Андрей Упит
СЧАСТЬЕ В НЕСЧАСТЬЕ
Мистер Брайтинг вышел из клуба в приятнейшем настроении. И не без серьезных оснований. Наконец-то удалось выгодно продать интендантству партию испорченной аргентинской пшеницы. Утром он отправил жену с детьми в Остенде, так что впереди у него было целых шесть недель привольной холостяцкой жизни… После обеда, когда мистер Брайтинг мельком заглянул в контору, ему впервые улыбнулась новая регистраторша, и это он воспринял как добрый знак. Кроме того, ему стало известно, что вчера вечером его избрали председателем клуба вместо заносчивого Джемса Уатта. Последнее особенно польстило его самолюбию.
В библиотеке клуба кто-то прочел вслух статью из американского журнала — о Версальском мире, о политических идеалах Ллойд Джорджа[1] и о ведущей роли Великобритании в распространении либеральных веяний. Статья расшевелила в собравшихся патриотические чувства. Было выпито несколько бутылок шампанского за всеобщие выборы, и настроение мистера Брайтинга стало еще более приподнятым.
Лакей распахнул перед ним дверь, а швейцар внизу, завидев нового председателя, тоже схватился за дверную ручку. Но мистер Брайтинг помедлил немного, прежде чем сойти с лестницы.
Надевая перчатки, мистер Брайтинг окинул взглядом вестибюль. Сегодня здесь было уютнее чем когда-либо. Даже статуя Ниобеи в нише как будто загадочно улыбалась. Зеркала по бокам ее удивительно четко отражали широкую лестницу, красную дорожку и медные перила. По обеим сторонам входа грациозно, словно цветы, изгибались бра. Лицо мистера Брайтинга в зеркале казалось очень моложавым и свежим.
Медленно сойдя с лестницы, он ласково кивнул швейцару, который пропустил его, а затем бросился отворять дверцу машины — впервые за все время. Впервые за два года он не побежит сегодня провожать надменного Джемса Уатта… Мистер Брайтинг был очень доволен.
Для прогулок мистер Брайтинг пользовался небольшим автомобилем. Машина нового типа — надежная и прочная. Да и день выдался ясный, теплый.
Садясь в машину, он бросил шоферу:
— Мимо парка!
И откинулся на мягком сиденье, поправив на голове цилиндр. Шофер без слов понял, что ехать надо быстрее. Недаром он третий год служил у мистера Брайтинга.
Мистеру Брайтингу вздумалось еще раз заехать в контору. Управляющий и бухгалтеры, наверное, ушли: часы в клубе показывали без пяти три. А ему давно хотелось убедиться в том, что новая регистраторша остается на полчаса после занятий. Управляющий, верно, сказал ей, а если и нет — они обычно сами делают это, пока не привыкнут к работе. Он за последнее время забросил свою контору. А хозяину не мешает время от времени присматривать за делами, нельзя полагаться на одного управляющего.
Кажется, и шофер немного навеселе. Сидит, развалясь, и слишком часто сигналит, машина у него идет, чуть ли не задевая проезжающие мимо экипажи. В другое время мистер Брайтинг сделал бы ему внушение, но на этот раз только усмехнулся.
На перекрестке, где надо было свернуть направо, шофер хотел сделать плавный поворот и сначала взял влево. Тут-то и приключилась беда.
Навстречу вдруг выскочил грузовик с мешками пробки и еще какой-то экипаж. Лавируя между ними, шофер и не заметил подвыпившего оборванного человечка в фуражке набекрень, который как ни в чем не бывало переходил дорогу, не глядя по сторонам, размахивая руками и, кажется, даже мурлыча песенку, — будто вся улица была в полном его распоряжении. Будто он только что встал и шел умываться. Из-за этого все и случилось.
Шофер увидел его слишком поздно. Он засигналил, затормозил. Но в тот же миг переднее колесо подпрыгнуло и опустилось. Шофер, чертыхаясь, вылез из автомобиля. Бывший моряк, в подобных случаях он давал волю языку. Мистер Брайтинг перегнулся через борт и стал смотреть.
Под автомобилем что-то барахталось и стонало. Сразу собралась кучка людей: два разносчика с корзинами овощей, солдат, шофер грузовика, две дамы в броских летних костюмах. С соседнего перекрестка спешил полисмен.
Пострадавшего вытащили из-под автомобиля. Он был без фуражки. Шофер грузовика нагнулся, достал ее и напялил ему на голову. Измятая, с изломанным козырьком фуражка походила на раздавленную яичную скорлупу.
Пока человечка поддерживали под руки, он еще стоял. Но едва он лишился опоры, как сразу опустился на тротуар и, почти полулежа, уперся в него обеими руками. Голова у нею запрокинулась, он плакал, как ребенок. Правая нога была откинута в сторону. Штанина до самого колена превратилась в лохмотья. Из-под нее виднелось запачканное кровью белье.
