Г. А. Бекеръ
Изумрудное ожерелье
(El aderezo de esmeraldas)
Мы остановились въ улицѣ Санъ Херонимо, у книжнаго магазина Дюрана, и читали заглавіе одного изъ романовъ Мери.
Такъ какъ это заглавіе казалось мнѣ страннымъ, я обратилъ на него вниманіе сопровождавшаго мемя друга, который воскликнулъ, взявши мемя подъ руку: — День прекрасный, какъ нельзя лучше! пойдемъ, пройдемся, и во время прогулки я разскажу тебѣ исторійку, въ которой самъ игралъ роль главнаго героя. Ты увидишь, что, когда выслушаешь меня, то не толькь поймешь это заглавіе, но и объяснишь его легчайшимъ образомъ.
У меня было довольно много дѣла, но такъ какъ я всегда радъ найти предлогъ, чтобы ничего не дѣлать, я принялъ предложеніе, и мой пріятель началъ свой разсказъ такъ:
— Нѣсколько времени тому назадъ, вечеромъ, я пошелъ пройтись по улицамъ, такъ — ради прогулки. По дорогѣ я останавливался передъ магазинами, любовался коллекціями эстамповъ и фотографій, выставленныхъ въ окнахъ, выбиралъ бронзу, которою-бы украсилъ свой домъ, если бы онъ у меня былъ, и вообще подробно разсматривалъ всѣ предметы искусства и роскоши, выставленные передъ публикой за освѣщенными стеклами магазиновъ. Наконецъ, я на минуту остановился передъ выставкой ювелира Сампера.
Не знаю, долго-ли простоялъ я тутъ, мысленно покупая всѣмъ красивымъ женщинамъ, которыхъ я знаю, — одной жемчужное колье, другой брилліантовый крестъ, третьей серьги изъ аметистовъ и золота. Я соображалъ кому-бы преподнести великолѣпное изумрудное ожерелье, до того богатое и изящное, что оно бросалосъ въ глаза среди всѣхъ драгоцѣнностей красотою и блескомъ своихъ камней, — какъ вдругъ нѣжный, гармоническій голосъ воскликнулъ около меня съ такимъ выраженіемъ, что я не могъ не оторваться отъ своихъ мечтаній:
— Что за прелестные изумруды!
Я повернулъ голову въ ту сторону, откуда раздался этотъ женскій голосъ — только женскій голосъ могъ такъ звучать — и, дѣйствительно, увидѣлъ прекраснѣйшую женщину. Я ее увидѣлъ только на одно мгновеніе, но ея красота произвела на меня глубокое впечатлѣніе. У дверей ювелирнаго магазина, изъ котораго она вышла, стояла карета. Незнакомку сопровождала особа среднихъ лѣтъ, слишкомъ молодая, чтобы быть ея матерью, и слишкомъ старая, чтобы быть подругой. Онѣ сѣли въ экипажъ; лошади тронулись, а я остался стоять, какъ дуракъ, и смотрѣлъ вслѣдъ, пока онѣ не скрылись изъ виду.
— Что за прелестные изумруды! — сказала она. Дѣйствительно, изумруды были ослѣпительны: на ея бѣлоснѣжной шеѣ это ожерелье засіяло-бы, какъ гирлянда нѣжныхъ миндальныхъ листьевъ, окропленныхъ росой; на ея груди этотъ аграфъ казался бы цвѣткомъ лотоса, когда онъ колышется на трепетныхъ волнахъ, увѣнчанныхъ пѣной. Что за прелестные изумруды! Да, можетъ быть, ей хочется ихъ имѣть? Она навѣрное богата и принадлежитъ къ высшему обществу; карета у нея преэлегантная, а на дверцахъ этой кареты я замѣтилъ, какъ мнѣ кажется, знатный гербъ. Несомнѣнно, что въ жизни этой женщины есть какая-то тайна.
Таковы были размышленія, волновавшія меня, когда я потерялъ ее изъ виду и когда затихъ даже стукъ ея кареты. И дѣйствительно, въ ея жизни, на первый взглядъ такой пріятной и завидной, была страшная тайна. Не стану разсказывать тебѣ, какимъ образомъ это случилось, но только мнѣ удалось проникнуть въ эту тайну.
Въ ранней молодости ее выдали замужъ за негодяя, промотавшаго все собственное состояніе и потому искавшаго въ выгодномъ бракѣ средства, чтобы растратить еще и чужое. Примѣрная жена и мать, эта женщина отказывала себѣ въ малѣйшей прихоти, чтобы сохранить для своей дочери хоть часть состоянія и поддерживать внѣшнимъ образомъ свою семью и ипя на той высотѣ, на какой они всегда стояли въ обществѣ.
Часто говорится о томъ, на какія великія жертвы способны нѣкоторыя женщины; по моему, принимая во вниманіе особенности женской натуры [1], ничто не сравнится съ принесеніемъ въ жертву страстнаго желанія, въ которомъ участвуютъ тщеславіе и кокетство.
Съ той минуты, какъ я узналъ скрытую сторону существованія этой женщины, благодаря причудливости моего нелѣпаго нрава, всѣ мои стремленія обратились къ одной цѣли: овладѣть этимъ чудеснымъ ожерельемъ и подарить ей его такъ, чтобы она не могла отвергнуть этого подарка и даже не могла себѣ представить, откуда онъ явился.
Въ числѣ всевозможныхъ затрудненій, которыя мнѣ сейчасъ же представились, когда понадобилось приступить къ выполненію моего замысла, конечно, немаловажнымъ оказалось то, что у меня не было денегъ на покупку драгоцѣнности — совершенно не было. Конечно, я, все-таки, не отчаялся въ своемъ намѣреніи.
