Герберт Бейтс - Желтый краб

Маленький краб в четвертый раз за пятнадцать минут со зловещей неторопливостью выбирался из песчаной норки. Мистер Пикеринг следил за ним. Такие крабы ему раньше не попадались.

В первый раз он почти испугался. Его поразили странные черные глаза-перископы, которые краб вдруг испытующе выставил на двух щупальцах над желтым паучьим тельцем. Только что никого рядом не было, один горячий белый песок – и вот он здесь, около самой руки, глядит прямо ему в глаза, будто у них свидание назначено на берегу этой маленькой бухты.

– Ты видел, как солнце появилось? – спросила миссис Пикеринг, и он неохотно ответил шепотом: «Да, да, вон там», показывая рукой на северо-запад.

– Это было дивно, просто дивно, – сказала миссис Пикеринг. – Оранжевое и розовое. – И краб тут же побежал задом наперед быстрее всякого паука, миг – и скрылся в песке.

– Ну что же ты его спугнула, – сказал он.

– Кого спугнула?

– Он первый раз вылез по-настоящему, – сказал мистер Пикеринг. – А то высунется, увидит меня и дальше не идет. Я все не мог понять, что это за ямки такие в песке. У него глаза вроде как на рожках и похожи на пуговицы.

– Да о ком ты?

– Тише! – сказал мистер Пикеринг. – Пусть выйдет опять.

Несколько минут он лежал щекой на песке, не спуская глаз с норки. Миссис Пикеринг, одетая в белый шелковый купальник, устроилась поудобнее в песчаной ложбине. Ее крупные ноги, плечи и шея были малиновые от солнца и морского ветра. Мистер Пикеринг, наоборот, был худощавым, почти тощим, а его туго натянутая и как бы дубленая кожа имела желтоватый оттенок и не поддавалась загару.

– Ты бы искупался, – сказала миссис Пикеринг.

Она не расслышала, как он чертыхнулся с досады. Краб как раз вылезал, он был в этом совершенно уверен, он даже почувствовал на себе его зловещий нездоровый взгляд. Теперь жди минут пять, не меньше, пока он сделает еще попытку.

– Я думаю, сегодня стоит пообедать пораньше, чтобы съездить посмотреть этот Папоротниковый овраг, – сказала миссис Пикеринг.

Она теперь сидела прямо, коренастая, крепко сбитая, сметая бело-розовые песчинки с рук, ног и плеч.

– Помолчи, – ответил он. – Дай крабу выйти.

– А, так это краб, – сказала его жена. – Так бы и сказал. Я их тут сотни видела.

– Не таких.

– Желтый, похож на паука, на голове две вязальные спицы и на тебя все смотрит?

Мистер Пикеринг стал говорить, что да, как раз такой, откуда она знает? Но миссис Пикеринг, лениво отряхивая сверкающие песчинки, смотрела вдаль, где за пределами укрытой бухты по морю от непрерывного ветра тянулись синие и белые полосы.

– Я вчера полдня тут сидела и наблюдала их, пока ты был на острове. Как он называется – Скалистый? Они выходят, когда тихо. А зачем ты ездил?

Мистер Пикеринг тоже приподнялся и сел.

– Сейчас я тебе кое-что покажу, – сказал он.

Он засунул руку в карман кремовых габардиновых брюк и бросил ей предмет, который беззвучно упал на мягкий песок.

– Господи, что это? – воскликнула она.

– Таких ты еще не видала.

– Да что же это?

– Посмотри, – сказал мистер Пикеринг. – Хорошенько посмотри. Уж таких-то ты точно не видала.

Ее полновесный смешок выразил удивление.

– Мать честная, – сказала она, – это же доллар. Или нет, пятидолларовик.

– Золотой, – сказал мистер Пикеринг. – Американский.

– А у нас же не бывает золотых…

– Теперь смотри, – перебил он. – Угадай, что это такое. Он опять бросил миссис Пикеринг монету, беззвучно уткнувшуюся в сверкающий песок.

– Это не доллар, – сказала она. – Тут какой-то зверь. Крокодил не крокодил.

– Дракон, – произнес мистер Пикеринг. – Святой Георгий убивает дракона. Ну, знаешь – святой Георгий, покровитель Англии.

– Так это английская монета?

– Английский соверен, – сказал он. – Золотой. Раньше стоил около пяти долларов. Теперь вдвое или втрое дороже.

С деланным безразличием мистер Пикеринг поднялся и начал снимать брюки. На его мешковатых темно-красных плавках с левой стороны была вышита бело-голубая фигурка ныряющей девушки. Мистер Пикеринг тщательно сложил брюки, подошел к сидящей жене и бережно положил их на ее полные, опаленные солнцем колени.

– Засунь руку в карман, – сказал он. – Засунь, засунь. Посмотри, что там.

