На молодежные вечеринки у миссис Джеллет собиралась исключительная публика; это обходилось дешевле, потому что можно было пригласить меньшее число гостей. Миссис Джеллет не стремилась к экономии, но всегда достигала ее.
– Будет десять девушек, – размышлял Ролло по пути на вечеринку, – и, думаю, четверо парней, если только Ротсли не приведут с собой кузена, а это уже перебор. Значит, мы с Джеком окажемся против троих.
Между Ролло и братьями Ротсли едва ли не с младенческого возраста существовала неутихающая вражда. Встречались они только по праздникам, и встречи обыкновенно заканчивались плохо для тех, У кого было меньше союзников. В тот вечер Ролло очень недоставало преданного и мускулистого товарища, который смог бы поддержать равновесие. Войдя в дом, он услышал, как сестра потенциального чемпиона извиняется перед хозяйкой за вынужденное отсутствие своего брата; минуту спустя он отметил, что Ротсли все-таки привели с собой кузена.
Двое против троих – это интересно, хотя, пожалуй, и неприятно; один же против троих – это не менее весело, чем визит к зубному врачу. Ролло заказал экипаж пораньше, чтобы явиться в час, допускаемый приличиями, и предстал перед собравшимися с улыбкой, какую можно было бы увидеть на лице аристократа, взбирающегося на помост с гильотиной.
– Я рад, что ты пришел, – сердечно приветствовал его старший Уортсли.
– Вы, дети, наверное, хотите во что-нибудь поиграть, – открыла вечер миссис Джеллет, а поскольку они были слишком хорошо воспитаны, чтобы возражать ей, оставалось лишь решить вопрос, во что же им играть.
– Я знаю одну хорошую игру, – простодушно произнес старший Уортсли, – Парни выходят из комнаты и задумывают какое-нибудь слово; потом они возвращаются, и девушки должны это слово отгадать.
Ролло была известна эта игра; он бы и сам ее предложил, если бы его фракция находилась в большинстве.
– Не очень-то это интересно, – недовольно фыркнула надменная Долорес Снип, когда юноши выходили из комнаты.
Ролло так не думал. Он полагался на Провидение, которое не должно было допустить, чтобы у братьев Уортсли оказалось нечто более серьезное, чем носовые платки с завязанными узлом уголками.
Те, кому выпало задумать слово, заперлись в библиотеке, чтобы их размышлениям ничто не мешало. Как выяснилось, Провидение и не думало занимать сколько-нибудь нейтральную позицию; на одной из библиотечных полок обнаружились плеть для собак и хлыст из китового уса. У Ролло мелькнула мысль, что это же уголовное преступление – оставлять без присмотра такие опасные орудия. Ему было предоставлено выбрать из двух зол, и он предпочел плеть; в последующие минуту-две он размышлял о том, что же принудило его сделать такой нелепый выбор. Вслед за тем они вернулись к истомленным ожиданием дамам.
– Это слово – «верблюд», – опрометчиво объявил кузен Уортсли.
– До чего же ты бестолковый! – вскричали девушки. – Мы ведь должны были отгадать это слово. Придется вам возвращаться и задумать другое слово.
– Ни за что на свете, – сказал Ролло. – То есть мы пошутили. Пусть будет «дромадер»,[1] – прибавил он шепотом, обращаясь к сотоварищам по игре.
– Я слышала – они сказали «дромадер»! Я слышала! И не возражайте мне! Я все слышала! – завизжала ужасная Долорес.
«С такими длинными ушами что угодно можно расслышать», – в ярости подумал Ролло.
– Лучше нам снова выйти, – покорно произнес старший Уортсли.
В библиотеке вновь собралось тайное совещание.
– Послушайте-ка, – протестующе заговорил Ролло. – Я не хочу опять браться за плеть.
– Ну разумеется, дорогой, – сказал старший Уортсли. – На сей раз мы поработаем с хлыстом, и тогда ты узнаешь, что бьет больнее. О таких вещах узнаёшь только из собственного опыта.
До Ролло наконец дошло, что он поступил все-таки правильно, выбрав хотя бы плеть. Участники тайного совещания меж тем дали ему возможность прийти в себя, покуда задумывали новое слово. «Мустанг» не годился, поскольку половина девушек и понятия не имели, что это такое. Наконец остановились на слове «квагга».[2]
– Поди и сядь вон там, – хором произнесли члены следственного комитета, когда юноши вернулись в комнату, однако Ролло был тверд в убеждении, что допрашиваемый всегда должен стоять. Окончание игры было встречено с облегчением, и ее участников пригласили к ужину.
