Ясунари Кавабата.
Рассказы
I
Когда Кухара исполнилось тридцать шесть лет, он неожиданно женился.
Кухара не был убежденным холостяком и, когда дело дошло до женитьбы, заслал, как положено, к родителям невесты сватов, и с этой стороны ничего неожиданного в его женитьбе не было. А вот для его друзей и знакомых это событие в самом деле стало сюрпризом. Тому не последней причиной была необыкновенная красота невесты.
Глядя на нее, некоторые приятели Кухара с сожалением думали, что слишком поспешили связать себя узами брака. Да, парень не промах, с завистью говорили они, и все, как один, переменили к лучшему свое мнение о Кухара. Ходили слухи, что на приданое невесты Кухара вскоре откроет дело. Одни говорили, будто он собирается построить собственную больницу, нет, утверждали другие, он намерен заняться педагогической деятельностью. Так или иначе, благодаря своей женитьбе Кухара странным образом вдруг превратился в важную персону.
Окончив стоматологическое отделение медицинского колледжа, Кухара занял должность ассистента в медицинском институте. Он рассчитывал тем самым утвердить свое имя в медицинских кругах и обрести навыки практической работы, с тем чтобы в дальнейшем, безусловно, получить ученую степень. Но и после успешной защиты диссертации он остался работать в лаборатории, оставил медицинскую практику, а также и мысль открыть новое дело и неожиданно решил посвятить себя исследованиям в области патологии.
Если добавить к этому его затянувшуюся холостяцкую жизнь, то можно понять, почему окружающие считали его человеком со странностями. Постепенно давнишние приятели по медицинскому колледжу начали сторониться его, говоря, что с ним стало трудно общаться, поскольку он слишком уж кичится своей принадлежностью к ученой братии.
И теперь Кухара не переставал удивляться, почему именно женитьба сделала его столь популярной личностью. Даже старые друзья теперь вели себя с ним по-иному. Когда он прогуливался вместе с женой Харуко, прохожие оглядывались на них, и Кухара читал в их глазах некое уважение, словно он вдруг стал важной персоной.
Он не знал еще, какие осязаемые — а может, и не только осязаемые — преимущества даст ему в будущем женитьба, но догадывался: у Харуко, помимо ее красоты, есть, наверно, врожденный дар приносить счастье. И он пришел к выводу, что должен остерегаться каким-либо безнравственным поступком причинить вред ее дарованной свыше добродетели.
Приятели Кухара терялись в догадках, отчего такая красавица, как Харуко, до сих пор оставалась в девушках. На вид ей можно было дать двадцать три — двадцать четыре, на самом деле ей уже исполнилось двадцать семь лет.
— Поныне в этом мире скрываются необыкновенные жемчужины. Пожалуй, есть смысл и нам поискать, — с завистью, к которой примешивалась толика иронии, говорили Кухара приятели, а тот лишь тихо улыбался и пропускал их слова мимо ушей. Его лицо напоминало лицо человека, спокойно дожидавшегося, когда ему улыбнется судьба. И он никому не поведал о причине, из-за которой Харуко столь запоздала с замужеством.
В ту пору он временами вспоминал несколько странный разговор, который произошел со сватом.
— Ей много раз устраивали смотрины, о чем она сама и не подозревала, — рассказывал сват. — Причем не было случая, чтобы отказ исходил со стороны жениха. Вот какая это девушка!
В конце концов, когда родители поняли, сколь неколебимо решение Харуко не выходить замуж и изменить его не в силах никакие хитро подстраиваемые смотрины, они отказались от дальнейших попыток найти дочери жениха и последние три-четыре года избегали даже говорить об этом в ее присутствии.
— Но с вами, господин Кухара, все получилось по-иному, — заключил сват.
Они как бы случайно встретились в театре, и Кухара был представлен дочери как врач, проявивший к ее матери внимание и заботу, когда та лежала в институтской клинике. Короче говоря, как это уже неоднократно случалось в прошлом, смотрины были подстроены. Но на этот раз Харуко повела себя не столь решительно, как несколько лет назад, не ответила отказом на сватовство.
Родители были счастливы: будто после нескончаемой ночи забрезжил рассвет.
Харуко передала свату, что хотела бы кое о чем рассказать Кухара.
Речь шла о юноше, который умер из-за безответной любви к ней.
— В общем, чисто ребяческое самоубийство из-за неразделенной любви, — Сват старался представить случившееся в несколько юмористическом свете.