Гдѣ достать денегъ? — разсуждалъ я самъ съ собой, раздумывая о чудесахъ «Тысячи и одной ночи», о кабалистическихъ словахъ, отъ которыхъ разступалась земля и обнаруживала свои скрытыя сокровища, о волшебныхъ палочкахъ, столь могущественныхъ, что если дотронуться ими до скалы, то изъ нѣдръ ея вытекаетъ источникъ — не воды, это еще невеликое чудо, а рубиновъ, топазовъ, жемчуговъ и брилліантовъ…
Такъ какъ магическихъ словъ я никакихъ не зналъ, а волшебныхъ налочекъ искать было негдѣ, я рѣшился написать книгу и продать ее. Извлечь деньги изъ издательской скалы, конечно, чудо немалое, но я его совершилъ.
Написалъ я нѣчто странное, что не могло нравыться многимъ, потому что только одна особа могла понять меня, для остальныхъ мое произведеніе было только наборомъ фразъ. Я озаглавилъ его «Изумрудное ожерелье», а подписался только своими иниціалами.
Такъ какъ я не Викторъ Гюго, и даже очень далекъ отъ него, то излишне говорить тебѣ, что за мой романъ мнѣ завъплатили не такъ много, какъ за послѣдній романъ автору «Парижской Богоматери»; но, какъ-бы то ни было, дали мнѣ столько, что я могъ начать свои дѣйствія, согласно задуманному плану.
Вышеупомянутое ожерелье стоило нѣчто вродѣ четырнадцати или пятнадцати тысячъ дуросъ [2], а для покупки его у меня уже была почтенная сумма въ три тысячи реаловъ [3]. Необходимо было играть.
Я такъ и сдѣлалъ, и принялся играть такъ рѣшительно и такъ счастливо, что въ одну ночь выигралъ все, что мнѣ было нужно.
Кстати объ игрѣ. Я сдѣлалъ наблюденіе, въ которомъ убѣждаюсь все больше и больше съ каждымъ днемъ. Когда приступаешь съ полной увѣренностью, что долженъ выиграть, то непремѣнно выиграешь. Нечего приближаться къ зеленому полю съ колебаніемъ человѣка, собирающагося попробовать счастья: нужно идти съ аппломбомъ, какъ будто пришелъ за своей собственностью. Скажу про себя, что въ эту ночь проиграть мнѣ показалось-бы также странно, какъ еслибы въ какомъ-нибудь солидномъ банкѣ мнѣ отказались уплатить по векселю Ротишльда.
На другой день я отправился въ магазинъ Самнера. Какъ ты думаешь, колебался-ли я хоть минуту, когда бросалъ на прилавокъ ювелира эту пачку разноцвѣтныхъ бумажекъ, представлявшихъ для меня по меньшей мѣрѣ годъ удовольствій и кутежа со множествомъ красивыхъ женщинъ, съ путешествіемъ въ Италію и шампанскимъ à discrétion?.. Представь себѣ, что нисколько: я бросилъ эти деньги съ такимъ-же спокойствіемъ — да что я говорю: спокойствіемъ:- съ такимъ-же удовольствіемъ, какъ Бокингэмъ усыпалъ когда-то жемчугомъ паркетъ во дворцѣ своей возлюбленной.
Я купилъ уборъ и принесъ его домой. Ты не можешь себѣ представить, до чего было красиво это ожерелье. Неудивительно, что женщины иногда вздыхаютъ, проходя мимо этихъ витринъ, предлагающихъ такія блестящія искушенія; неудивительно, что Мефистофель выбралъ ожерелье изъ драгоцѣнныхъ камней, какъ предметъ, самый подходящій для того, чтобы соблазнить Маргариту: я самъ, какой я ни есть мужчина, съ минуту пожелалъ перенестись на Востокъ и превратиться въ одного изъ этихъ сказочныхъ монарховъ, что обвиваютъ свое чело діадемами изъ золота и драгоцѣнныхъ камней, для того, чтобы украситься этими великолѣпными изумрудными листьями съ брилліантовыми цвѣтами. Самъ царь гномовъ, чтобы купить поцѣлуй сильфиды, не съумѣлъ-бы отыскать среди безчисленныхъ сокровищъ, скрытыхъ скупыми нѣдрами земли, болѣе крупнаго, прозрачнаго и чуднаго изумруда, чѣмъ тотъ, который сіялъ посерединѣ, скрѣпляя рубиновый узелъ.
Овладѣвши ожерельемъ, я сталъ придумывать, какимъ образомъ доставить его женщинѣ, которой оно предназначалось.
Черезъ нѣсколько дней, съ помощью оставшихся у меня денегъ, мнѣ удалось такъ устроить, что одна изъ ея горничныхъ взялась вложить подарокъ въ ящикъ, гдѣ хранились ея драгоцѣнности, а для того, чтобы ни въ какомъ случаѣ она не выдала своимъ поведеніемъ, что ей извѣстно происхожденіе подарка, я отдалъ ей нѣсколько тысячъ реаловъ, что у меня остались, съ тѣмъ условіемъ, что какъ только она положитъ ожерелье куда слѣдуетъ, то оставитъ свою службу и переѣдетъ въ Барселону. Такъ оно и случилось.
Представь себѣ, какъ должна была удивиться госножа, замѣтивъ неожиданное исчезновеніе служанки и, можетъ быть, заподозривъ ее въ томъ, что она скрылась, стащивши что-нибудь, когда нашла вмѣсто того великолѣпное изумрудное ожерелье въ своемъ секретерѣ. Кто угадалъ ея тайное желаніе? Кто могъ подозрѣвать, что время отъ времени она еще вспоминала со вздохомъ объ этой драгоцѣнности?