Дальше по пляжу, за несколькими кривыми от бурь пальмами, перед голубым фасадом отеля чернокожий бой а белом костюме подавал ромовый пунш постояльцам, расположившимся под большим оранжевым навесом. Солнце вспыхивало на бокалах с янтарным напитком, на подносе и серебристых щипцах для льда.

Мистер Пикеринг притворился, будто от нечего делать рассматривает все это. На самом деле он следил за тем, как жена медленно вынимала из брюк семь долларовых монет и тринадцать соверенов.

– Понимаешь теперь, почему я пришел на пляж в брюках? – спросил он. – Не могу сообразить, где эти монеты спрятать, черт бы их побрал. У меня такое дурацкое чувство – что это вроде как контрабанда.

– Но ты не…

– Да нет, – сказал он. – Вполне законная вещь. Формально они еще в ходу – просто почти не встречаются.

– Тогда где же ты их раздобыл?

– Купил, – ответил он.

– Но где?

– Там, на острове. Вчера. – Он растянул шершавые губы в узкой, скаредной улыбке – словно кошелек приоткрыл. – И, если повезет, сегодня еще куплю. Может быть, сто. Или даже двести.

– Помешался ты, что ли? – сказала она. – Всю жизнь зарабатывал деньги. Теперь начал их покупать. С ума сошел.

Мистер Пикеринг сел на песок и расшнуровал темно-красные пляжные туфли на резиновой подошве. В одной из них было немного песка, и он стал рассеянно высыпать его из задника – казалось, что сыплется соль.

– Помнишь дом у дороги? – спросил он. – Белый, с синей крышей? Ты еще им восторгалась. С красной бугенвиллией на стенах.

– Да, помню, он мне понравился.

– Давай купим его – не сейчас, а через две-три недели. Перед тем как ехать домой.

– Знаешь, сколько за него просят? Ведь просят…

– Я знаю сколько.

– Ну так ты же понимаешь, что таких денег у нас нет. Где мы найдем эти бешеные деньги? Причем здесь, не в Детройте.

– И искать не надо, – сказал мистер Пикеринг. – Они тут.

Оглянувшись, мистер Пикеринг заметил, что к ним приближается чернокожий бой в белом костюме и несет поднос, уставленный бокалами.

– Потом договорим, – сказал он. – Привет, привет! Как идет коммерция? – Бой с улыбкой поклонился, и мистер Пикеринг взял с подноса два бокала с красновато-желтым пуншем. – Что мне нравится в нашем отеле – это бесплатные напитки по утрам.

– За них же платят, – сказала миссис Пикеринг. – Платят при расчете.

– Да, вот что, – мистер Пикеринг обратился к бою. – Я забыл очки для подводного плавания. Будьте добры, пришлите кого-нибудь с очками и ластами – комната семнадцать. Только побыстрее, пожалуйста.

– Да, сэр.

Бой ушел, а мистер Пикеринг сидел, потягивая ром через соломинку и глядя на длинные, светящиеся белой пеной полосы прибоя у рифов внутри бухты. Волны завивались красиво и ровно, как хорошо расчесанные волосы. Дальше море становилось купоросно-синим с промежутками ядовитой зелени, переходящей на мелких местах в песочную желтизну. Еще дальше виднелись низкие прибрежные скалы острова, плоского, как плавательная доска. Время от времени в них тоже ударяли волны прибоя, взвивались на дыбы, как бешеные белые кони, и уносились в простор океана.

– Они вон там, – сказал мистер Пикеринг.

– На острове? Откуда ты знаешь?

Мистер Пикеринг сделал еще глоток через соломинку и оглянулся – не идет ли кто. Бой не появлялся.

– Ты же слыхала про Мэкстеда, – сказал он.

– Но это ведь когда было. Дело давно закрыто. Никто ничего не помнит.

– Когда совершено убийство, все про него помнят. Особенно тот, кто убил.

Миссис Пикеринг играла с песком, пропуская его, как радужный туман, между своих коротких и толстых пальцев. Она сказала, что не понимает, какое отношение убийство человека по фамилии Мэкстед имеет к золоту на Скалистом острове.

– И к тебе, если на то пошло, – добавила она.

– Человек владел империей, – сказал мистер Пикеринг. – Часть тут, часть там. Здесь состояние, там состояние – черт возьми, никто толком не знает размеров его богатства. Здесь только малая часть.

– Ты хочешь меня уверить, что тут повсюду лежит шальное золото, – сказала она. – Подходи и бери.

– Это у него был запас про черный день, – ответил он. – Многие бы сказали – страховка. Диктаторы часто так делают: прячут клады. На всякий случай.

– Вон идут с твоими очками, – сказала она. – Знаешь, я пойду в отель. Здесь жарко становится.

– Подожди минутку. Пусть бой уйдет. И потом я искупаюсь.

Бой принес очки мистера Пикеринга, пару резиновых ласт и записку на подносе.

– Хорошо, – сказал мистер Пикеринг. Он дотянулся до брюк и дал бою два английских шиллинга. – Прекрасно. Спасибо.