Кухара был поражен: из-за такого происшествия столь безупречная во всех отношениях девушка, как Харуко, понапрасну пожертвовала своей юностью.
Разумеется, он отвечал, что восхищен чистотой ее чувств, что все это еще более укрепляет его в намерении связать себя с ней узами брака. Впрочем, те же слова говорили и другие молодые люди, сватавшиеся за Харуко до него.
— Если вы изволите так все понимать… — Сват склонился в поклоне. — Дело ведь прошлое, и вины девушки в случившемся никакой нет, а она уже чуть было не собралась в женский монастырь…
Тем не менее Кухара хотел услышать из уст самой Харуко рассказ об этом юноше. И не для того, чтобы принять решение: его сердце уже сделало выбор, да и вообще он полагал, что мужчине его возраста не приличествует расспрашивать будущую супругу о прошлом. Просто он предвкушал и некоторое удовольствие в том, что заставит рассказать о себе столь замечательную девушку.
II
Родители Харуко даже разрешили ей свободно встречаться с Кухара до женитьбы. Мало того, они радовались, когда их двадцатисемилетняя дочь выражала согласие повидаться со своим женихом, и вообще проявляли максимум терпимости, опасаясь, как бы Харуко не осталась старой девой, если, не дай бог, расстроится сватовство Кухара.
Что до Кухара, то он с самого начала был покорен тонким благородством ее натуры и не решался настаивать на том, чтобы Харуко поведала ему эту печальную историю.
— В общих чертах сват рассказал мне о причине, по которой вы так долго откладывали замужество… — заговорил он однажды.
Харуко кивнула и сразу посерьезнела, будто давно была готова к этому разговору. Ее щеки порозовели.
Выражение ее лица вдруг показалось Кухара таким милым, что он смешался и закончил фразу совсем не так, как хотел:
— Что же в таком случае заставило вас перемениться и дать согласие на встречи со мной?
Вопрос прозвучал бестактно.
— Я и сама не знаю. Наверно, потому, что вы врач.
— Потому что врач?!
Кухара несколько озадачил по-детски наивный ответ Харуко. «Может, она просто меня дурачит», — подумал он и ответил:
— И верно, с врачом вам будет хорошо. С точки зрения медика, могу сказать, что ваша боязнь замужества коренится в своего рода болезненном душевном состоянии. Но успокойтесь, ваш недуг протекает в чрезвычайно легкой форме и вполне излечим…
Харуко, по-видимому, не уловила в его словах юмора и задумалась о чем-то своем.
Кухара встревожился: а вдруг она страдает мономанией или даже слабоумием?
Ясно, что многочисленные отказы от замужества, причиной которых послужило самоубийство юноши, не могли не оставить в сердце Харуко глубокую, незаживающую рану, предположил Кухара.
Надо найти повод, чтобы она откровенно рассказала все об этом юноше, и тогда он сможет с большей искренностью ее утешить, и болезненный узел развяжется сам собой.
Кухара несколько раз повторил, что абсолютно не испытывает сомнений по поводу прошлого Харуко, но хотел бы начать супружескую жизнь так, чтобы оно никоим образом не тяготело над ними.
— Поделитесь со мной вашим бременем, которое не дает вам покоя, тогда оно станет вдвое легче, и мы вместе уничтожим причину вашей болезни, — сказал он.
— Да. — Харуко согласно кивнула. — Я и сама намеревалась вам рассказать все без утайки. А уж вы решайте…
— Нет-нет, решение мое окончательное. Я только хочу, чтобы вы облегчили душу…
— Понимаю, но… — Харуко было снова о чем-то задумалась, потом остро взглянула на Кухара, внезапно залилась краской и, потупившись, сказала:- Не сочтите это за мой каприз, но я просила бы прежде вас рассказать о своем прошлом.
— Меня?! Прежде?.. — опешил Кухара.
Харуко кивнула. Ее руки слегка подрагивали.
— Что, собственно, я должен рассказать?
— Разве совсем-таки нечего?.. — удивилась Харуко. — Конечно, я понимаю: именно я должна поведать вам о своем прошлом, чтобы заслужить ваше прощение. И все же обидно, если вы промолчите, а говорить придется мне одной.
— Но мне в самом деле нечего вам сказать, — возразил Кухара и тут же понял, что Харуко не верит ему.
Мало того, как ни странно, ему и самому подобное утверждение показалось не слишком убедительным.