— Мерзавец какой, прямо под колеса лезет!
У шофера пострадавший вызвал только чувство злобы. Мистер Брайтинг скорее жалел его. Его приятное настроение еще не успело улетучиться. Он был полон нежности ко всему окружающему.
Полисмен наскоро ознакомился с подробностями происшествия. Шофер сигналил, автомобиль ехал в положенном направлении и на положенной скорости — ну, может быть, немножко быстрее, коли на то пошло… С пассажирами все было в порядке… Тогда полисмен набросился на пьяного нарушителя уличного движения и пригрозил ему тюрьмой.
Мистер Брайтинг горячо вступился за несчастного:
— Оставьте его в покое, приятель. У бедняги только и радости — выпить. И на сей раз это дорого обошлось ему.
Одна из дам в броских костюмах — та, что помоложе, улыбнулась мистеру Брайтингу.
— Вы очень великодушны, мистер!..
Мистер Брайтинг любезно поклонился.
— Для меня он тоже человек. Просто — человек, мисс. Либеральная политика Великобритании…
Тут он заметил, что полисмен подходит к извозчику. Волна радости, вызванной обворожительной улыбкой дамы, взмыла еще выше. И ему захотелось стать безрассудно, безоглядно великодушным. Он сам отворил дверцу автомобиля, сошел на тротуар и наклонился к пострадавшему.
— Вы ведь не можете ходить? Нет?
Человечек попытался сесть прямее. Даже плакать перестал, так что окружающие решили, что он просто перепугался. Но он тут же опустился наземь. Лицо у него сморщилось, глаза часто мигали.
— Не могу, мистер. Пропала моя нога…
Мистер Брайтинг с улыбкой кивнул дамам.
— Положим, не пропала, голубчик. Просто ты получил жестокий урок.
Увидя восторженные лица дам, он совсем растаял.
— Полисмен! Не надо извозчика. Пожалуй, нам не стоит доставлять хлопоты городской больнице. Умелая перевязка, какие-нибудь лекарства, по утрам чашка крепкого бульона — и дня через три-четыре он встанет на ноги. Я беру на себя все заботы об этом человеке.
Он достал визитную карточку, протянул ее блюстителю порядка. Взглянул искоса на дам и положил руку на грязное плечо раненого.
— У вас есть квартира? Судя по вашему виду, есть. Да? Отлично. Видите, господа, в Англии даже у таких бедняков есть квартиры… Тогда едемте. Мы пошлем за моим домашним врачом, и он скажет, что делать дальше. Если надо положить в больницу — тогда в больницу. Если нет, полежим дома. Главное — умелая перевязка, какие-нибудь лекарства, чашка бульона… Господа, перенесите его в автомобиль!
Сам он придерживал дверцу, пока другие переносили раненого. Тот опять начал стонать — не то притворно, не то от боли. Однако в автомобиль сел охотно.
Дамы подошли поближе. Старшая, пожав плечами, удивленно и в то же время восторженно сказала:
— Что вы делаете, мистер! Вы не знаете даже, кто он такой.
Мистер Брайтинг и сам только что подумал об этом. Не очень-то приятно ему было видеть, как еле прикрытая окровавленными лохмотьями нога бродяги прижималась к желтой кожаной обивке. Восхищение и заботливость дам снова заставили ого расчувствоваться.
— Я вижу перед собой только несчастного человека. Я выполняю свой долг. Этого достаточно. Строго говоря, мы тоже отчасти виноваты в постигшей его беде.
Мистер Брайтинг и сам улыбнулся по поводу этих забавных рассуждений. Садясь в автомобиль, он приподнял цилиндр и потом долго чувствовал за спиной провожающие его почтительные взгляды.
Хотя пострадавший полулежал с другого края сиденья, нога его при каждом толчке некрасиво подпрыгивала и задевала брюки мистера Брайтинга.
Он отодвинулся подальше и стал смотреть на витрины магазинов и прохожих, стараясь при этом размышлять о либеральной политике Великобритании, чтобы не слышать стонов.
На окраине города, у самого порта, они подъехали к домишку, который оказался довольно сносным. Три этажа, посредине вход. По одну сторону его — сапожная мастерская, по другую — мелочная лавка. В одном окошке второго этажа выставлены модные картинки, дальше — самодельная вывеска медника. Сапожник в фартуке, с засученными по локоть рукавами, выбежал помочь шоферу перенести раненого.
Подниматься пришлось на третий этаж. Впереди шел мистер Брайтинг с ключом. Лестница была деревянная, крутая и ужасающе грязная. До грязно-бурых перил нельзя было притронуться — перчатки прилипали. На площадке второго этажа навстречу выскочила стая любопытных ребятишек. Они больше смотрели на него и цилиндр, чем на раненого…
