В конце одиннадцатой луны первого года Гэндзи из устья реки Адзи, протекающей через город Осака, вышли корабли карательной экспедиции против княжества Тесю. На них находились войска княжеств, взявших на себя оборону столицы Киото, и командовал ими крупный феодал Суми-но-ками.
Во главе двух отрядов стояли Цукуда Кюдаю и Ямадзаси Сандзюро. Над кораблем Цукуды развевались белые, а над кораблем Ямадзаси – красные знамена. Полоскавшиеся на ветру знамена придавали выходящим в открытое море судам геройский вид.
А вот у людей на этих судах вид был далеко не геройский. Во-первых, на каждом судне находились по тридцать четыре самурая и экипаж из четырех человек – итого по тридцать восемь душ. Из-за тесноты даже свободно передвигаться было невозможно. Люди оказались прижатыми друг к другу, словно сельди в бочке. От непривычного запаха потных тел всех слегка подташнивало. Стояла поздняя осень, и с моря дул ветер, который пронизывал до мозга костей. Небо было затянуто тучами, волны трепали суда, и даже у тех молодых самураев, которые были родом из северных провинций, зуб на зуб не попадал от холода.
Во-вторых, на судах было полным-полно вшей. И это были не просто вши, которых, случается, обнаруживаешь в складках одежды, нет, они были абсолютно повсюду. Они ползали по знаменам, ползали по мачтам, ползали даже по якорям. Было даже трудно понять, кто же плывет на этих судах: люди или насекомые? И разумеется, эта мерзость десятками ползала по одежде. И стоило этим мерзким тварям добраться до человеческого тела, как они приходили в благодушное настроение и принимались безжалостно кусаться. Будь их десяток-другой, с этим еще как-то можно было бы смириться, но вшей имелось такое изобилие, что они напоминали рассыпанные семена кунжута. И речи не могло быть о том, чтобы окончательно от них избавиться. Самураи из отрядов Цукуды и Ямадзаси были настолько искусаны вшами, что стали похожи на больных корью. На теле у них живого места не оставалось; они распухли и покраснели.
Хотя ситуация и казалась безвыходной, но полагаться на произвол судьбы тоже не годилось, и все свободное время люди занимались истреблением вшей. Все, начиная от крупных феодалов – каро – и кончая «носильщиками сандалий» – дзоритори, – раздевшись донага, собирали вшей и бросали их в чайники. Представьте себе холодный день, судно, плывущее под полными парусами, и тридцать с лишним самураев в одних набедренных повязках, с подвешенными к поясу чайниками, занятых ловлей вшей повсюду: в оснастке парусов, на внутренней стороне якорей. В наше время это может показаться смешным, но перед лицом «насущной необходимости» подобные действия представляются вполне оправданными, независимо от того, когда это происходит: еще до «реставрации Мэйдзи» или сейчас.
Итак, голые самураи, сами похожие на больших вшей, целыми днями страдали и усердно давили вшей на дощатой палубе.
Лишь один человек на судне Цукуды вел себя весьма странно. Это был самурай по имени Мори Гонносин, пехотинец с рисовым пайком в семьдесят мешков риса, глава семьи из пяти человек. Странность же его поведения заключалась в том, что только он не занимался ловлей вшей. Поэтому, естественно, они на нем кишмя кишели. Одни карабкались по пучку волос на макушке, другие перебирались через край хакама, но это его ничуть не беспокоило.
Думаете, вши его не кусали? Ничуть не бывало! Как и все прочие, он с головы до ног был усыпан красными пятнами размером с монету. А кроме того, все тело его зудело, отчего он непрестанно чесался. Однако при этом он не только сохранял спокойствие, но и, поглядывая на остальных, занятых ловлей вшей, бормотал:
– Ладно, ловите, но только не убивайте их. Собирайте их живьем в чайники и приносите мне.
– Зачем они тебе? – удивленно спросил кто-то.
– Зачем? Я буду их кормить, – невозмутимо отвечал Мори.
– Давайте наберем живых вшей и принесем ему! – решили некоторые самураи, приняв его слова за шутку, и за полдня набрали несколько чайников. Они полагали, что таким образом им удастся сломить упрямство Мори, и уже собирались предложить ему этих вшей со словами: «На, корми их!», как Мори нетерпеливо воскликнул:
– Ну что? Наловили? Тогда подавайте их сюда!
Все удивились его упрямству.
– Запускайте! – спокойно приказал Мори и раскрыл ворот кимоно.
– Долго не выдержишь – взвоешь, – увещевали его спутники, но он не обращал на них ни малейшего внимания.