Миссис Джеллет ни в чем не ограничивала своих юных гостей, но более дорогие деликатесы не заслоняли собою менее изысканные блюда на ее обеденном столе, что было бы лишним, и потому надо было успеть схватить то, что пока еще оставалось под рукой. В тот раз она «пустила по кругу» шестнадцать персиков между четырнадцатью гостями; разумеется, ее нельзя было винить в том, что оба Уортсли и их кузен, предвидя долгую и голодную дорогу домой, незаметно положили в карманы по одному лишнему персику, и как же мучительно тяжело делили один персик Долорес и пухлая добродушная Агнес Блейк. – Придется нам разделить его на две части, – с кислой физиономией произнесла Долорес.
Но Агнес была прежде всего пухлой, а потом уже добродушной; отсюда и принципы, которыми она руководствовалась в жизни. Ей было безумно жаль Долорес, но персик она быстро проглотила, объяснив свой поступок тем, что если его делить, то он не будет таким вкусным – столько сока понапрасну выльется.
– А чем бы вы хотели теперь заняться? – спросила миссис Джеллет, чтобы отвлечь внимание гостей. – Профессиональный фокусник, которого я пригласила, отказал мне в последнюю минуту. А читать вслух стихи кто-нибудь из вас умеет?
На лицах собравшихся появились признаки паники. Известно было, что Долорес готова была читать «Замок Локсли», когда бы ее ни попросили об этом. Бывали случаи, когда после первой же произнесенной ею строки «Одного меня оставьте…»[3]значительная часть ее слушателей понимала эти слова буквально. Все облегченно вздохнули, когда Ролло поспешно вызвался показать несколько фокусов. Вообще-то он и одного фокуса никогда не показывал, но два посещения библиотеки вынудили его вести себя необычайно дерзко.
– Вы, наверное, видели, как фокусники достают из карманов зрителей монеты и карты, – начал он. – Так вот, я мог бы вынуть из ваших карманов кое-что поинтереснее. Мышей, например.
– Только не мышей!
Как он и предполагал, резко против выступило большинство аудитории.
– Ну, тогда фрукты.
Это откорректированное предложение было встречено с одобрением. Агнес просто засияла.
Без дальнейших хлопот Ролло направился прямо к трио своих врагов, поочередно засунул руку каждому из них в нагрудный карман и извлек оттуда три персика. Аплодисментов не последовало, но никакие рукоплескания не доставили бы артисту столько удовольствия, сколько наступившая тишина.
– Да он все видел, – нескладно произнес кузен Уортсли.
«И поделом вам», – хихикнул про себя Ролло.
– Если они и договорились заранее, то лучше бы поклялись, что ничего не знают, – произнесла Долорес с присущей ей проницательностью.
– А еще какие-нибудь фокусы ты умеешь показывать? – спросила миссис Джеллет.
Других фокусов Ролло не знал. Он намекнул на то, что мог бы превратить во что-нибудь эти три персика, но Агнес уже успела распределить их между девушками, поэтому ему оставалось лишь смириться с ее решением.
– Есть одна игра, – медленно заговорил старший Уортсли, – она заключается в том, что парни выходят из комнаты и вспоминают какое-нибудь историческое лицо, потом возвращаются и изображают его, а девушки должны отгадать, кто это.
– Мне, пожалуй, пора, – сказал Ролло, обращаясь к хозяйке.
– Твой экипаж прибудет только через двадцать минут, – заметила миссис Джеллет.
– Погода такая хорошая, я лучше пройдусь и встречу его.
– Идет довольно сильный дождь. Ты еще успеешь сыграть в эту историческую игру.
– Что-то мы давно не слышали, как Долорес читает стихи, – с отчаянием произнес Ролло.
Едва он сказал это, как понял, что совершил ошибку. Будучи поставленным перед необходимостью слушать стихи в исполнении Долорес, общественное мнение единодушно склонилось в пользу исторической игры.
Ролло выложил на стол свою последнюю карту. Обращаясь прежде всего к Уортсли, но стараясь, чтобы слова его достигли ушей Агнес, он заметил:
– Хорошо, старик; но сначала пойдем в библиотеку и доедим шоколад, который мы там оставили.
– По-моему, будет справедливо, если девушки тоже будут иногда выходить, – живо произнесла Агнес.
Она всегда была за справедливость.
– Что за чушь, – заговорили другие. – Нас ведь так много.
– Ну, четверо вполне могут идти. И я с ними. И Агнес бросилась в сторону библиотеки, преследуемая тремя менее проворными девицами.
Ролло опустился в кресло и слабо улыбнулся, глядя на братьев Уортсли, при этом едва обнажив зубы; выдра, спасающаяся от клыков охотничьих собак и бросающаяся в спасительный глубокий пруд, примерно так же демонстрирует свои чувства.
