная дверь открылась и собравшиеся медленно начали входить в церковь, ее предположение подтвердилось. Она заметила его спину вдалеке, голова высоко поднята, у белого гроба, покрытого цветами.
Церемония была простой, но красивой. Миа никогда не была религиозной, она не понимала, почему людям нужно верить во что-то высшее, зачем они собираются в старом здании, сидят на неудобных стульях, пока священник говорит о том, как Бог заботится обо всех и приветствует их в своем царстве, но в течение этого короткого ритуала она поймала себя на мысли, что во всем этом есть какой-то смысл. Скорбеть всем вместе. Последнее прощание.
Органная музыка. Слова священника. Речь Мунка, несмотря на волнение, он справился.
Все могло быть намного хуже.
Она подумала об этом, когда гроб пронесли мимо нее шестеро мужчин, Мунк и Миккельсон в их числе.
Это могла быть Мириам.
Ей стало стыдно после, когда гроб опустили в землю. Людей было немного, в основном старые коллеги и несколько незнакомых ей лиц, таким он был, Пер Линдквист, такую жизнь выбрал. Сначала следователь, и только потом человек. Семьдесят пять лет, Мунку почти как отец. Отличный полицейский, он пожертвовал всем ради работы, к старости он порядком устал, но как бы то ни было, он прожил долгую жизнь – ту, которую хотел.
Мириам почувствовала небольшие угрызения совести, когда гроб опустили в землю.
Все могло быть намного хуже.
Рукопожатия, кивки – и собравшиеся начали постепенно расходиться. После будут поминки, пиво и песни в «Юстисене», как хотел Линдквист, но Миа была не в состоянии участвовать в этом.
Она знала его, но не так хорошо.
Легендарный полицейский.
Хороший друг старых сотрудников отдела.
Но она была не в силах. Просто хотелось домой. Два дня до рождества. Попытаться дожить и пережить его. Она пришла сюда, чтобы отдать дань уважения усопшему, но было и еще кое-что.
Поговорить с Холгером.
Мунк попросил всех оставить его в покое после того, что случилось с Мириам несколько месяцев назад. Миа, как и все остальные, так и сделала, уважив его просьбу.
Она отступила назад и подошла к нему, когда он остался один под заснеженным деревом, неподалеку от могилы.
– Привет, Холгер, – осторожно начала она, остановившись чуть поодаль, тем самым давая понять, что не будет его беспокоить.
– Привет, Миа, – улыбнулся Мунк немного устало, кивнув ей.
– Как дела? – спросила Миа.
Этот вопрос ей самой показался неуместным, но она не знала, что еще сказать.
– Лучше, – ответил Мунк.
– Как Мириам? – осторожно спросила Миа.
Мунк на секунду ушел в себя, глядя куда-то мимо нее сквозь сигаретный дым.
– Она выкарабкается, но врачи ничего не обещают.
– Что ты хочешь сказать?
Мунк немного задумался, прежде чем ответить.
– Врачи не уверены, сможет ли она ходить. Но она немного разговаривает, некоторые слова. А вчера она меня узнала.
– Как хорошо, – сказала Миа, не зная, что еще сказать.
– Да, правда?
На секунду повисла пауза, между ними летели легкие снежные хлопья.
– Мы привлекли Интерпол, и они взяли всех пятерых, – сказала Миа. – Всех, кто купил доступ к трансляциям. Француз. Богатый швейцарец. Вышло большое дело, не знаю, видел ли ты, даже по CNN показывали, прайм-тайм в США. Мы все доделали как следует.
– О? Вот как, отлично, – сказал Мунк, хотя казалось, что он ее вообще не слушал.
– И Симонсен, миллиардер, – немного неуверенно продолжила Миа. – Его я тоже допросила. Помнишь то дело в Сандефьорде? Когда они отправили детей, Хелене и ее брата, в Австралию? Оказалось, что все, что говорил священник, – правда. Их мать видимо была не в себе, не совсем здорова. Это она уговорила его отослать их, чтобы получить наследство, ты в курсе? Она погибла в аварии, и я попыталась проверить в Сандефьорде, у них особо ничего про это не было, кроме того, что…
Мунк не смотрел на нее, задумчиво устремив взгляд куда-то вдаль, пока сигарета тлела в его руке.
– …что, когда он узнал, что они в опасности, что они были в секте, он им помог, – по крайней мере, так он сказал. Деньгами. Садоводство для нее, магазин для него, так что да, эти двое говорили правду…
Мунк вдруг заметил, что сигарета потухла. Бросив ее, он залез в карман и достал новую.
– Мы пока ничего не можем знать, – сказал он. – Но мы с Марианне надеемся на лучшее, это все, что мы можем.
Он улыбнулся ей с немного отсутствующим видом.
– Насчет того, сможет ли она снова ходить?
– Я верю в это, это ведь важно, как тебе кажется? – Мунк повернулся к ней. – Думать позитивно, я имею в виду.
– Конечно, – кивнула Миа, почувствовав себя не в своей тарелке.
– Я в это верю, – повторил Мунк.
– Скажи, если я могу чем-то помочь, – сказала Миа, плотнее укутавшись в куртку. – И передавай ей привет. Скажи, что я очень хочу ее навестить.
Пара секунд, и сигарета загорелась, едва коснувшись пламени зажигалки. Рука с сигаретой застыла.
– Передам, – наконец улыбнулся Мунк. – Хорошо, Миа. Спасибо, что пришла.
Она хотела обнять его, но решилась только на неловкое рукопожатие на прощание. Он все равно уже был где-то далеко. Миа надвинула шапку на уши, запахнула куртку и ни на кого не глядя, пошла к «Бишлетт», а снег повалил еще сильнее.
Два дня до рождества. Она пообещала себе попытаться, но теперь была не уверена, получится ли. Сочельник. В холодной квартире. В одиночестве. Снова. Но она не может исчезнуть. Мириам на больничной койке в Уллеволе. Не может двигаться. Едва говорит. Миа не может так поступить с Мунком. Исчезнуть. Не сейчас.
Миа пересекла улицу и спрятала лицо от снега, падавшего крупными хлопьями. Белый Осло, такой сочельник все обожают. Тяжелой поступью она пошла по Софиесгате и нащупала в кармане ключи.
Миа едва заметила ее во вспышке света – женщину в красном пуховике у своей двери; она словно поджидала там Мию, что-то привязала к дверной ручке и бросилась вниз по ступенькам.
И исчезла в метели.
Посторонним вход воспрещен (англ.).
Статья об убийстве в норвежском уголовном кодексе.
Организация по борьбе за права человека.
В покере пять карт по порядку.
Пять карт одной масти по порядку.
Норвежская лаборатория, проводящая опыты над животными.
Спецслужба Великобритании, ответственная за ведение радиоэлектронной разведки.
Ты можешь взломать его? (англ.)
Будь как будет (англ.).
Whirwind (англ.) – ураган.
Бюнад – норвежский национальный костюм.
Никакого стресса (англ.).
Административное деление в Норвегии.
Дерьмо (англ.).
Дух (англ.).
Фронт освобождения животных, ФОЖ (англ.).
Какая разница (англ.).
Скунс (англ.).
Он перешел на темную сторону… (англ.)
Зеркала (англ.).
Всего пять высших ставок (англ.).
Кого ты хочешь? Кто будет избранной? (англ.)
Традиционный норвежский геометрический узор на одежде.
Кортадо – напиток на основе кофе и молока.
Распределенный отказ от обслуживания (англ.).
Ознакомительная версия.
