– Тебя, – сказал он.
Девушка засмеялась.
– Я не шучу, – настаивал парень.
– Мы только что встретились, – сказала она, отворачиваясь.
– Шила, к моменту их третьего свидания Ромео и Джульетта уже умерли.
– Ты помешался.
– Да. На тебе.
Этот разговор состоялся за кофе и десертом. О супружестве в этот вечер речь больше не заходила. Боб чувствовал, что он уже все сказал. А Шила чувствовала, что он ее просто дразнит.
Но на самом деле, он ей нравился, поэтому она и обняла его за талию.
На пороге Джосслин Холла поспешно прощались парочки.
– Жаль, что тебе так далеко ехать в Йель, – сказала Шила.
– Попроси меня остаться, – возразил Боб.
– Все-то ты шутишь.
– Вот в этом вы ошибаетесь, мисс Гудхарт. Я никогда еще не был так серьезен.
Дальнейшее стало для них предметом обсуждения и споров на годы. Кто стал вдохновителем их первого поцелуя?
– Я, – упорно утверждала Шила.
– Брось, Шила, ты просто окаменела.
– А ты..?
– Я был абсолютно спокоен, но когда понял, что ты в эту ночь глаз не сомкнешь, избавил тебя от этого испытания.
– Роберт, не строй из себя героя. Я прекрасно помню, как ты стоял там, переминаясь с ноги на ногу, и нес что-то об экзаменах, каждую секунду глядя на часы.
– Ложь, Шила.
– …и мое сердце растаяло.
– А!
– И я сказала себе, если я сейчас его не поцелую, его хватит удар.
– У тебя это звучит, как оказание первой помощи.
– Ну, конечно, я дочь врача и могу сразу определить тяжелый случай. К тому же я уже была влюблена в тебя.
– Тогда какого черта ты мне не сказала?
– Потому что боялась, что ты снова сделаешь мне предложение.
– Ну и что же?
– Я могла бы его принять.
– Ну, Шила, расскажи мне теперь все.
– О чем рассказать?
– О парне, с которым ты целовалась.
– Его зовут Боб.
– Боб – кто, как, что и с каких пор?
Допрос вела Марго Фултон, самопровозглашенная писательница, роковая женщина, распространительница новостей и поставщица житейских советов. А также владелица собственного телефона, которым позволяла иногда пользоваться особенно выдающимся личностям на кампусе. Шила была одной из тех, кто пользовался этой привилегией во времена романа с Кеном, ее университетским поклонником (впоследствии он получил стипендию Фулбрайта и уехал в Англию, бросив ее, по словам Марго, «как последний подонок, каким я всегда его считала»).
– Ну же, Шила, я жажду подробностей. Расскажи мне все. Покушался он на тебя?
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Марго, – настаивала Шила.
– Да будет тебе. Не скромничай со своей лучшей подругой. – Называя себя ее «лучшей подругой», Марго, как обычно, выдавала желаемое за действительное. – Кстати, – добавила она, – у меня была фантастическая встреча.
– О? – сказала Шила.
Марго неохотно уступила такому «настоятельному требованию» полного признания.
– Я думаю, это любовь, – сказала девушка. – Я хочу сказать, что это, несомненно, страсть. Его зовут Питер, он играет в поло и считает, что я – абсолютная секс-бомба.
– Марго, ты не…
– Без комментариев, Шила.
В общежитии ходили слухи, что Марго не была девственницей. Ходили также слухи, что эти слухи распускала она сама.
– Как ты с ним познакомилась? – спросила Марго, неожиданно снова меняя тему.
– На прошлой неделе в Йеле. На вечеринке, где знакомятся, если ты можешь этому поверить.
– На вечеринке знакомств? Господи, я уже сто лет там не бывала. Хотя на первом курсе я познакомилась там с Рексом. Ты помнишь Рекса?
– Да, кажется.
– Он был просто вулкан. Ты себе представить не можешь. Кстати, какого он роста?
– Кто, Рекс?
– Нет, твой студент. Я не разглядела, так как он наклонился, чтобы целовать тебя.
Не желая снабжать мельницу слухов Марго зерном подробностей о данных Боба, Шила отвечала ей вопросом:
– Правда, он симпатичный?
Но Марго продолжала свой допрос:
– У него серьезные намерения, или это еще один сексуальный маньяк?
– Он славный, – отвечала Шила и подумала, что и правда славный.
– Похож на баскетболиста?
– Я его не спрашивала, Марго.
– Так о чем вы тогда говорили?
– О разных разностях, – сказала Шила, не желая выдать ни слова из их разговора.
– О, это звучит пикантно. В любом случае, тебе повезло, если он баскетболист. Баскетболисты – самые лучшие любовники. Так я слышала. На самом деле, Дуглас меня несколько разочаровал.
Шила не затруднилась спросить, кто такой Дуглас, так как отлично знала, что услышит.
– Так как он был лучший игрок принстонской команды, то вообразил, что покорит меня с первого свидания. Мерзкий подонок. Ты помнишь Дугласа?
– Да, звезда принстонской команды.
– Ну, во всяком случае, он сам так думал. Руки как у осьминога. Я так оскорбилась, что запретила ему мне звонить. И ты помнишь, что он сделал после этого?
– Что?
– Он так и не позвонил. Даже для того, чтобы извиниться. Скотина. Твой студент, в любом случае, вполне привлекательный. Ты думаешь, ты…
Не твое собачье дело, подумала Шила. Но хорошо зная, что Марго под этим имеет в виду, она просто ответила:
– Время покажет.
– Когда ты опять с ним встречаешься?
– На следующей неделе. Я туда поеду.
– О, – сказала Марго. – Кстати, нет ли у него приятеля?
– Я могла бы спросить. Но я думала, что со студентами ты покончила.
– Да. Но я сделала бы это ради тебя, Шила. Мой опыт пойдет тебе на пользу.
– Ты хочешь сказать, Марго, что на следующей неделе у тебя свидание не назначено. Так?
– На самом деле, да. Питер был слишком робок, чтобы меня сразу пригласить. Можешь воспользоваться моим телефоном, если хочешь.
– Спасибо, Марго, – сказала Шила и зевнула, надеясь, что подруга поймет намек.
– Приятных снов, – сказала Марго. – Завтра поболтаем.
Наконец, она удалилась, чтобы посетить еще кого-то для разговора по душам.
Шила легла и улыбнулась. Интересно, серьезные ли у него намерения, подумала девушка.
– Спасибо за машину, Берн.
– Ты ею воспользовался?
– Ну, конечно. Я ездил в Вассар…
– Я знаю, идиот. Я имею в виду заднее сиденье.
Боб был вынужден удовлетворить интеллектуальное любопытство своего соседа.
– Ну, да. Двенадцать раз.
– Врешь.
– А если я скажу шесть, ты поверишь?
– Кончай врать, Беквит.
– Ладно, Берн. Скажу тебе чистую правду: я поцеловал ее. Один раз.
– Теперь я точно знаю, что ты врешь.
Был уже четвертый час, и шла неделя экзаменов, но Боб сообщил приятелю несколько тщательно отобранных не вполне ясных деталей.
– У меня такое впечатление, что она тебе нравится, Беквит.
– Да, пожалуй (мягко выражаясь!).
– Она настолько хороша?
– Ну, конечно, болван. Ты бы зашатался, взгляни она на тебя своими зелеными глазами. – Но подробностей я тебе не скажу, подумал Боб и решил прикрыться эрудицией. – Помнишь «Эпиталамион» Спенсера? Так вот у нее «внутренняя красота, недоступная зрению».
– Иными словами, она – штучка. Я прав?
Боб улыбнулся.
– А ты не думал, что я могу удачно выбрать, Берн?
– Откровенно говоря, нет. Я хочу сказать, что бы такое она могла в тебе увидеть?
– Я не знаю, – отвечал Боб с непроницаемым выражением. Он встал и направился к себе в спальню.
– Куда ты направился?
– На боковую. – Он закрыл дверь.
В своей крошечной каморке Боб достал листок бумаги с логотипом Брэндфордского колледжа и написал:
16 ноября 1959 (3.45 утра)
Шила —
Каждое мое слово – правда
Боб.
Забавно, что они все-таки поженились. Не так скоро, как этого каждому хотелось, но в июне 1960 года, через неделю после окончания Шилой колледжа. Все были счастливы, хотя за долгое время их помолвки мать Шилы, находившая Боба «лучше всех на свете», старалась убедить дочь не спешить с замужеством.
– Вы оба еще так молоды. Почему не пожить немного для себя сначала?
– Я и хочу пожить, мама. Но я хочу жить с ним.
У Дэна Беквита таких сомнений не было.
– Шила чудесная девушка, – говорил он сыну. – Просто чудесная.
Медовый месяц молодожены провели на Багамах, где непривычный к тропикам Боб получил солнечный удар. Молодая жена стала его сиделкой.
– Может быть, это Бог наказывает нас за то, что мы не дождались свадьбы, – сказала Шила, позже почти в это поверившая. Боб только застонал и сказал:
– Намажь меня еще кремом.
Нежно гладя его обожженную кожу, Шила снова подняла вопрос о божественном возмездии за испытанные ими до срока наслаждения.
– Шила, – сказал Боб, похожий на вареного омара, – даже если это и есть наказание, наша любовь на протяжении года того стоит.
Она улыбнулась и поцеловала его в плечо.
– Ай! – вскрикнул мужчина.
Во вторую годовщину их брака Боб спросил свою двадцатитрехлетнюю жену, не сожалеет ли она о чем-либо.
– Сожалею, – отвечала она. – Мне нужно было выйти за тебя в тот же день, когда ты сделал мне предложение.