Они поочередно переворачивали чайники и, словно бы засыпая рис в амбары, ссыпали вшей ему за шиворот. Подбирая сваливающихся на палубу вшей, Мори с ухмылкой приговаривал:
– Огромное вам спасибо, наконец-то как следует высплюсь. Со вшами не замерзнешь.
Изумленные самураи переглядывались, но никто не вымолвил ни слова.
После того как все вши оказались у него за шиворотом, Мори изящно застегнул ворот кимоно и, высокомерно осмотревшись, произнес:
– Тем, кто в такую холодрыгу не хочет схватить простуду, рекомендую последовать моему примеру. Тогда вы даже ни разу не чихнете. Даже насморка не будет. А про холод сразу забудете. И, как вы думаете, благодаря чему? Благодаря вшам!
Мори рассуждал следующим образом: если на теле имеются вши, они непременно начнут кусаться. А укушенное место будет зудеть. Когда же все тело будет искусано вшами, оно начнет чесаться. Разумеется, человек начнет чесать зудящее место, и таким образом его тело разогреется. А когда станет тепло, можно будет и заснуть. Во сне же от зуда и воспоминания не останется. Следовательно, когда на теле много вшей, можно спать и при этом не простудиться. Поэтому-то вшей нужно кормить своим телом, а не уничтожать.
– Возможно, он и прав, – согласились некоторые, с интересом выслушав соображения Мори по поводу вшей.
Вскоре на судне образовалась особая группа, которая по примеру Мори начала кормить собой вшей. Они, как и все остальные, с чайниками в руках собирали вшей. Разница была лишь в том, что пойманных вшей они пускали себе за пазуху.
Впрочем, в любой стране, в любой части света редко бывает, чтобы все в равной степени внимали проповедям пророка. Поэтому и на судне нашлось немало фарисеев, не принявших проповедь Мори о вшах. Первым в списке фарисеев был пехотинец по имени Иноуэ Тэцудзо. У него была своя странность: пойманных вшей он съедал. Приступая к ужину, он ставил перед собой чайник, а с аппетитом сожрав всех вшей, приподнимал чайник и заглядывал в него со словами:
– Неужели я сегодня так мало их наловил?
Когда его спрашивали, каковы вши на вкус, он отвечал:
– Жирные, слегка напоминают жареный рис.
Любители давить вшей зубами встречаются повсюду, но Иноуэ был не из их числа. Он ежедневно поедал вшей, словно чудесное лакомство. Он же первым и выступил против Мори.
Никто, кроме Иноуэ, вшей не ел, но нашлись такие, которые его поддержали. Они выдвигали следующие доводы: от того, что вши кусают тело, теплее не становится. Более того, поскольку в «Книге о сыновней почтительности» говорится, что дети своим телом обязаны родителям, значит, первостепенным долгом является непричинение вреда своему телу. Следовательно, позволять вшам кусать свое тело является страшным нарушением сыновней почтительности. Вшей во что бы то ни стало следует уничтожать. И уж ни в коем случае нельзя их кормить своим телом.
Вот по этому вопросу между сторонниками Мори и сторонниками Иноуэ возник спор. Возможно, этим бы все и ограничилось. Однако, когда дискуссия уже близилась к завершению, вдруг сам ее предмет, то есть вши, чуть не послужил причиной кровопролитной ссоры.
Как-то Мори, намереваясь покормить вшей, оставил без присмотра принесенный ему чайник, а Иноуэ потихоньку съел всех вшей. Когда Мори вернулся, то обнаружил, что не осталось ни одной вши. Тогда наш предтеча разъярился.
– Почему ты сожрал вшей? – вскричал он.
Иноуэ раздвинул локти, зрачки у него засверкали, и с показным равнодушием и притворным миролюбием он произнес:
– Тот, кто кормит вшей своим телом, – болван.
– Болван тот, кто их пожирает! – парировал разъярившийся Мори, топая ногами по дощатой палубе. – Найдется ли на этом судне хоть один человек, который не сказал бы вшам спасибо. А ты ловишь этих вшей и пожираешь их, за добро воздавая злом.
– Что-то не припомню, чтобы ты благодарил вшей, – возразил Иноуэ.
– Пусть я и не выражаю им благодарности, но и не гублю понапрасну живых существ.
Так они переругивались довольно долго, пока Мори вдруг не сверкнул зрачками и не схватился за рукоять меча. Разумеется, Иноуэ уступать не собирался: он тоже выхватил из ножен меч. Если бы остальные спутники, собиравшие вшей, не вмешались, дело могло бы дойти до смертоубийства.
Как рассказывал один из очевидцев, оба самурая, все еще с пеной на губах, стояли, обнявшись, и долго повторяли одно слово:
